Александр Мазин - Легион против Империи
Ну да. Конечно, Алексей должен знать, что его «спецназовцам» собраться — коней оседлать да пояс с оружием надеть. Остальное всегда наготове.
А вот Коршунову требуется намного больше времени. Ему еще с Настей надо попрощаться. Как следует. На два дня вперед.
Со Скулди прибыло девятнадцать бойцов: пять герулов и одиннадцать готов. Все девятнадцать были очень похожи: среднего (для германцев) роста, средних лет, надежные, как каменные арки акведука. Манерой держаться очень напоминали самого Скулди. Но в отличие от начальника легионной разведки, были исключительно немногословны: молча отсалютовали легату и так же молча выстроились позади Скулди. Каждый из прибывших держал на поводу запасного коня с туго навьюченными сумками.
— Вообще-то я планирую вернуться к Флоралиям, — заметил Коршунов. — А ты, Скулди?
— Посмотрим, — уклончиво ответил герул. — Поехали?
И они поехали.
Коршунов принял решение ехать через Пальмиру, в официальных римских документах именовавшуюся Андрианополем[40]. Это был крюк, но зато из Антиохии туда вела отличная имперская дорога. С почтовыми станциями. Такая же качественная трасса пролегала от Пальмиры к Дура Европос — городу-крепости на берегу Евфрата. Очень важная магистраль. Именно по ней шла значительная часть торговли с востоком.
Кроме того неподалеку от Пальмиры был лагерь Третьего Киренаикского легиона. Черепанов был о нем не слишком хорошего мнения, поскольку легион был «приписан» к Пальмире и завязан непосредственно на ее «хозяина» Септимия Одената, однако сменных лошадей там можно было бы получить наверняка. И переночевать на обратном пути из лагеря Первого Парфянского. Если всё пойдет так, как распланировал Коршунов, он вернется в Антиохию как раз к Флоралиям.
До Пальмиры добрались к закату. Аккурат перед тем, как закрыли ворота. Впрочем, для Коршунова их бы всё равно открыли.
Хорошие ворота в Пальмире. Большие, красивые. За ними — широкая, прямая, как стрела, дорога. Насквозь. От ворот до ворот. С колоннами по обе стороны. На колоннах подставочки. На подставочках — статуи уважаемых людей. Типа городской доски почета.
Богатейший город. Оазис. Воды — полно. Пальмы вокруг. Потому и Пальмира. Добрая еда, хороший сервис… А что еще надо караванщикам, везущим шелк в Великую Римскую империю? Вино, еда, девочки… Ну и верблюдов, само собой, напоить.
Без девочек обошлись. Переночевали, позавтракали, набили седельные сумки и отправились дальше. Общаться с городской верхушкой у Коршунова в планах не было. Тем более, что «верхушка» эта, некий сенатор Септимий Оденат, держал себя по отношению к наместнику провинции крайне высокомерно, чтобы не сказать нагло. Был он местным уроженцем, поставленным еще императором Каракаллой, попутно давшим городу статус juris italici, то есть уравнявшего его в правах с италийскими колониями с широкой автономией. Вероятно, чтобы удержать от союза с персами. Черепанов методику задабривания порицал, полагая, что наилучший способ удержать союзника не подкуп, а страх наказания. Так или иначе, но светиться в Пальмире-Адрианополе Коршунов не стал.
Ехали быстро, почти по-курьерски, покрывая за час километров тридцать. Дорога была отличная. Погода — идеальная. Лошадей меняли дважды, на почтовых станциях. В лагерь Третьего Киренаикского въехали задолго до полудня. Большая часть легиона вкалывала на строительстве акведука. Освобожденные от работ и иммуны слонялись по лагерю. Легат отсутствовал. Уехал в степь охотиться. Ничего не скажешь, отличное времяпрепровождение для командира пограничного легиона.
Впрочем, не Коршунову, покинувшему вверенное ему подразделение ради морского круиза, критиковать легата-охотника.
Лошадей они получили. Провизию тоже. И в путь. Поесть можно и на ходу. Даже Алексей теперь был опытным наездником, а уж о варварах и говорить нечего. Некоторые сложности возникли только у Фульмината, но тот от природы был терпеливым парнем. А когда ему чересчур наминало задницу, просто спрыгивал на землю и бежал рядом с конем. Под одобрительными взглядами германцев, которые тоже, при необходимости, могли совершать марш-броски не хуже всадников.
Наконец впереди показался дорожный столб, обозначающий поворот к расположению Первого Парфянского.
