Физрук: на своей волне 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Спору нет, философия удобная. Особенно для мужика. Вот только, как по мне, к действительности такая философия отношения не имеет вообще никакого.

Всё же просто — мужик либо кобель, либо нет. Если нет, то и не пойдёт на сторону. Никакие «непроработанные травмы» его к этому не подтолкнут. А если полез, а своя баба ещё и скажет, что сама виновата… Хм, с таким «одобрением» он и на следующую залезет, уверенный, что ему всё сойдёт с рук.

Однако вслух я этого Соне говорить не стал. Пусть выговорится. Иногда человеку это нужнее, чем логика.

— А теперь вся эта моя подготовка пошла, получается, на смарку, — прошептала она. — И я больше никогда не смогу избавиться от своих психологических проблем.

Завуч перевела дыхание, голос дрогнул.

— Понимаешь, теперь это будет тянуться у меня из одних отношений в другие. У меня был отличный шанс проработать то, что со мной не так, но я этого не сделала…

С этими словами Соня закончила говорить.

Я внимательно выслушал девчонку. Дал ей договорить до конца. Потом подошёл ближе и, коснувшись рукой её подбородка, приподнял её голову, чтобы посмотреть завучу в глаза. Она подняла голову и наконец посмотрела на меня. Глаза у неё были красные, усталые, всё ещё полные слёз.

— Дура ты. Красивая баба, умная, но дура. Просто себя не ценишь. Нет у тебя никаких проблем — просто мужики тебе попадались не мужики, а говно. И от того, что ты будешь тыкать ножом в манекен, ничего не изменится. Просто хотя бы потому, что менять тебе, Соня, нечего.

Она молчала. Руку мою, которой я взял её за подбородок, не убрала. Всё так же смотрела прямо в меня, будто загипнотизированная.

— А вы что думаете, Владимир, — шепнула она, снова перейдя на «вы», как будто сработала защитная реакция, — я… могу другим мужчинам нравиться?

В её голосе слышалась надежда, такая хрупкая, что только тронь и она рассыплется.

Блин, ну совсем раскисла девчонка. Это никуда не годится. Нельзя, чтобы женщина, особенно такая, падала духом до нуля. Значит, раз вахтёр там свои «психологические практики» проводит, я тоже сейчас устрою свою терапию, только без манекена и томатного сока.

— Я думаю, ты не только можешь им нравиться, а уже нравишься, — сказал я, глядя ей в глаза.

— Но… — начала она было, однако я не дал ей договорить.

Медленно поднял руку и лёгким движением коснулся пальцем её губ.

— Тише, Сонь, — шепнул я. — Ты действительно великолепная женщина. И любой нормальный мужчина захотел бы быть рядом с такой, как ты.

Я убрал палец, чуть отстранившись, и добавил:

— Поэтому не выдумывай и не мучай себя зря.

Соня какое-то время продолжала смотреть на меня, будто пыталась решить, правда ли я это сказал или просто её утешаю. Потом слегка прищурилась и с едва заметной улыбкой спросила:

— А ты тоже хотел бы?

Блин… ловко, конечно, вывернула.

— Да и я тоже, — заверил я.

Соня замерла на мгновение, будто не поверила услышанному, а потом резко подалась ко мне вперёд. Наши лица оказались совсем рядом, дыхание смешалось. И прежде чем я успел хоть что-то сказать, она поцеловала меня — быстро, взахлёб. И с отчаянием человека, слишком долго сдерживавшего себя.

— Спасибо, — прошептала она, едва отстранившись.

— Пожалуйста, — ответил я и сам потянулся к ней, на этот раз не раздумывая.

Поцелуй вышел долгим. Я обнял её, притянул к себе, поднял и усадил обратно на подоконник, чувствуя, как под пальцами дрожат её плечи.

Если честно, понимал — не дело. Всё-таки школа, пусть и ночь, но место-то не то. Коридор, окна до пола, и прямо напротив — кабинет биологии. Символично, конечно: от биологии до анатомии один шаг, и мы, похоже, его сделали.

Я уже собирался сказать что-то вроде «пора остановиться», но тут послышался лёгкий цокот каблуков где-то в глубине коридора. Не сразу понял, что это и откуда. Да и, честно говоря, внимания не обратил — не до того было.

Понял только, когда за спиной раздался короткий вскрик удивления. В конце коридора показалась учительница по физике. Она застыла на месте и громко вскрикнула.

