Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)
Чоканье было для Джонатана и Фредди такой же экзотикой, как и большинство блюд на столе, но выполнили они этот обряд с удовольствием. Выпили, закусили, выразили удовольствие. Бурлаков властно, но ни для кого необидно вёл стол, раскрывая гостям секреты русского застолья и объясняя, какая водка под какую закуску. Стопки выпивались по-русски, одним глотком, чтобы разные водки не смешивались, а наливали почти доверху, но и стопки крошечные, по сравнению с коктейльными стаканами, как раз на глоток. «Боярская» привела в восторг Джонатана и Фредди и запахом, и вкусом, и цветом. А «башня» поразила неожиданно тонким вкусом при значительной, большей, чем у других водок, крепости.
— Второй вычет тебе, ковбой.
— И за что столько? — спокойно спросил Фредди, уплетая заливную осетрину.
— Что «Флору» пропустил, раз.
— Допустим, — кивнул Фредди. — Да, Джен, рыба чудо как хороша.
— Я вам ещё положу, — привстала Женя.
— Не откажусь, — подставил свою тарелку Фредди.
— И вот ещё возьмите, это rjapushka, местная рыба.
— Ага, спасибо, Джен.
— Ублажился, ковбой? А второй вычет тебе за водку. Полгода в Россию мотаешься, и ни одной бутылки в нашем баре.
— Я их впервые вижу. Не трепыхайся, Джонни. Будут обе.
— Вряд ли, — улыбнулся Бурлаков.
— А что? — удивлённо посмотрел на него Джонатан. — Такие дорогие?
— Ну, не дороже ж денег, — хмыкнул Фредди.
— Дело не в цене, — рассмеялся Бурлаков и стал объяснять: — В открытой продаже их не бывает. Водку эту делают в монастыре. Staropimevskij монастырь. Делают штучно, по заказу.
— Монахи? — удивился Андрей. — Им же спиртного ни-ни, на дух нельзя.
— По закону много чего нельзя, — Бурлаков, совсем как Андрей, ловко подмигнул сразу всем сидящим за столом. — И закон — одно, а жизнь — другое.
— Точно, профессор, — тоном знатока согласился Фредди и захохотал первым.
— И они ж её не пьют, а делают, — отсмеявшись, закончил свою мысль бурлаков.
Можжевеловая и двойная также понравились, и Эркин, уже начавший беспокоиться, что не лопухнулся ли он с выбором, успокоился.
Заканчивали закуску горячие, прямо из духовки, загорыши. Сначала Женя и Эркин быстро собрали и унесли опустевшие тарелки, расчистив место, а потом внесли и поставили два блюда с румяными пухлыми шарами загорышей. Как и обещала Панфиловна, разогретые в духовке в фольге, они, казалось, ещё потрескивали и доходили на глазах.
— Это загорыши, — объявила Женя, раскладывая их по тарелкам.
— Горячие? — Бурлаков принюхался и вынес решение: — Загорыши под «башню» пойдут.
Алисе клала и наливала Женя. Понемногу, чтобы всего попробовала и на тарелке ничего не оставляла, а в остальном её не трогала: не первый раз за столом, не маленькая. Алиса, гордая таким доверием, старалась изо всех сил.
— Женечка, это вы тоже сами пекли? — спросил Бурлаков.
— Нет, что вы, — засмеялась Женя. — Это в Старом городе, Панфиловна, она стряпуха, на всю округу славится, у неё заказывали.
— Очень вкусно, Джен, никогда такого не ел. Это грибы, так?
— Да, и картофель, а всех тонкостей я не знаю.
— Секрет фирмы, — понимающе кивнул Фредди.
Женя, раскрасневшаяся от вина — от водки она отказалась, ограничившись самой первой символической стопкой и ту только пригубила — и радостно улыбаясь, продолжила объяснение.
— Это местное, ну, Загорье, вот и загорыши. Я ещё так не умею. Андрюша, ты себе ещё положи.
— Угу, спасибо, Женя.
— А теперь кулебяка?
— Да, Эркин.
— Мы принесём. Андрей, пошли.
Пышную высокую кулебяку Эркин и Андрей внесли вдвоём. Кулебяка дымилась и так пахла, что Алиса взвизгнула и захлопала в ладоши, а Фредди вскочил помочь Жене расчистить под неё место.
— Игорь Александрович, разрежьте, пожалуйста.
— Разумеется, Женечка. Нож острый?
— Обижаешь, начальник. Сам точил.
— А что, — спросил Фредди, — эта штука такая жёсткая?
Женя вспыхнула, но ответить не успела. За неё это сделал Бурлаков.
— Наоборот, Фредди. Тупой нож только помнёт её, а… сколько здесь слоёв, Женечка?
— Шесть, — ответила Женя дрожащим от незаслуженной обиды голосом.
— Ну вот, Фредди, тупой нож сомнёт и перемешает слои, — «академическим» тоном продолжил Бурлаков, нарезая кулебяку на толстые, в три пальца шириной, ломти.
