Григорий Рожков - Американец. Неравный бой
Пока они смотрели на тысячеликий ужас войны, в поселке началась стрельба. Кровавая пелена застила глаза попаданцев, и они с непоколебимой решимостью и злобой пошли в поселок. Там в бой с десятком полицаев, возглавляемых двумя немцами – унтером и лейтенантом, – вступили четверо стрелков, занявших позиции в домах. Латыши, а именно латышами оказались полицаи, вооруженные трофейными эсвээсками и ППШ, и немцы с «эмпэшками» явно одолели бы слабо отбивающихся из пары винтовок и пистолетов бойцов, но, проспав появление у себя в тылу пулемета, они потеряли свое преимущество. Юра с Серегой, меняя позиции, перестреляли половину полицаев и обоих фрицев и вынудили сдаться оставшихся в живых коллаборационистов. Когда на месте боя собрались уцелевшие местные жители и сопротивлявшиеся бойцы, Сергей встретил Диму, Дениса и Мишу – они, как оказалось, вышли к поселку на час раньше, и, когда приехали полицаи, они смогли скрыться в разрушенном доме и даже увидеть и услышать все, что происходило до начала боя.
Слово взял Денис, и впервые в жизни я ощутил в его голосе злобу и агрессию. Он не говорил – рычал. Столь сильны были эмоции.
Он рассказывал, как полицаи согнали жителей и начали требовать выдачи раненых солдат врага – красноармейца и американского летчика. Староста, назначенный немцами, сдал своих соседей, но в их домах не нашли искомых раненых, и взбешенный фашистский офицер приказал латышам убить двоих стариков и женщину. Началась стрельба, двоим полицаям быстро снесли головы снайперскими попаданиями, остальные сильно занервничали, и их из пулемета щедро одарили свинцом Юра и Серый. Сдались лишь трое латышей.
– …Мы их расстреляли, – с пугающей легкостью и радостью сообщил Люлин. – Посмотрели на овраг с Юрой, вернулись в поселок и расстреляли. И я стрелял, и парни тоже. – Дима и Денис одновременно поежились, но взглядов не отвели. Черт, они ведь и правда тех фашистов расстреляли. – Не смотри на меня так, Майкл, я не сумасшедший. И они не сумасшедшие! Я ненавижу фашистов! С той самой секунды, как увидел тот овраг, ненавижу и буду ненавидеть, пока Знамя Победы не поднимут над Рейхстагом!..
Не поверить этим словам было невозможно, глаза друзей были ясны и полны яростного огня. Они – изменились, и очень сильно изменились… Возможно, даже сильнее, чем я.
Миша, перехватив право голоса, продолжил рассказ.
После расстрела полицаев были похоронены погибшие в перестрелке американский пилот и сапер-красноармеец. Пилот, тяжело раненный в грудь и голову, плохо сознавал, что происходит, и во время перестрелки вышел из сарая, в котором его прятали жители. С кольтом в руках он пошел на полицаев и застрелил одного из них, до того как погиб сам. Сапер с перебитыми ногами прятался на чердаке дома прямо напротив места, куда согнали жителей. Он и снял первого полицая, продолжая стрелять, пока его не засекли. Погиб боец в конце боя, пытаясь спуститься с чердака в дом: поймал шальную пулю в шею и истек кровью.
Двое выживших стрелков, скрывавшихся в поселке, оказались… девушками! Но не простыми девушками, а краснофлотцами, санитарками из 6-й отдельной роты морской пехоты Пинской военной флотилии. Вооруженные самозарядной винтовкой всего с семью патронами и пэтэтэшкой с одним-единственным полным магазином, они без страха вступили в бой с превосходящими силами, хотя имели все возможности сбежать, в отличие от раненых.
Перед уходом из поселка мнимые старшие сержанты погранвойск приняли под свое командование изъявивших желание прорываться к фронту санитарок-морпехов и добровольцев из гражданских – Диму, Дениса и Мишу. Даже подвели под это импровизированную легенду, что пограничники были якобы знакомы с этими добровольцами еще со школьных времен, проведенных в Москве. Взятые с уничтоженных врагов трофеи разделили, часть перешла на вооружение новоиспеченной группы прорыва, часть – местным жителям, на создание партизанского отряда. Экспроприировали попаданцы еще и грузовик, на нем и махнули лесными дорогами на восток, к фронту. Но вскоре пришлось свернуть на север, а потом и вовсе – на северо-запад, прочь от фронта: немцам категорически не понравилось, что в их тылу уничтожили группу вспомогательной полиции и двух офицеров. На попаданцев началась охота.
Полторы недели друзьям удавалось бегать, прятаться на болотах и время от времени стрелять по фашистам. Тихой сапой удалось им подползти почти к самому Солигорску, а там немецкие танки, польская пехота и дикая контрразведка, мечущаяся вокруг города, словно в седалище ужаленная. Там и попались. Устроили в лесу временный лагерь недалеко от села Червонная Слобода, решили переждать нездоровую суету и поразмыслить, как дальше жить. Сходили в деревню за харчами, а там, видать, просекли появление чужаков и сообщили куда надо. Иванов под утро встал на часы, тогда-то из темноты и вынырнули егеря и тихонечко всех приняли.
