Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)
— Да, — удивился Эркин. — Тогда молчу.
— Главное он уже услышал, — успокоил его Джонатан.
— Люблю рыбу, — кивнул Фредди.
— Вот и отлично, — вошла в комнату Женя.
Андрей помахал рукой, разгоняя дым.
— Накурили мы тут.
— Ничего-ничего, — успокоила его Женя и встала рядом с сидящим Эркином, мягком нажимом на его плечо предотвратив попытку встать и уступить ей место.
И так осталась стоять рядом с ним, опираясь на его плечо и оглядывая присутствующих сияющими счастливыми глазами.
— А я тебя помню, Джен, — вдруг сказал Фредди.
— Да?! — радостно удивилась Женя. — Откуда?
— А мы привезли тогда Эркина, — стал рассказывать Фредди. — И ждали на улице. Ну, чтоб он сигнал подал, что всё в порядке. Мало ли что за лето могло случиться. А ты как раз в окно выглянула.
— Ой, да! — согласилась Женя и смущённо улыбнулась. — Но я вас не помню.
— А мы такие все из себя… неприметные, — хмыкнул по-ковбойски Джонатан.
— Когда вам это нужно, понимающе кивнул Бурлаков.
— Неприметным быть всегда лучше, — серьёзно сказал Фредди.
— Да, — сразу согласился Эркин.
— Хуже нет, когда из шеренги выбиваешься, — поддержал его андрей.
Бурлаков быстро искоса посмотрел на него и отвёл глаза. Эркин, закинув голову, снизу вверх посмотрел на Женю. Она ответила ему улыбкой, погладила по плечу и весело сказала:
— Всё готово, прошу к столу.
Мужчины дружно загасили сигареты и встали.
— Когда женщина приказывает, все повинуются, — весело сказал Джонатан, предлагая Жене руку.
Игру, которую затеял и упрямо вёл Фредди, он так и не понимал, но по мере сил подыгрывал. И по привычке не спорить с ковбоем, когда тому шлея под хвост попала, и потому, что игра в целом не претила ему, и просто… почему бы и не расслабиться. Русская кухня в домашнем варианте оказалась вполне приемлемой и даже интересной, возобновить знакомство с профессором и перевести его в такое свойское, дружеское русло тоже неплохо и даже перспективно, так что всё хорошо и можно не мешать естественному ходу событий. А с ковбоем он и дома разберётся.
Нужный Андрею разговор так и не состоялся, но и ночь ещё не кончена, и без Алиски за столом намного свободнее, а то эта пигалица всё запоминает и потом выдаёт в самый неподходящий момент. И ведь умеет так сделать, что и не прижучишь её.
Стол сверкал и искрился фарфором и стеклом и поражал не так изысканностью сервировки, как изобилием. Центр стола занимало большое овальное блюдо с кусками запечённой рыбы. Вокруг теснились салатники со всевозможными приправами и гарнирами. Увидев приготовленное вино, Бурлаков удовлетворённо кивнул.
— Молодцы, всё правильно.
— Эркин подбирал, — сказал, усаживаясь на своё место, Андрей. — Спасибо, Женя.
Женя разложила по тарелкам рыбу, Эркин и Бурлаков разлили вино. Наступила невольная пауза, и тогда решительно встал Андрей, оглядел сидящих за столом.
— Год назад, — начал он, — ну, на месяц больше, мы праздновали на королевском ужине свою победу. Что мы выжили, а, значит, победили. А раз выжили, то и проживём. Выжить можно и в одиночку, трудно, но можно, а жить в одиночку нельзя. В одиночку человек ни черта не может. А вместе… Так вот, выпьем за то, чтоб мы жили и не теряли друг друга, чтоб вместе… — он остановился, вдруг растеряв все слова.
— Я понял, — сказал Эркин. — Согласен, брат.
— Согласен, — поднял свою рюмку Бурлаков.
Кивнув, повторили его жест Джонатан и Фредди. Улыбнувшись, присоединилась ко всем Женя.
Выпили и принялись за рыбу.
Фредди осторожно подцепил вилкой золотистую корочку, открывая снежно-белое, нежное даже на взгляд мясо, вдохнул запах.
— Оу! И что это, Джен?
— Севрюга, — улыбнулась Женя.
— Царь-рыба, — столь же вразумительно сказал по-русски Андрей.
— Сев… — попытался повторить Джонатан и рассмеялся над своей попыткой. — Джен, это просто волшебно.
— Согласен, — оторвался от своего куска Фредди. — Даже не представлял, что такое возможно.
— Лучше форели? — поддел его Андрей.
— Форель само собой, а это само собой, — Фредди улыбнулся и закончил по-ковбойски: — Вороная хороша, так и гнедой не хуже.
— Резонно, — согласился Джонатан. — А это что?
— Это хрен, — сказала Женя по-русски, на мгновение забыв английское название, и придвинула соусник.
