Григорий Рожков - Американец. Неравный бой
Старлей разместился со своим небольшим штабом в одной из запасных землянок охраны на другом краю склада. Томилов и Вадер что-то негромко обсуждали, когда мы со Стэном вошли в ярко освещенную электрическим светом землянку.
– Здравия желаю, товарищи командиры, – поприветствовал я командиров.
– Здравия желаю, товарищ первый лейтенант, – поднявшись со своего места, Томилов крепко пожал мне руку и предложил присаживаться к столу.
– Stan, you may go[1]. – Райфл козырнул и вышел из землянки.
– Спасибо, с удовольствием присяду…
– Мы с товарищем Вадером обсуждаем положение, в котором мы все вместе оказались, и что нам с этим положением вообще делать. – Климент говорил спокойно, без единого намека на волнение или опасение. И похоже, это не только в отношении нашего положения, но и лично в отношении меня. Вадер ничего не рассказал старлею обо мне и моих близких? Неужели слова Кинга на него так сильно подействовали? Надо будет Сэма по этому поводу поспрашивать…
– Я именно по этому поводу и пришел…
До прихода вызванных людей с нужными мне списками нам удалось найти оптимальное решение по установке связи с нашими штабами. Отправлять две группы связистов – американских и советских – в разные стороны можно, но риск привлечь внимание врагов к неожиданно проявившимся неопознанным передатчикам велик. Один источник радиосигнала немцы со своими союзниками, может быть, стерпят, списав на запаниковавших американцев, влетевших в окружение и судорожно запрашивающих помощь. А вот несколько источников радиосигнала в одном районе, пусть даже с разбросом в полсотни километров, – это уже попахивает неприятностями и может значить, что тут несколько подразделений, пусть даже маленьких, по типу разведгрупп, или подразделение одно, но достаточно большое, чтобы иметь пару радиостанций. Вывод – две группы связи отправлять настоятельно не советуется, а одну, объединенную, с одной рацией – можно. А то, что и советскому, и американскому радисту придется работать по очереди с одной рации, особой проблемой не было. Пусть враги голову ломают: «Чего это радист почерк изменил и на другой волне дальше стучит?»
Вскоре от вопроса «как?» (организовать связь) мы перешли к вопросу «что?» (передавать по этой связи), и для этого нам наконец понадобились собравшиеся товарищи со сводными данными. На некоторое время и я, и Томилов углубились в чтение рукописных документов.
Пробежавшись по строчкам списка личного состава, я невольно зарычал. Оказывается, на момент прорыва в нашей с Дэвидсоном объединенной и усиленной группе было около восьми сотен солдат, включая танкистов, зенитчиков и все вспомогательные силы, а до склада добрались всего четыре с половиной сотни, включая раненых. А этих самых раненых аж целых пятьдесят семь человек, и среди них почти половина – тяжелые! С этим надо срочно что-то делать…
С техникой дела обстоят у нас не в пример лучше, чем с людьми. Грузовиков полтора десятка, самоходок «Росомаха» – восемь штук, включая требующих ремонт, три легких танка М3 Стюарт (молодец Пул, все машины сохранил!), пять джипов «Додж – три четверти»: два обычных и три с тридцатисемимиллиметровыми пушками, четыре зенитных самоходных установки: три «Занавески» и трофейная немецкая ЗСУ, еще пара бронированных подвозчиков боеприпасов, три автоцистерны, три бэашки, ПАРМ[2], трейлер и еще по мелочи несколько единиц разномастной техники.
Тяжелого вооружения у нас тоже оказалось немало – три с лишним десятка гранатометов «Базука», батарея восьмидесятидвухмиллиметровых батальонных минометов, две неполных батареи шестидесятимиллиметровых ротных минометов, одна-единственная «сорокапятка», два двадцатимиллиметровых трофейных зенитных автомата.
На бумаге американская часть нашей сводной группы выходит очень даже неслабой. Но вот загвоздка – оружие без боеприпасов стрелять не станет, танки и машины без горючего никуда не тронутся, а люди без еды и отдыха ничего не смогут сделать. Отложив в сторону бумаги, я обернулся к Томилову и уловил его полный усталости и скорби взгляд.
– Ну вот, товарищ Пауэлл, от батальона мотопехоты, усиленного двумя взводами легких танков и батареей дивизионных орудий, осталось всего двести тридцать бойцов, включая три десятка раненых… А вчера вечером батальон насчитывал шестьсот красноармейцев, и командовал им целый майор, а не старший лейтенант, – Климент постарался скрыть свое глубокое огорчение, но голос его немного дрогнул, выдав внутреннее состояние. – Э-эх!..
