Блондинка с розой в сердце (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я усмехнулся, сказал:

— Я не шекспировский Гамлет, не мучаюсь вопросом «быть или не быть». Я уже всё для себя решил. Решаю судьбы таких людей, как Рома Курочкин и Александр Бердников. Мне на это не нужно ничьё разрешение. Мои герои в книгах часто мечтали не раскрывать, а предотвращать преступления. Но у них не было такой возможности. У меня она появилась. Сейчас я, возможно, единственный человек в этом мире, у которого не дрогнет рука «всё исправить». Она не дрогнет, я тебе это гарантирую. Сегодня ты в этом убедишься сама.

Я дёрнул плечам и добавил:

— Если захочешь, конечно. Или ты дождёшься моего возвращения на вокзале?

Лебедева решительно тряхнула головой.

— Нет уж, Дима, я пойду к Бердникову вместе с тобой, — сказала она. — Не потому, что разделяю твой настрой. Но всё же я надеюсь: ты мне покажешь хоть что-то в подтверждение твоих пока голословных утверждений. Я тебе верю, конечно… но всё же. Я только не поняла, почему мы с тобой сделали такой крюк. Почему не поехали сперва в Москву? А уже после визита в столицу бы мы добрались до этого посёлка. Так бы мы сэкономили время на дорогу. Ты ведь сам говорил, что время для тебя сейчас имеет большое значение.

Мы дошли до перекрёстка. Я свернул вправо, на просёлочную дорогу. Увлёк за собой и свою спутницу.

Солнце теперь светило нам в затылки.

— Время всегда имеет значение, Сашенька, — ответил я. — И для меня, и для всех остальных. Именно поэтому мы и сделали этот «крюк» по пути из Ленинграда в Москву.

Лебедева покачала головой.

— Не понимаю, — сказала она.

— Всё просто. Сейчас время особенно значимо для Риты Медведевой, которая проживает в этом самом посёлке Ларионовка.

— Что ещё за Рита Медведева?

— Семилетняя девочка, — ответил я. — На фотографии в интернете у неё были ямочки на щеках и две тонкие светлые косички. Именно так я и описал её в своей книге. В романе я изменил её фамилию: пожалел чувства её родных. В сентябре этого года Рита пошла бы в первый класс. Но в моем будущем школьницей она так и не стала. В известном мне будущем тринадцатого июля тысяча девятьсот девяносто первого года Рита Медведева стала третьей жертвой Ларионовского мучителя Александра Бердникова.

Лебедева нахмурила брови.

— Тринадцатого июля, — сказала она, — это же завтра.

— Завтра, — согласился я. — Вот потому мы и поехали из Ленинграда сюда, а не в Москву. Там, в Москве, немного подождут. А Ларионовский мучитель ждать не будет. Сегодня он готовится к завтрашнему развлечению. На этот раз он убьёт не спонтанно. Первыми его жертвами стали брат и сестра Чёнкины. Девочке было десять лет, а её младшему брату восемь. В прошлом году Бердников встретил их около Дикого пляжа — есть здесь такое место. Они сели к нему в машину, но до посёлка не доехали.

Я вкратце пересказал своей спутнице выдержки из признательных показаний Ларионовского мучителя, в которых тот объяснял, что именно и зачем сделал с Чёнкиными. Заметил, как напряглась во время моего рассказа жилка на Сашиной шее. Показал рукой в направлении реки, на берегу которой Бердников в прошлом году зарыл тела своих жертв. Признался, что точное место захоронения тел брата и сестры Чёнкиных вряд ли отыщу. Сказал, что в своём романе я перенёс его ближе к дому убийцы.

— Неужели этих детей не искали? — спросила Александра.

— Конечно, искали, — ответил я. — Поисковые группы нашли на берегу одежду Чёнкиных. Родители её опознали. Милиция и добровольцы обшарили весь берег на Диком пляже и ниже по течению. Даже проверили дно реки рядом с пляжем. Нашли неподалёку от поселка останки утонувшего годом раньше мужчины. Но детей так и не отыскали. Никто не сомневался, что дети утонули. Ни о каком маньяке тогда даже не подумали. Этот факт, в том числе, и вдохновил учителя Бердникова на дальнейшие преступления.

Я сощурил глаза, разглядел за деревянным забором на стене одноэтажного дома табличку с названием улицы — убедился, что шли мы в нужном направлении.