– …Когда меня крутили, кляп в зубы совали, думал – все! Порежут сейчас ребят – и кранты… Я с жизнью простился!.. О-о-ох… Но не убили нас! Скрутили – да, но никого не убили… Почему так, не знаю! – Юру и ребят затрясло.
И меня затрясло.
Твою мать! Как это – оказаться в руках врага, повиснуть на волоске от смерти? Как?! Ужас это!..
Юра спокойным голосом продолжил.
…В Солигорск попаданцев и девушек не повезли, а доставили в деревню Веска, на недавно организованный пункт содержания пленных. Это указало парням, что скоро немцы пойдут в наступление и будет еще хуже, чем сейчас. Никто не трогал ребят, не допрашивал, просто фашисты держали всех без крыши над головой, на голой земле, за двумя рядами колючей проволоки, на гнилых объедках и воде. Еще повезло, что в морячках, с их короткими прическами, надвинутыми на глаза бескозырками, большими бушлатами и брюками клеш, не разглядели девушек, иначе насилия было не миновать.
Почти неделю они пробыли в лагере, пару раз в лагерь доставляли пленных советских и американских солдат. На тот момент Сергей смог убедить остальных попаданцев, что этот мир – не тот, что им известен. Да и не так это было важно, особенно в сравнении с реальностью плена.
– …Честно говоря, хотелось помереть – жара, пыль, вонь… Хорошо, хоть людей в лагере было немного, еды всем хватало… Еды, х-ха! Слышь, Юр, да? Едой это назвать сложно. Но на безрыбье и рак рыба… Да и вообще. Сколько мы в фильмах видели ужасов плена, но не сильно это цепляло. А ощутили только малую долю тех страхов – сразу зацепило! До самых до печенок зацепило и дернуло! Тьфу… Одно радует – сбежали. На лагерную охрану напали хорошо организованные партизаны. Отбили нас, одним словом. В Весках мы вернули свое оружие и снаряжение, у немцев там трофейщики расположились, мы их и пошмонали. Партизаны ушли в леса, с ними часть пленных, а мы с остальными – к фронту. Только так до него и не дошли, убежал он от нас. А дальше ты знаешь, Майкл, дотопали за лавиной фронта до этого склада, прибились к охране и вновь очутились в заточении…
– …И опять оказались свободны. Да-а-а, ребята, потрепало вас…
Мысли резко пробежали в голове и вычленили тот факт, что целую неделю они были в заключении, но не скопытились, как иные попаданцы. Неужели нас можно упрятать за решетку?! Или, может, в их случае все было иначе из-за открытого пространства и быстрого освобождения?.. Не знаю. Ну да ладно, не стоит пока этого вопроса поднимать.
– …Мои приключения в сравнении с вашими – что детский сад против академии наук, – сокрушенно признался я по окончании двухчасового рассказа. Собеседники тоже подустали, потягивались, разминая затекшие конечности. – Но я очень и очень рад, что все вы живы и здоровы… С этого момента за вас несем ответственность я и мой заместитель, первый сержант Сэмуэль Кинг, тот чернокожий парень, что помогал вас освободить.
– Ответственность? Что это значит? Они что, знают, откуда мы? – В проницательности Сергею не откажешь. – Объясни.
– Думаю, ты прав, да и в любом случае мне надо вам кое-что поведать, так сказать, для общего образования… – Теперь все устраивались поудобнее, готовясь слушать мое повествование.
Рассказывать пришлось долго, что и понятно: я здесь пробыл значительно большее время, чем ребята. Многие вещи, начиная с Договора Содружества между СССР и США, широкой интеграции экономик двух могущественных стран, иной геополитической ситуации в мире и заканчивая появлением в этой истории предметов, технологий, знаний, значительно обгоняющих время, удивляли слушателей. А вот информация о пребывании в этом мире большого количества медленно восстанавливающихся попаданцев из разных ветвей истории и живущих здесь по своим, особенным правилам, не вызвала особых эмоций. Да и то верно: чего этому удивляться, особенно после собственного переноса из родного, мирного будущего в наполненный бурлящей кровью котел истории самой страшной войны за все время существования человечества. Вот что всякие попаданцы дают на-гора – это интересно! Но при этом для товарищей удивительным оказался факт, что таких попаданцев, как я, а теперь и они, – раз-два, и обчелся. А если говорить еще точнее, то, кроме нас «шустрых», похоже, и вовсе не было и нет. Выложив эти факты, мне удалось легко донести информацию о моей опеке в НКВД и ОСС, которая с сегодняшнего дня распространялась и на брата, и на друзей. Они это поняли и согласились с необходимостью находиться под ненавязчивым контролем со стороны моего заместителя и меня лично.
