Александр Логачев - Мечи Ямато
Надо сказать, Артем несколько волновался. Не будет ли он привлекать внимание? Хотя бы тем, что всех своих они тут узнают издали, по походке. А раз чужак идет, не надо ли его незамедлительно проверить на вшивость, а, товарищи? Не надо ли догнать его и шляпу его грибообразную приподнять, дескать: «Ну-ка, ну-ка, кто это у нас?!»
Зря, выяснилось, волновался.
Как это ни странно, но на него ровным счетом никто не обращал внимания. Даже самураи. Он уже прошел мимо двух самураев, а те не то что не бросились к нему, радостно выдирая клинки из ножен, — даже взглядом не удостоили. Видимо, в своем соломенном обмундировании, с коробом за спиной и в полусогнутом положении Артем представлял собой настолько заурядную человеко-единицу, что и смотреть-то было не на что. Ну и славненько. Нет ничего приятнее для нелегала в тылу врага, кем в данный момент Артем себя ощущал, чем слиться с окружающей средой, как какой-нибудь хамелеон или палочник-богомол...
Да, собственно говоря, особенно много Артем по поселку и не бродил. Таково уж было его везение, что он прибыл в населенный пункт аккурат в тот день и час, когда здесь начала свое выступление труппа саругаки[5].
Выступали они на площадке между домами и фруктовым садом. Площадка как нельзя лучше подходила для всевозможных затей на свежем воздухе. Просторно, ровно, не дует, — что еще нужно, чтобы приятно провести вечер, глядя на циркачей?
Только начало темнеть, и все было еще прекрасно видно, но уже зажгли расставленные вокруг импровизированной арены фонари-укидару[6]. Ареной служили расстеленные на траве толстые (чтобы мягче падать), двойные или тройные циновки. Артисты выступали в набедренных повязках — в таких же, какие Артем видел в предыдущей жизни на сумоистах, которых, в свою очередь, видел, понятно, исключительно по телевизору.
Зрители расположились кругом, сидели прямо на земле или на принесенных с собой соломенных ковриках. Артем устроился позади всех, так сказать, в последнем зрительском ряду. А прямо перед ним сидел японец, рядом с которым на земле стоял заплечный плетеный короб. Похоже, тоже скиталец. Стало быть — здраво рассудил Артем и изъяна в своих рассуждениях не нашел — в корзине должна быть еда. А где же еще?!
Чем дальше, тем все чаще Артем переводил взгляд с артистов на корзину, и чем дольше он на нее смотрел, тем невыносимее становились муки голода. Он воображал себе жирные куски говядины... Ах да, японцы же мясо не едят, черти! Мясо придется исключить! Но что, скажите, мешает грудиться в коробе пышным булкам или лепешкам с сыром? Или пусть даже без сыра? Годится даже сыр без лепешек. Все годится, что съедобно.
Совесть Артема не мучила. Слишком хотелось жрать, чтобы еще и совестью мучиться. А как по-другому раздобудешь еду? Даже выменять, и то не на что. В конце концов не жизнь он отнимет, а всего лишь хлеба ломоть...
Для того чтобы идти на дело, момент сейчас сложился как нельзя более подходящий. Японец всецело был поглощен представлением, похохатывал вместе со всеми, за корзиной не приглядывал. Его и остальных увлек номер с тарелками. Номер — заговорил в Артеме профессионал — простенький. Крутит человек на двух гибких прутьях деревянные тарелки, перебрасывает их с одного прута на другой, иногда роняет тарелочку, но, не давая коснуться земли, ловит ее носком ноги, ногой же подбрасывает снова вверх, подхватывает кончиком прута и продолжает раскручивать. В общем-то Артем запросто сейчас может выйти и повторить трюк, даже усложнив его.
Ну все, надо начинать. Закончится представление — японец забросит короб на плечи и почапает по своим делам. И что тогда прикажете делать? Идти за ним по пятам и напасть на пустынной дороге? Это уже выйдет разбой. Преступление против личности, а не против короба. К тому же не факт, что японец непременно отправится шататься по темным переулкам, а не пойдет целенаправленно куда-нибудь на постоялый двор или в гости. К тому же не обязательно он уйдет отсюда один. А ну как с широкоплечими дружками? То, что рядом с ним никого нет, еще ни о чем не говорит.
Артем сидел на коленях, на коленях же начал по миллиметрику, по миллиметрику продвигаться к японцу. Так и приблизился на необходимое расстояние... И вроде бы не спугнул гражданина. Тот всецело был увлечен крутящимися на прутьях тарелками. Артем наклонился, запустил пальцы за матерчатые лямки короба, потянул на себя. Вот так. Теперь остается только встать, забросить чужую вещь себе за плечи и уйти...