— В прошлый раз Бердников совершил убийство спонтанно, — сказал я. — Но он весь год думал о том своём поступке. Вспоминал ощущения, которые испытал в тот день. Рассматривал сделанные тогда фотографии. В итоге он решил, что убьёт снова. Но только на этот раз Бердников подготовился к убийству заранее. Отправил жену и детей в Крым. А сам под выдуманным предлогом задержался в посёлке. Минувшей весной он оборудовал съёмочную площадку в сарае около дома. Решил, что на охоту он отправится завтра утром.

— Отправится за Ритой Медведевой?

Пальцы Александры крепко стиснули мою руку.

Я дёрнул плечом.

— Местные дети часто купаются в паре километров от посёлка на том самом Диком пляже.

Я указал рукой через дорогу.

— Не спрашивай, почему: точно я этого не знаю. Подозреваю, что там попросту лучше берег, чем здесь, около посёлка. До пляжа и обратно жители посёлка обычно идут вдоль трассы. Именно там в прошлом году Бердников и завлёк к себе в машину Чёнкиных. Они возвращались с пляжа — знакомый учитель предложил их подвезти. Риту он заманит таким же способом. Но только её он отвезёт к себе домой. Оттуда она уже не выйдет. А послезавтра Бердников вместе с другими жителями посёлка будет искать Риту на берегу.

Лебедева покачала головой.

— Жуткая история, — произнесла она.

— Читатели были от неё в восторге.

Я ухмыльнулся.

— Я только вот чего не пойму, — сказала Александра. — Ты говоришь, что написал книгу об этом учителе много лет назад. Сколько с тех пор для тебя прошло времени? Лет десять?

— Семнадцать.

— Тем более. Семнадцать лет прошло! И ты до сих пор помнишь все имена и даты?

Я кивнул.

— Прекрасно помню, — сказал я. — Хоть сейчас перечислю тебе имена двенадцати жертв Ларионовского мучителя. Личность тринадцатой его жертвы так и не установили. Бердников заявил, что имя той девочки он не знал.

— Вот это для меня и странно, — сказала Лебедева. — То, что ты помнишь их по именам. Я не так давно окончила школу. Но уже не вспомню фамилии всех своих одноклассников. А ведь после моего выпускного прошло не семнадцать лет.

Я покачал головой.

— Ничего странного в этом нет. У меня всегда была превосходная память. Не настолько хорошая, конечно, чтобы я навеки запоминал всё подряд. Но даже ты, Саша, сейчас помнишь все те моменты из своей прошлой жизни, когда испытала сильные эмоции. Именно такие наполненные чувствами и ощущениями случаи и врезаются нам в память. Ведь ты же не забыла того парня, с которым впервые поцеловалась? Или девчонку, которая тебя обидела в младших классах? Такие случаи не забываются.

Я снова присмотрелся к табличке с названием улицы — на этот раз я отыскал на ней номер дома.

— Хорошая память и сильные эмоции, которые я испытывал при работе над книгой. Вот мой рецепт. Я так думаю. Это сейчас я спокойно говорю тебе о том случае с Ритой Медведевой. А в две тысячи восьмом году я пережил его вместе с героями своей книги. К тому времени я неплохо заточил эмпатию. В этом были как несомненные плюсы, так и минусы, которые вылились для меня в стресс и в ночные кошмары. Но так было нужно для работы — тогда. Сейчас мне подобные эмоции без надобности. Ты знаешь, почему.

— Тромб.

— Он самый.

Я кивнул.

— Поэтому теперь я спокоен, как удав. Избегаю лишних эмоций. Пока успешно. Я допускаю, что это хладнокровие досталось мне в наследство от Димки. Сколько его помню, мой брат всегда был спокоен и рассудителен. За исключением того дня, когда умер папа. И того случая, когда расстреляли мою машину. Других таких моментов я не припомнил. Димка редко злился, он казался весёлым и жизнерадостным. Временами меня эта его черта раздражала. Но вот теперь она мне здорово помогает.

Я прикоснулся рукой к своей груди напротив сердца.

Мы шли вдоль просёлочной дороги, не заасфальтированной и даже не отсыпанной гравием. Вдоль неё выстроились окружённые заборами одноэтажные домишки. Эта улица не выглядела частью посёлка городского типа. Скорее, напоминала обычную деревню. Лиственные деревья в садах едва заметно покачивали листвой у самых верхушек, чирикали прятавшиеся в древесных кронах воробьи, над крышами домов кружили голуби. Дважды нас обогнали автомобили, подняли над дорогой клубы пыли.