Сергей Конарев - Балаустион
— Ничего, я сам позаботился о том, чтобы эта встреча состоялась, — вежливо кивнул Леотихид.
— Наша затея, как ты, наверное, уже знаешь, увенчалась полным успехом. Однако я не готов принять приглашение на праздничный пир, дела заставляют меня срочно отбыть из вашего чудесного города, — Горгил, повернув голову, прислушался. Шум схватки за стеной начал стихать. — Увы, издержки профессии.
Подвижные губы мастера иронично дернулись, он продолжал медленно приближаться. Телохранители остались в двадцати шагах дальше по коридору. Леотихид с любопытством разглядывал новую личину убийцы — округлые щеки, покрытые толстым слоем белил, мясистый нос, белую женственную кожу… До сих пор элименарху доводилось видеть Горгила лишь в золотой полумаске и с накладной бородой.
— Поздравляю с прекрасно выполненной работой, мастер, и ничего не имею против твоего желания уехать. Это твое право. Естественно, после того, как урегулируешь со мной наш маленький спор.
— Спор?
— Спор или заклад, называй как угодно.
— Ах, это! Я бы хотел перенести поединок, элименарх, — Горгил приблизился еще на шажок.
— Вот как? — улыбнулся Леотихид, внимательно наблюдая за руками убийцы. — Ну, а я отказываюсь! Мне, понимаешь ли, до зарезу нужны деньги. Талант, который ты мне задолжал.
— А если я отдам тебе этот талант, стратег? — с усмешкой произнес Горгил. Его, похоже, забавляла ситуация. — Позволишь мне пройти?
Леотихид вздохнул и покачал головой.
— Увы, нет, хотя отец учил меня, что порядочный человек берет взятку в одном-единственном случае — когда представляется случай. Но когда речь идет о воинской доблести, я становлюсь неподкупным, как старый пердун Фебид. Одним словом, прости, но мне нужен поединок.
— Твоя настойчивость, мягко говоря, неразумна, молодой человек, — нахмурился Горгил. — Я же сказал, что спешу. И не намерен задерживаться для подобных глупостей.
— Но ведь между выходом и тобой, мастер, стою я, не так ли?
— Какая самонадеянность! — поразился убийца. — А если я прикажу моим людям убрать тебя с дороги?
— Чтобы они подумали, что их хозяин трус? Не думаю, что ты пойдешь на это, — пожал плечами элименарх.
— Мне не нужно что-то им доказывать! — искренне расхохотался Горгил. — Я — это я!
— Тогда придется задействовать план «бета», — ненатурально вздохнул Леотихид и тихонько свистнул. Полиад и Арсиона, ожидавшие сигнала, спрыгнули из оконных ниш и в два прыжка отрезали Горгила от его охраны.
— Два мне, один тебе, — спокойно произнес Полиад, коротко глянув на мечницу.
— Демона рогатого! Двое — мои, а там считай, как хочешь, — немедленно отвечала Паллада, поигрывая спатой.
— Вот так встреча, — негромко произнес Горгил, уставившись на мечницу. — Это судьба, видят боги.
— Что ты там бормочешь, господин убийца? — поднял брови Леотихид.
Горгил не обратил на него внимания, неотрывно глядя на девушку.
— Арсиона, — звучно молвил он, изменив голос, и мечница вздрогнула. — Арсиона, это я, которого ты знала под именем Эвполида. Я обещал увезти тебя отсюда, и повторяю свое предложение.
— Что он несет? — обескураженно помотал головой Леотихид. Горгил тем временем выплюнул увеличивавшие щеки прокладки, сорвал с головы лохматый парик и размазал по щекам белила.
— Это я, Арсиона, ты узнаешь меня? — продолжал убийца странно завораживавшим голосом. — Решайся. Пойми, что мы созданы друг для друга. Ты помнишь наши встречи, ты помнишь наш поцелуй?
— Так-так, интересно, — протянул элименарх, коротко глянув на мечницу, лицо которой вмиг стало пунцовым. — Как многого я, оказывается, не знаю.
— Арсиона, решайся, — продолжал завораживать убийца. — Ты не представляешь, какие дела нас ждут, какая жизнь!
— Да пошел ты! Боги, кто бы поверил, что меня, Арсиону, возьмется осчастливить муж, бегущий от врагов в женском платье! — она выплюнула эти слова с ледяным презрением.
— Жаль, — лицо Горгила окаменело. — Действительно, очень жаль. Придется убить тебя, моя амазонка. И вас тоже, господа. Ты получишь свою драчку, элименарх. Увы, последнюю, ведь мои люди — из лучших.
— Нет лучших лучше лучших, — ответил поговоркой Агиад.