Артем краем глаза стеганул по «арене». Всей своей труппой, насчитывавшей двух человек, бродячие японские циркачи, закончив с тарелками, начали работать акробатический номер. Их акробатика в основном состояла из кручения «колес», из трюков на гибкость, из сальто вперед (сальто назад ни один из них не выполнял — или не умели, или считали, что нечего зря усложнять программу, хватит и простых трюков) и из сольных акробатических этюдов на руках. Вот в последнем элементе они демонстрировали вполне достойное мастерство. («Даже я не все мог бы повторить... с первого раза», — признал Артем.) Они и просто ходили на руках, и делали стойку на одной руке, при этом выделывая ногами всевозможные замысловатые кунштюки, в частности крутя ими бамбуковый шест, и перепрыгивали с руки на руку. А один из них, приземистый крепыш, даже умудрялся, стоя на одной руке, выбивать ногами, обутыми в деревянные гэта, какой-то ритм, который хлопками в ладоши подхватывали все зрители. За исключением Артема, понятно.
Цирковые выступали по очереди — пока один трудится, другой отдыхает. Парой они почему-то не работали (видимо, боялись быстро устать), а это, естественно, сужало возможности. «Словом, — пришел к выводу Артем, — им есть куда развиваться, есть чем разнообразить программу. А мне есть что им подсказать. Оно, конечно, можно было бы прибиться к труппе, предложить временное партнерство за долю малую, да вот только не предпочтут ли они сдать властям находящегося в розыске, преступника за обещанную коку риса[7]? А если даже не узнают во мне того самого преступника, что мало вероятно, то, скорее всего, просто испугаются связываться с гайдзином. Так что ну их! И нечего дальше пялиться, не до того. Надо добывать себе хлеб насущный делами неправедными...»
Медленно и плавно — главное, действовать как можно естественней, никаких резких, дерганых движений, побороть желание схватить и бежать — Артем встал, поднимая с земли и короб, повернулся и не спеша пошел прочь от «арены». Отлично. Все идет отлично. Не бежать. Очень хочется припустить, но пока не следует. Вот доберемся до фруктовых деревьев, а там уже можно рвануть.
Между прочим, Артем поступил благородно, почти по-робингудовски — оставил ограбленному товарищу свой заплечный короб. Пусть пустой, зато более вместительный, в него можно будет положить много-много ценных вещей. А то и бесценных...
Артем оглядывался через каждые два шага. Выпускать ситуацию из-под контроля ему не хотелось. И что уж греха таить, ему было любопытно взглянуть хоть одним глазком, что там работают его коллеги по ремеслу. А коллеги, к слову, закончили с акробатикой, забрались на короткие ходули и что-то там на них выделывали...
Твою душу! Японец вдруг — будто шилом его кольнули! — вздрогнул, бросил взгляд на то место, где до недавнего времени стоял его короб, не увидев его, завертел головой, ну и, разумеется, выцелил глазенками уходящего прочь Артема.
Всё. Изображать простого непричастного прохожего уже не было никакого смысла. Теперь оставалось только бежать, а вернее сказать, драпать, как Наполеон из России, то бишь со всех ног...
Глава вторая
ИСТОРИЯ ОДНОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Срезал пион —
и себе настроенье испортил
на целый вечер...
БусонНаверное, если бы Артем бросил чужую плетеную собственность на землю, никто бы его преследовать не стал. Но тогда, мало того, что он остался бы без собственного короба — это еще полбеды! Он остался бы без еды, а на это он пойти никак не мог, это было выше его сил. «Ничего, мы еще поглядим, кто из нас быстрее бегает», — думал Артем, прибавляя скорость.
Что удивляло — никто сзади не вопил истошно «держи вора». Добежав до фруктовых деревьев и найдя возможность обернуться, Артем не обнаружил мелькающих в большом количестве преследователей. Мелькал всего один преследователь. «Странно, что он не кликнул подмогу. Не хотел отвлекать сограждан от просмотра? Ну, мне-то только лучше», — подумал Артем.
Главное — добежать до дороги. Где дорога, Артем представлял: через сад, потом вдоль рисового поля — и будет дорога. Вдоль дороги — лес густой, в лесу уж он что-нибудь придумает. Например, запрыгнет на дерево и затаится среди ветвей. А если затаиваться будет уже поздно, то пусть-ка этот бегун попробует одолеть на дереве воздушного акробата! Даже голодного, уставшего и не до конца оправившегося от старых ран акробата! Очень ему придется помучиться, одолевая.