Вид сочащейся жиром разноцветной начинки произвёл надлежащее впечатление, и Женя успокоилась. Да и Алисе пришлось показать, как вилкой доставать начинку из слоёв, как из ячеек.
— Поняла?
— Ага, — кивнула, тряхнув локонами, Алиса и пояснила смотревшему на неё Фредди. — А то у меня рота на весь кусок не хватает.
— Рта, — машинально поправила её Женя.
— Потрясающе вкусно, Джен, как это называется?
— Ку-ле-бя-ка, — по слогам отчеканила Женя.
— Нет, мне этого в жизни не запомнить, — сокрушённо вздохнул Джонатан. — Фредди, ты уже такое ел?
— Нет. Джонни, а не всё ли равно, как оно, — Фредди даже притчмокнул, — называется. Это же тоже, как я понимаю, штучный товар.
— Да, — улыбнулась женя. — Тоже Панфиловне заказывали, — и не удержалась: — а огурцы мои, я сама солила.
— Точно, — подтвердил Андрей. — Всё лето банки закручивали.
— Ну, ты, небось, больше дегустировал, — хмыкнул Фредди.
— Ага, — оторвалась от кулебяки Алиса. — Мама его потом из кухни выгоняла, а то он то огурцы, то чеснок, то ещё что-нибудь съест.
— Уксус стаканом пить не пробовал? — поинтересовался сквозь смех Фредди.
— Ну, племяшка, — Андрей угрожающе подвигал выпяченной нижней челюстью. — Ты у меня дождёшься.
— А на правду только дурак обижается, — отпарировала Алиса.
Всё равно Андрюха до неё через стол не дотянется.
Женя строго посмотрела на Алису, чтобы та не забывалась, но ограничилась взглядом.
Бурлаков по-прежнему держал стол на лёгкой занимательной, но не обременительной болтовне. Говорили сразу обо всём, сравнивая русскую кухню с французской и американской, восхищаясь кулинарным искусством Жени. Эркин наслаждался миром и спокойствием за столом больше, чем вкусной едой. И Андрей успокоился, и профессор доволен, и Фредди, и даже Джонатан. Так что всё хорошо, Женя — молодец, русский стол — то, что нужно, королевский ужин им бы всё равно не перешибить, кишка тонка, а это и для Фредди, и для Джонатана в диковинку, так что, если и есть какие ошибки, то даже и не заметят. Он искоса посмотрел на Женю и под столом коснулся коленом её ноги. Женя улыбнулась ему, быстро посмотрела, как там Алиска, и снова стала угощать гостей, «потчевать» вспомнил Эркин нужное слово.
И странно: стол был забит едой, ели понемногу, а тарелки пустеют. Ну, и отлично. Женя с удовольствием убедилась, что различия между её стряпнёй и покупными деликатесами гости не делают.
— Это мочёные яблоки, Джонни, попробуйте их вот так, они с мясом хороши.
— О-о, действительно, спасибо Джен. И, разумеется, тоже вы сами, не так ли?
— О, нет. Чтобы они получились как следует, нужны дубовые бочки, свежая ржаная солома и хороший погреб.
— Погреб… не проблема, — задумчиво сказал Фредди. — Дубовая бочка… проблема, но решаемая.
— А свежая ржаная солома, ковбой? Ты подумал, во сколько одна перевозка влетит?
— Да, — кивнул Бурлаков. — Кроме того, и не каждый сорт годится. Проще купить сами готовые яблоки.
— Понял, ковбой? И запомни.
— Угу, — благодушие Фредди сегодня было неисчерпаемым.
— Слушай, — Андрей подцепил вилкой и шмякнул к себе на тарелку горстку грибов, — а откуда ты всё так знаешь? За что ни возьмись, судить берёшься.
— Так на то и профессор, — ответил за Бурлакова Джонатан.
Алиса закончила кулебяку, допила морс и посмотрела на мать.
— Конечно, — кивнула Женя. — Справишься сама?
— Я не маленькая, — с достоинством ответила Алиса и слезла со стула. — Спасибо, очень вкусно, я ещё приду, — и вышла из комнаты.
Все рассмеялись.
— Она уже ходит в школу, Джен? — вежливо спросил Джонатан.
— Да, в первый класс.
Женя знала, конечно, что материнское хвастовство не всегда уместно, но удержаться не смогла.
— У нас хорошая новая школа, три языка.
— А третий какой? — удивился Фредди.
— Шауни, — ответил Эркин. — Язык шеванезов.
— Индейский? — приподнял брови Джонатан.
— Индейского языка нет, сэр, — улыбнулся Эркин. — Племён много, у каждого свой язык. А шеванезы — самое большое племя, их язык основной на Равнине.
Фредди помнил, что с индейцами из резервации Эркин не ладил, а сейчас… Ну, что ж, своё всегда возьмёт верх.
— И сам учишь? — проверил себя Фредди.
— Да, — ответил за Эркина Андрей. — По субботам ходим. Да, кутойс, ну, учитель, заходил, вы его видели, вазу принёс.
