Узнавать Отражение (СИ) - "Ande"

- Это где?

- В Тушино. Почти у МКАДа, платформа Трикотажная.

- Телефон есть?

- Само собой, чай Москва, не Углич.

Я достал блокнот, написал свой телефон, вырвал листок, протянул ему вместе с блокнотом, и сказал:

- Пиши свой телефон. Давай договоримся, если что - друг на друга расчитывать.

- Это на какую же помощь я могу расчитывать? - сказал Игорь аккуратно записывая свой телефон в моем блокноте - от парня что деньги не считает?

- Ну, мало ли… вдруг ты соберешься у коллег бензин сливать? В одиночку неудобно. А я - всегда помогу. Только сразу договоримся- весь навар пополам. Я рад, что мы познакомились…

…Я успел заехать домой переодеться. За Майриной приехал интеллигентный аспирант на своей скромной машине. Порадовал дед на въезде. Он меня узнал. Что уж он про меня думает - не знаю. Но он мне объяснил, что объедешь корпус - там парковка. Запарковавшись в тылу корпуса, я увидел еще два входа - типа для скорой, или хозяйственных. И еще я увидел выезд на набережную. Буду знать…

Светлана Анатольевна моим авто были возмущены:

- Как?! Не белый мерседес?! Павлик, ты за кого меня принимаешь?!

- Будешь выступать, буду тебя возить в багажнике.

- Ты это сделаешь?!!

- А как иначе? Ну вот брошу я тебя. Только по дороге на работу ты поскандалишь с парой вагонов метро. А ведь вокруг еще маньяки и прочие кавказцы. Их нужно от тебя защищать.

Ясно дело в машине целоваться много вкуснее чем на морозе. А потом я повез ее домой.

Глава 13

Дорожная обстановка в зимней Москве-92 навевает тоску. Повсюду без проблем ездят тяжелые грузовики. Судя по номерам, многие и не московские. Светофоры сбоят, автобусы глохнут в неожиданных местах, троллейбусы отцепляются от контактной сети, трамваи сходят с рельсов. Это все — дело привычное. Но в результате в часы пик езда по Москве за рулем — то еще приключение.

В общем, я повез Светку по Садовому, попутно рассказывая, что машина, на которой она будет учиться водить, должна быть попроще и ее должно быть не жалко. Ведь я намерен безжалостно тебя, Свет, загнать на водительские курсы.

Она, конечно же, фыркала, но с некоторой уже заинтересованностью, продолжая чисто по-женски добиваться, чтобы ее уговаривали:

— Ну зачем мне водить машину?

— Вот ты ведь умная. А все равно дура-дурой.

— Объяснись, Павлик! — глаза у нее стали бездонные.

— Все просто. Представь, что мной увлеклась королева Англии.

— Она старуха! — сморщилась она. — Тебе, Пол, что, старухи нравятся?

— Кого волнует, что там нравится мне? Королевам Англии не принято отказывать. Опять же — международный престиж России, дипломатические хитросплетения всякие. И возникает вопрос.

— Что я тебе отрежу в первую очередь? Яйца или член? Или и уши с языком заодно?

— Этот твой медицинский цинизм, Свет… — я выехал на Садовое, и оно оказалось забито. — Вопрос в том, как ты, без прав, приедешь забирать нашего ребенка из садика?

— Ребенка?! — она растерялась.

— Двух? Так тем более! Как ты, Света, отвезешь старшего на кружок?! А??

Она снова фыркнула, закурила и отвернулась. Молча почти докурила и сказала:

— Жаль, Паш, что мы не встретились раньше.

— Всему свое время, — я потянулся и взял ее ладонь в руку, перебирая пальцы. — Главное — все происходит.

— Мне кажется, — она выдернула ладонь, — ты придумаешь что угодно, лишь бы утащить меня в койку!

— Это само собой, Свет. Но ты снова подтверждаешь мысль, что девушки — абсолютно не романтичные.

— Романтику придумали мужчины, чтобы девушкам голову задурить! Скажи, зачем на окнах в мужских туалетах ЗАГСов стоят металлические решетки, Павлик?

— Знаешь, Светлана… некоторые парни, узнав, что их невеста до тонкостей разбирается в устройстве мужских туалетов ЗАГСов… могут дать слабину…

— Паша, тебе самому не противно от твоей изворотливости?