По её лицу было видно, что увиденное для неё шок. Физичка смотрела на нас с Соней, как на что-то невозможное. Завуч и физрук, целующиеся посреди школьного коридора, да ещё ночью.

Мы с Соней синхронно обернулись. Я инстинктивно отпустил её, а она, заметно нервничая, спрыгнула с подоконника. Чуть не оступилась, начала торопливо поправлять задравшуюся юбку, застёгивать верхние пуговицы на блузке и приглаживать волосы. Выглядело это жалко — видно было, что делает вид, будто ничего и не случилось, но выходило это из рук вон плохо.

— Ой… а я вам, наверное, помешала? — выдохнула учительница по физике, заливаясь краской. — Извините, пожалуйста… всё, я тотчас исчезаю. Я вам не буду мешать. Я ничего не видела!

Прикрыв ладонью глаза, физичка попыталась пройти мимо, изображая, будто и правда ничего не замечает. Щёки у неё горели таким румянцем, что казалось, сейчас задымятся.

— Лидия, подождите, — сказала Соня, уже окончательно приведя себя в порядок.

В голосе завуча снова появилась привычная уверенность.

— Вы же за мной пришли? Подождите секундочку, я с вами уже иду.

— Да-да… но если я вам мешаю, я, пожалуй, пойду, — замялась физичка, переминаясь с ноги на ногу.

— Нет-нет, вы мне нисколько не мешаете. И Владимиру Петровичу тоже, — поспешно заверила её Соня, кивая в мою сторону.

— Ну ладно, я вас жду… вот тут, за уголком, — ответила физичка.

Как только учительница скрылась за углом, Соня коротко глянула на меня, покачала головой.

— Владимир Петрович, вы не так поняли. Я… не знаю, что со мной произошло. Как будто голову сорвало… — призналась она.

— Да я-то всё понял как нужно, — улыбнулся я. — Всё в порядке, правда.

— Вы идёте? — спросила завуч, снова беря себя в руки, как будто ничего и не было.

— Да, пойдём, — кивнул я.

Мы вернулись обратно к спортзалу. Вахтёр стоял у дверей — весь серый, плечи опущены, а взгляд потухший. Видно было, что за это время он успел изрядно себя накрутить.

Я подошёл ближе, положил ему руку на плечо.

— Слушай, хрен с тобой, золотая рыбка, — сказал я. — Вижу, что женщинам твои тренинги действительно нужны. Просто в следующий раз, чтобы подобных инцидентов не было, предупреждай заранее о таких…

Я сделал паузу и покосился в сторону манекена. Тот по-прежнему лежал на полу, залитый томатным соком.

— В общем, о таких представлениях предупреждай заранее, — закончил я.

— Конечно, Владимир Петрович, — торопливо закивал вахтёр. — Я и хотел вам сказать, но не знал, как… после того нашего разговора с глазу на глаз.

— Ну ты тоже мух от котлет отделяй, — возразил я. — Если твои тренинги реально помогают женщинам — я слова поперёк не скажу.

— Понял, Владимир Петрович, всё понял, — заверил вахтёр. — Не повторится, упустил я этот момент, не подумал.

Я крепче сжал его плечо и улыбнулся краем губ.

— Вот и хорошо, что понял. Не знаю, сколько вы тут ещё собираетесь куковать, но чтобы в спортзале к утру всё было убрано. Завтра дети придут заниматься.

— Не вопрос, Владимир Петрович, всё будет убрано, — заверил Миша с готовностью. — Ни пылинки, ни соринки после себя не оставим.

Он чуть помедлил, потом взглянул на меня исподлобья:

— А… удалось ли вам успокоить Софию Михайловну?

— Надеюсь, что удалось, — ответил я. — Похоже, теперь всё под контролем.

Я задумался. Всё вроде бы разрулилось, но оставался один момент — женщины. Эти бедолаги, которых я, сам не желая, выдернул из их «духовного очищения». Надо было как-то объясниться, по-человечески, чтобы не выглядело, будто я просто ворвался и всё развалил ради собственного удовольствия.

— Так, Миша, прежде чем ты продолжишь свой балаган, я пару слов скажу дамам. Пойдём.

Мы зашли обратно в спортзал. Там по-прежнему стояли женщины с испуганными глазами, с обидой на лицах.

Миша мялся рядом, переминался с ноги на ногу, явно не зная, как начать. Тогда я взял инициативу на себя.