– Да-а-а, дела-а… – Ничего иного сказать я не смог. Беда у товарищей была больше и темнее нашей. Но стоит отметить, мне везет на союзников – Томилов довольно быстро взял себя в руки, и мы продолжили нашу работу, и в первую очередь обратились к Оклэйду, вроде бы изучившему информацию о наличных на складе запасах.
– На топливном складе три полные десятитонные цистерны с бензином. На складе боеприпасов есть неприкосновенный запас патронов, рассчитанный на восполнение боекомплекта ко всему вооружению целого моторизированного батальона, то есть там есть почти все. Патроны, гранаты, – перечислял лейтенант, не сверяясь ни с какими бумагами, – мины есть и патроны к крупнокалиберным Браунингам… – На пару секунд Оклэйд замолчал, что-то вспоминая. – Да, точно, там еще несколько ящиков с ракетами для «базук» есть. В погрузочной зоне, под навесами, пятьдесят ящиков со снарядами к сорокапяти-, семидесятишести– и стопятимиллиметровым орудиям. Продуктов на складе еще много. – С этими словами собеседник встал с ящиков, на которых сидел, и ловким движением вскрыл верхний. Зашелестела бумага, и Оклэйд извлек из ящика тускло блеснувшую металлической крышкой банку. Подойдя к нам, он со смачным стуком опустил банку на стол. – Но это в основной своей массе консервированная еда – крабы, бобы, русская тушенка, свинина и прочее. Свежих продуктов почти нет. С медикаментами хуже всего, их почти все вывезли в дивизию. Ну, вот и все по запасам, сэр.
Быстро же Оклэйд все разведал, молодец. Хоть в чем-то, но молодец. Справился с поставленной задачей.
– Thank you, lieutenant[3]. Успели перевести, товарищ Вадер?..
Особист коротко кивнул.
– Да-а, повезло со складом. – Старлей немного повеселел, но как только я обратился к сержанту Гэтри, он вновь превратился в слух. По-английски старлей не понимает, но я ему все подробно перевожу.
– Что у нас с техникой, сержант?
– Сказать что-либо точное о состоянии большей части техники сейчас не смогу, сэр. Нужно провести парковый день и все внимательно проверить, тогда я смогу дать точную информацию. На данный момент можно определенно говорить о двух самоходках, требующих длительного ремонта, и о паре грузовиков с поврежденными двигателями. Это все, сэр. Простите. Разрешите идти, я начну подготовку к парковому дню.
Слегка наклонившись вперед, я приблизился к Гэтри и поглядел на его лицо, а именно – на глаза. Красные, воспаленные, окруженные темными кругами, они говорили о многом.
– Никаких парковых дней на сегодня, сержант Гэтри. Приказываю вам и вашему подразделению отдыхать минимум до… – оборачиваюсь к Томилову и гляжу на его наручные часы, – до четырех часов после полудня. Застану кого из твоих ребят за работой до указанного срока – все попадете под арест. Запру на складе, и будете спать. Приказ ясен?
– Да, сэр! Приказано отдыхать, сэр! – козырнул он. Молодец, все понял.
– You can go, sergeant[4].
Гэтри, слегка пошатываясь, покинул помещение.
Так, теперь остались только хозяйственные вопросы, за которые отвечает все тот же Оклэйд.
– Что у нас с размещением людей и организацией лагеря, лейтенант? Кратко и по существу.
Офицер уже подготовил нужные записи и перешел сразу к делу:
– Да, сэр. Большая часть личного состава обеих групп размещена в пустых помещениях складов, на поверхности на данный момент завершается развертывание палаточного лагеря для остальной части личного состава. Для обеспечения безопасности лагеря от угроз с воздуха проводятся усиленные работы по маскировке. Из-за густоты леса развернуть батарею зенитного прикрытия нет возможности. В помощь охране выделено два дополнительных взвода, выставлены дополнительные усиленные посты. Благодаря содействию старшего лейтенанта Томилова сразу по прибытии на склад было организовано горячее питание для всех желающих, в дальнейшем, по моему мнению, надо будет скоординировать наши действия для обеспечения питания всех солдат.
– Товарищ Пауэлл, у вас в подразделениях есть хоть одна кухня? – осведомился Томилов, выслушав перевод слов Оклэйда.
– Нет, кроме пяти кухонных двадцатилитровых термосов для супа, у нас нет никакой посуды для приготовления пищи с расчетом на большое количество едоков… – пожал я плечами.
– Ага… У нас есть две полевые кухни, – кивнул в сторону выхода старлей. – Одна наша, из полка, вторая тоже наша, советская, но сначала захваченная поляками, а ночью, во время боя в деревне, отбитая нами. Так что организуем всеобщее питание: ваши продукты и наши кухни.