— Я, Светлана Анатольевна, аспирант у Лернера. То, что ты называешь изворотливостью, — результат системного научного подхода и тяжелой мыслительной работы. Вот ты и злишься...

Честно говоря, её состояние мне по прежнему не нравилось. Оглушённая и растерянная, она только-только начала выбираться из мрака случившегося. А я изо всех сил её тормошил...

К её дому мы подъехали Казначейским переулком с Садового. Она, снова нацепив лёгкую отчуждённость, собралась попрощаться, но я это пресёк:

— Я должен увидеть, как ты живёшь.

— Ещё насмотришься, Паш. Поезжай.

— Ты думаешь, что ты хитрая, — я вылез из машины, открыл ей дверь и поставил её перед собой, — но мне очевидно, что ты что-то скрываешь. Кто он? Любовник-паралитик? Тайный ребёнок восьми лет? Веди, короче.

— Паша, — устало сказала она, — визит парня к девушке, и знакомство с мамой не устраивают наспех.

— Знаешь, этими отмазками ты меня изрядно заинтриговала. Пошли.

Светка, очевидно, растерялась, наконец сообразив, что банальными поцелуями в парадной дело не кончится. Попробовала наехать:

— Никуда ты не пойдёшь.

Дверь лифта открылась, какая-то женщина поздоровалась с нами и вышла на улицу.

— Какой этаж? — не стал я спорить. Не люблю тайны.

Она нахмурилась, помолчала, потом сказала:

— Ну, хорошо. Седьмой этаж.

Обитая дерматином дверь с двумя замками открылась легко. В лицо ударил очень неприятный запах. Из квартиры умницы-модницы-красавицы пахло дерьмом, испражнениями и запущенностью. Запах какого-то бытового ароматизатора лишь подчёркивал это. Конкретно так пахло бедой.

Она сильно побледнела и бросилась в квартиру, не разуваясь, лишь воскликнув:

— Мама!

Обычная двухкомнатная квартира. В большой комнате — ортопедическая высокая кровать. Рядом — инвалидная коляска. У кровати, на полу, лежала женщина в ночной рубашке. Судя по всему, упав, она обгадилась. По-большому и по-маленькому.

Светка, вбежав в комнату, плюхнулась перед ней на колени и неуклюже стала её поднимать. Одновременно она очень зло глянула на вошедшего следом меня:

— Посмотрел?!!

Я присел рядом с женщиной, которая была в сознании и даже пыталась сесть.

— Здравствуйте. Я — Павел, парень вашей дочери. Подождите секундочку, я сейчас.

Вернулся в прихожую, разулся, скинул пальто и свитер, оставшись в футболке. Снова прошел в комнату и взял женщину на руки. Майриной, что помогала ей подняться, рыкнул:

— Бегом в ванную! Слей воду и сделай комфортную температуру для...

— Людмила Ивановна, — неожиданно разборчиво представилась оказавшаяся у меня на руках женщина. — Меня зовут Людмила Ивановна.

— Очень приятно! — буркнул я.

Потом мы вместе мыли Светкину маму под душем, одевали её в свежую ночнушку. Я отнёс её в Светкину комнату и уложил на узкую девичью кровать. Прибежала ее психованная дочь и сделала матери укол в плечо.

Потом мы, опять же в четыре руки, мыли и убирали вонючие неприятности в гостиной. Перестилали постель. Проветривали, и прочее.

Параллельно Светка рассказывала: сложное труднопроизносимое заболевание, название я тут же забыл. Диагностировали прошлым летом. Инвалидность. Очень метеозависимая штука. Обычно её мама в состоянии себя обслужить. Дойти до туалета и в ванную. Но бывает так, что нет сил даже встать. Или, как вот сейчас - встала и упала.

Раньше болезнь считалась неизлечимой. Сейчас, и у нас, и на западе, в стадии экспериментов проводят операции и разрабатывают методики. Есть, короче шанс на излечение.

С утра и до шести с ней сидит Гуля. Нанятая беженка из Таджикистна. Профессиональная медсестра. Может и дольше, за дополнительные деньги. Она бросила на меня короткий взгляд.

Обычно Света с ней созванивается, перед приездом. Вот и сегодня Гуля отпросилась пораньше.

Мы одели Людмилу Ивановну в теплый халат, и усадили в кресло-каталку. Она уже вполне пришла в себя, насколько это возможно в ее ситуации. То есть, ей было передо мной неудобно. Мы привезли ее в гостиную, включили телевизор и ушли на кухню.