О да, многое изменилось в зимнем лагере легиона с тех пор, как тут сменилось командование. Во-первых, на поле в полумиле от лагеря вздымались клубы пыли: легионеры отрабатывали боевые построения. Во-вторых, прямо под стенами не менее двух когорт упражнялись в метании и отбиве тупых и острых предметов. И дырявили мечами тренировочные чучела.
Чуть в стороне еще одна когорта отрабатывала защиту против конницы. По команде ала ауксилариев с визгом накатывалась на пехоту, меча в нее камни и тупые дротики. А пехота, в свою очередь, должна была сначала плотно сомкнуться, прикрывшись сверху и спереди чешуей щитов, а потом, продолжая прятаться за щитами, рысцой двинуть навстречу, ощетинившись перьями длинных копий.
Не факт, что это сработает против тяжелой персидской конницы, но выглядело эффектно, да и опыт всяко пригодится.
Зато другое подразделение тренировалось вообще непонятно как. Напоминало танковую обкатку новобранцев.
Человек двадцать, группами, бросались под ноги скачущей кавалерии, втыкали в песок короткие палки, и тут же выдергивали, падали и прятались под щиты. А через них прокатывалась конница. То есть лошади по возможности старались на щиты не наступать, но иногда у них не получалось. Но щиты держали удар копыта. Римский скутум — довольно крепкая штуковина.
Коршунов сразу двинул в преторий. Префект Первого Фракийского был на месте.
— Так и знал, что он тебя пришлет! — гаркнул Аптус. — Садись и слушай.
Информации, впрочем, у Гонория Плавта было не особенно много. Двенадцать дней назад они, согласно графику, направили сменную кентурию в Дура Европос. Гарнизон крепости состоял из бойцов Первого Парфянского и Шестнадцатого Флавиева. А рядом с городом — еще одна смешанная когорта в собственном лагере. Но они, так же, как и парни из Шестнадцатого, Аптуса не заботили. А вот пропажа своих…
Когда все сроки прошли, Аптус послал дозоры. Те перехватили по дороге пару караванов, но о пропавшей кентурии (ни той, что ушла, ни той, что должна была возвратиться), те ничего не слыхали. Или помалкивали, потому что караваны шли из Персии, а персы могли и приврать.
Ауксиларии пробежались по дороге еще миль сорок — и тоже ничего не обнаружили. Четыре дня назад Гонорий отправил в Европос гонца — тот как в воду канул. Вчера отправил уже не одного гонца, а сразу тридцать всадников. Новостей пока нет…
Вопреки опасениям Черепанова, двигать куда-то легион Аптус не собирался.
— Если персы перешли границу, — сказал он, — то скоро они появятся здесь. И я предпочитаю встретить их не в поле, а за стенами лагеря. Так Черепу и передай. Мол, если хочет, чтобы я действовал решительно, пусть скомандует. А еще лучше пусть возьмет пару легионов, и мы вместе пощупаем Ардашира. Но я бы торопиться не стал. Пока у меня всего две когорты готовы. Но еще месяца три — и будет вполне боеспособный легион вместо кое-как обученной деревенщины. А сейчас извини — дела. Скажи моему повару: я велел покормить тебя и твоих. А дальше уж сами. Вечером еще поговорим, если дождешься.
По интонации чувствовалось: говорить Гонорий Плавт не очень настроен — только из вежливости.
— Да я поем и уеду, — сказал Коршунов.
— Ну тогда будь, легат! — Аптус сдавил Алексею предплечье и отправился контролировать учения.
А Коршунов пошел искать повара.
— Ты езжай, — сказал Алексею Скулди после обеда. — А мы с братьями еще немного задержимся. Надо.
Коршунов кивнул. Раз надо, значит надо.
— И еще совет, — произнес Скулди, глядя Коршунову прямо в глаза. — Ты бы взял у Аптуса пол-алы в сопровождение. Негоже это, когда легат сам-три по дорогам ездит.
— Что-то чуешь? — насторожился Коршунов. Интуиции, особенно интуиции Скулди, он доверял. Оно конечно мистика, но тут от правильной чуйки сплошь и рядом жизнь зависит. Факт: у кого ее, то есть чуйки, нет, те помирают значительно чаще.
Скулди сделал неопределенный жест.
— Не буду я эскорт брать, — сказал Коршунов. — У Аптуса и так конницы мало. Лучше пойду раздобуду кентурионовский шлем. Так поскромнее выйдет.
Скулди кивнул, стукнул себя кулаком в нагрудник (по римскому обычаю) и вышел вон. Коршунов услышал, как он по-готски командует своим людям седлаться.
— Поедем и мы, — сказал Алексей Красному. — Как, Фульминат, рана не болит?
— Рана — нет. Задница немного, — честно ответил африканец.
Глава третья