Фредди быстро и удивлённо вскинул на неё глаза: настолько он русский ячзык знал, и содержимое соусника никак не походило на то, что называлось хреном в разговорах. Заметил бурлаков его взгляд или нет, но сразу как бы невзначай перевёл на английский и стал рассказывать о традиционных русских приправах и учить гостей обращению с ними. Джонатан и Фредди согласились, что сочетание вкусов необыкновенно и весьма приятно.
Добавка понадобилась всем, и блюдо с рыбой очистили полностью. Эркин встал, собирая посуду.
— Андрей, помоги.
— Ага, мигом.
На кухне Андрей тихо спросил:
— Алиске-то оставили?
— А то! — улыбнулся Эркин. — В два кулака кусман. Это чистые, неси, расставь. А вилки с ножами забери и сюда, под мясо другие идут.
— Замётано, — энергично кивнул Андрей.
Прибежала Женя, одобрила их действия и бросилась к духовке: горшочки нельзя перестаивать.
— Вы идите, там всё подготовьте и сразу сюда.
— Женя, я достану.
— Иди-иди, а то ставить будет некуда.
Но, когда Эркин и Андрей ушли, она вместо того, чтобы доставать горшочки с мясом и овощами, просто осталась стоять посреди кухни, будто забыла, зачем она сюда пришла и вообще, что здесь делает.
Увидев стопку чистых тарелок, Фредди изобразил восторженный ужас.
— Ещё есть будем?!
— Будем! — весело ответил Андрей. — И пить будем! Гуляй душа, Фредди!
Главное он сказал, против н кто не вякнул и даже не поморщился, так что всё тип-топ и разлюли-малина.
Вошёл Эркин с бутылками вина, быстро расставил их, поправил неровно лежащие вилки и улыбнулся всем.
— Мы сейчас. Андрей, пошли!
— Ага!
Андрей ловко подмигнул сразу обоими глазами и вышел следом.
Джонатан рассмеялся.
— Приём по высшему разряду. Ну, профессор, что Эндрю любит пыль в глаза пустить, мы знали, но от Эркина такого разгула не ждал.
— Расслабься, Джонни, — с ленивым благодушием ответил за Бурлакова Фредди, с интересом рассматривая картины на стене: сентиментальный пейзаж-олеографию и неброскую, но очень неплохую акварель — букет цветов.
Бурлаков улыбнулся.
— А почему и нет, Джонатан? Если есть повод для праздника, грех им не воспользоваться.
— Согласен на все сто, — кивнул Фредди.
— Не смею спорить с такими авторитетами, — улыбнулся Джонатан.
На этих словах в комнату вошла целая процессия. Впереди шла Женя, вооружённая блестящими ложками и черпачками, а за ней Эркин и Андрей несли большой поднос с коричневыми, блестящими от глазури литровыми горшочками. Из-под крышек выбивались струйки ароматного пара. Фредди восторженно присвистнул и открыл рот.
— Считай, что высказался, ковбой, — остановил его Джонатан. — И что это, джен?
— Мясо и овощи, — дружно ответили все трое.
Женя ещё раз оглядела стол и принялась раскладывать содержимое горшочков по тарелкам.
Посередине горкой кусочки мяса, а вокруг них тоже горками горошек, морковь с яблоками, репа, картошка со сметаной и гречневая каша с грибами.
Эркин разлил по рюмкам красное и словно тягучее на глаз вино.
И теперь Джонатан встал с ответным тостом за себя и за Фредди.
— Для нас большая честь присутствовать на вашем торжестве, мы благодарны за оказанное нам доверие…
— И чтоб не в последний раз, — вклинился в образовавшуюся паузу Фредди.
Джонатан недовольно обернулся к нему, а Фредди, словно не замечая его недовольства, встал и, протягивая к Эркину свою рюмку для чоканья, закончил в рифму:
— И уже у нас.
— Присоединяюсь и поддерживаю, — не стал заводиться Джонатан. — В «Лесной поляне» продолжим.
Чокнулись, выпили и приступили к мясу. Причмокивания, восхищённые вздохи и высказывания. Женя с неудержимо счастливой улыбкой слушала эти похвалы и восторги. Кулебяку и загорыши делал профессионал, в рыбе сама рыбы сыграла, севрюга недаром царь-рыба, а вот обычное мясо и овощи сделать… нет, она всё-таки молодец!
— Джен, просто чудесно.
— Давайте, я вам ещё положу.
— Женечка, каша великолепна.
— Мгм, Эркин, дай вон тот, с горошком.
— Держи.
— А себе?
— Я репы возьму.
— Джен, божественно! Это картошка?
— Да, со сметаной.
— Ох, хорошо-о!
Андрей с блаженным вздохом запил последний кусок вином и повертел рюмку, любуясь искрами на гранях. Дав всем доесть, Бурлаков решительно провозгласил:
