Андрей Муравьев - Меч на ладонях
Вечер в гостевом доме «полочане» встречали полностью экипированные, но значительно обедневшие. Из всего капитала остались только две целые магдебургские марки, и половину гривны разменяли на мешочек серебряных ноготков и дирхемов, которыми здесь расплачивались на постоялых дворах и в харчевнях. Зато уверенности в собственных силах и в завтрашнем дне немного прибавилось.
Не успела молодая луна появиться на ясном вечернем небе, как в горницу вошел один из хирдманов ярла. Воины занимали два дружинных дома, называемых на скандинавский манер «гридами», и по лицу вошедшего было видно, что он не одобряет пришельцев, поселившихся в отдельном гостевом доме, вместо того чтобы с веселыми холостыми молодцами бражничать и играть в кости или в местную разновидность нардов. Так вели себя по большей части только иноверцы и богатые купцы, позванные ярлом в гости. Но на богатых торговых гостей пришлые полочане не походили. Всего-то товаров, что в заплечных мешках, а из оружия – могучие, но вонючие колдовские палки. Каждый викинг знает, что не мужское это дело – колдовством заниматься. Женщины могут быть в этом сведущи, хороший воин – никогда. Да и нормальным оружием полочане владеют как дети малые, только один и может своим кривым мечом махать, да и то со щитом не знает, что и делать. Тьфу, одним словом. Хирдман немного поджимал губы, когда передавал желание хозяина города видеть их побыстрее.
В гриднице, где Гуннар закатывал пиры и принимал гостей, кроме четверки вызванных «спасенных» торговых гостей и самого ярла было двое незнакомцев. Еще днем к причальным мосткам подошла малая торговая снека. С приближением весны со стороны Волхова вот-вот должны были пойти первые торговые караваны, но кому-то явно не терпелось. Дружина на снеке не походила на торговцев или обычную корабельную рать – все как на подбор высокие и широкоплечие, больше на дружинников смахивают, чем на мореходов. Народ у причальных мостков попытался выведать, кто такие да куда путь держат, но те только отшучивались, улыбались да пожимали плечами.
Косте, который днем как раз болтался возле причалов, это не показалось необычным. Ну, решил какой-то купчина сливки снять со свенских или немецких рынков, раньше всех вывалить меха гладкие, да воск, да моржовый бивень. Так ведь и поговорка такая есть: «Кто успел, тот и съел». А охрану крутую набрал, так и видно, что не дурак, – ребята кряжистые. Снека многовесельная, хоть и груженая, а с такой командой на веслах полетит – догони. Да и в стычку с такими орлами морским пиратам лезть не захочется. На снеке человек тридцать – пузатенький корабль, а весел, как у драккара[42]. Хотя морской конунг на то и морской конунг, чтобы гнаться и захватывать все, что на море увидит.
Гости ярла были не похожи друг на друга. Один – дородный купчина, когда-то сильный, как медведь, с годами заплыл жиром, но, видно, хватку не потерял. Одетый в богатый, шитый серебром плащ, из-под которого виднелся бархатный кафтан, с широкой окладистой бородой, доходящей до пуза, он походил на боярина из фильма советской эпохи. Только глазки были не масляно-осоловелыми, а острыми и цепкими, да руки с закатанными рукавами бугрились жгутами мышц.
Второй гость ярла был типичным воином. Видавшее не один десяток битв, огрубевшее от ветра и морских брызг, посеченное шрамами лицо старого рубаки было непроницаемо для эмоций. Одет он был в бархатный камзол с широким кожаным поясом с золочеными или даже золотыми бляхами. Накидка из тюленьей кожи лежала рядом на лавке. Грубые походные кожаные штаны были заправлены в легкие кожаные сапожки без каблуков, обшитые по голенищу синими и красными нитками. Мечи пришедших, лишенные всяческих украшений, были сложены у входа.
Полочане поклонились и стали ждать приглашения.
Гости и ярл пировали, но это был странный пир. В обычае у нурманов, к которым относил себя обрусевший ярл, было кутить часто, приглашая к столу всех гостей и дружину. Таким образом сохранялось единение, и ярл или хельд держался как высший из равных. Сейчас за столом не было ни дружины, ни приглашенных купцов из числа тех, кто остался зимовать в городке, ни родичей ярла.
Гуннар и странная пара в молчании поедали жареных гусей, квашеную капусту, закусывая большими ломтями хлеба. На столе стояла полупустая братина[43], открытый бочонок зимнего пива[44] и блюдо со свенской селедкой.
Ярл жестом пригласил вошедших садиться.
Когда «полочане» расселись вокруг стола, Гуннар собственноручно наполнил братину доверху и, плеснув немного в сторону горящего очага, пустил ее по кругу, провозгласив тост за Одина и Перуна и сына его Христа, приведших этой весной в его дом таких редких гостей.
После того как ножи вошедших присоединились к ножам незнакомцев, разделывавших гусятину, ярл начал рассказывать, зачем позвал полоцких гостей.
– Вижу я, давно вы за морем ходите, многое видели, много знаете, – начал хитроумный ярл Хобурга.
«Торговые гости» только кивнули. Все молчали в ожидании, когда же хозяин дома подойдет к сути собрания, но тот не спешил.
– Видели вы много и странствовали долго, да понял я, что назад домой не собираетесь.
Археолог и казак на правах старших кивнули утвердительно. Ярл помнил объяснения Сомохова о том, что без украденного жрецами капища Архви сокровища, которое странники везли домой из дальних краев, делать им на родине нечего.
Гуннар повел плечами в сторону сидевших и все еще не представленных русичей.
– А вот други конунга моего, славного Святополка Изяславовича, в земли мессенские, что за Померанией, в торговом интересе ехать собрались.
Приплывший гость, похожий на купчину, важно кивнул. Лицо сидевшего рядом воина осталось безучастным, только нож его замелькал быстрее.
– Вот и думаю я, что такие знатные мореходы, видавшие страны и за Исмаиловым морем, пригодятся другам моим, да и вам, вижу, не терпится в погоню за цудом своим пуститься.
Пока «полочане» переваривали полученную информацию, ярл продолжил:
– Добрый купец Онисий Навкратович во всех землях киевских, новгородских да полоцких известен. – Купчина приосанился. – Да и княжий гридень Сила Титович не только в новгородских пределах славен.
Пожилой воин княжеской дружины Сила Титович наклонил голову в сторону местного хевдинга, благодаря его за лестные слова. Но по лицу старого воина было видно, что треп в гриднице его трогает мало. Здесь его не хвалили, а только представляли незнамо откуда прибывшим потрепанным незнакомцам, да еще из Полоцка, с которым у новгородцев старая вражда.
Почему такой известный купец в сопровождении воина из княжеского окружения, не дождавшись большого каравана, поплыл в немецкие земли по опасному Варяжскому морю, Гуннар не объяснил. Только предложил присоединиться к путешествию.
Немного информации добавил купец. Поигрывая своим клинком с насаженной на него гусиной грудкой, он прогудел:
– Широкочтимый Гуннар Струппарсон рассказал нам, что видели вы много пределов земных, да колдовским оружием владеете. Рано мы из Волхова вышли, да не можно нам ждать, пока другие соберутся. В саксонский Магдебург до лета попасть надобнать. А в море сейчас неспокойно. Идти с большой дружиной… – Купец поперхнулся, поняв, что невольно сболтнул лишнего. – Э-э-э… Идти с ратью корабельной – это как мясом свежим перед волками размахивать. А на быстром драккаре поперек моря проскочим враз до Померании, а оттуда до Саксона рукой подать. Гридни у меня славные, да только лишние не помешают. А вы не только воины добрые, так еще и земли видали. Да и по пути нам будет. На караване с вас серебро за провоз попросят, а я за «так» довезу, да еще и прокорм по дороге мой. Ну так что, гости далекие? Пойдет такой расклад? – осведомился купец.
Костя и Горовой только начали мычать что-то в знак согласия, как Захар ответил за всех:
– Чтой-то странные вещи ты предлагаешь, купец. – Он перевел взгляд на Силу Титовича, хотя княжеский воевода делал вид, что его этот разговор не касается. – Предлагаешь нам к себе в охрану пойти, а из жалованья только прокорм обещаешь?!
Ярл ухмыльнулся. А купец только крякнул и по столу кулаком съездил:
– Я, ебарны корец, и без колдовских штучек до Саксона и Мессена дойду, а вы до каравана сидеть здеся будете. Да и то не ясно, кто из купчишек вас на борт снеки пустит. Да сколько гривен за провоз потребует. А я и прокорм даю, и денег не требую. Да…
Но купца прервал старый воин.
Слегка рыкнув в сторону Онисия, как старый вожак осаждает молодого щенка, Сила Титович впервые за вечер сказал свое слово:
– Верно говоришь, молодой вой. Ежели брать кого с собой для охороны или колдовства какого путного, то и предлагать надобнать что-то, акромя кормежки.
Сила Титович замолчал, предоставляя дальнейшее слово купцу.