— И все равно нас четверо против троих, — молвил Горгил, срывая с плеч паллу и подпоясывая повыше подир. В руке мастера появился серебристый клинок, загнутый на манер персидского акинака.
— Отнюдь, ведь с нами Арес! — парировал Леотихид, с шипением извлекая меч и отбрасывая ножны в сторону. — Музыка!
Все семеро, блестя клинками, бросились друг на друга одновременно, как свирепые бойцовские псы.
Горгил перешел в наступление сразу. Он торопился — за плечами висела погоня. Леотихиду пришлось отступать под вихрем серебристых россверков акинака. Техника убийцы была необычна, с множеством финтов и завлекающих уклонов, потому элименарх первое время ушел в глухую оборону. Честно говоря, он не был уверен, что смог бы атаковать, даже если б захотел — так стремительны были атаки мастера смерти. Узость коридора не оставляла места для маневра, заставляя пятиться назад. У Леотихида не было ни мгновенья, чтобы взглянуть на то, как идут дела у его лохагов, но, судя по бешеному лязганью железа и шутливым репликам, которыми они, по обыкновению, обменивались, Арсиона и Полиад пока справлялись.
— Э-эх! — небольшая ошибка едва не стоила молодому стратегу уха: волна воздуха, поднятая акинаком, взъерошила ему волосы.
— Боязно? — поинтересовался Горгил, не переставая наносить удары. — А ведь я хотел разойтись по-хорошему….
— Ну уж нет! — осклабился Леотихид. — По-хорошему будет, когда я передам твое тело, господин лже-Эвполид, алчущим мести Эврипонтидам. Кто знает, быть может, даже заслужу их любовь!
— Ха-ха! — смех убийцы был жутким. — Так у меня с самого начала не было шансов завершить сотрудничество полюбовно? Такова гнусная и подлая порода правителей! Каждый из них полагает делом чести устранить работавшего на них исполнителя, когда грязная работа позади. Как измельчала людская порода! Ха!
Батман, два зеркальных вольта, молниеносный обмен ударами, с клинков желтыми пучками соломы слетают искры.
— И как ты справляешься с этими негодяями? — поинтересовался Леотихид, в первый раз попробовав контратаковать.
— Радую их наследников освободившимся троном! Впрочем, кроме первых двух коронованных дурней, никто больше такой ошибки не допускал. До тебя, сосунок!
— Ну, я-то не царь….
— И поэтому так стремишься умереть, глупец?
— Нашла коса на камень, дядя! Оп!
Резкий отбив, выпад, и тут же — отскок, вольт через правое плечо.
— Я убью тебя, сопливый хвастун!
— Ну, это вряд ли. Женщине не одолеть меня, тем более такой пожилой, как ты.
— Ах ты, выскочка!
Мечи снова заплясали в смертоносной пиррихе. Горгил сменил тактику: теперь он нападал короткими сериями, после чего отступал на несколько шагов, предлагая наступать противнику. Эта игра Леотихиду была знакома. Главное — не зарываться, четко контролировать каждое движение врага. Следить за ногами, за глазами, за дыханием….
За спиной Горгила раздался сдавленный крик. Леотихид не осмелился поглядеть через плечо убийцы, боясь пропустить удар. Было бы глупо умереть от любопытства.
— Слыхал? Кажется, кто-то из твоих, того, отплясался. Я же говорил, что мои танцоры лучше. Скоро ты останешься в тоскливом одиночестве, господин убийца. Не страшно?
— Я убью вас всех троих, молокососы! С кем вы собрались тягаться?
Хитрый, с финтом, удар из терции. Лязг поцеловавшихся клинков, смена ног, два лихорадочных батмана, блокирующих молниеносные атаки. О-оп, третий удар! Меч в вывернутой до хруста руке с шипением режет воздух, не встречая сопротивления. Сердце на мгновенье проваливается куда-то в промежность. Перед глазами блеск.
Назад!
Никогда после младший Агиад не мог понять, как ему удалось отпрянуть, вывернуться. Избегнуть гибели.
— Вот так, — убийца сделал шажок назад, довольно сощурился. Хотя в глазах промелькнула тень разочарования — на какой-то миг и он счел, что поединок закончен.
Леотихид почувствовал, как на шее вспухает ожог, как по ключице стекает липкая теплота.
— Сущий пустяк. Ты даже ранишь, как женщина, — он разжал губы в усмешке, но былой веселости нет — вечность только что заглянула ему в глаза.
— Я видел всяких людишек. Одни перед смертью плачут и просят пощады, другие пыжатся, как ты. Но умирают все до безобразия одинаково, — Горгил снова пошел на него.
Теперь Леотихида снедала холодная металлическая ярость. Она обострила его чувства, сделала его движения проворными и сильными как у льва, в честь которого он получил свое имя. Снова застрекотала, замелькала сталь, легкие ноги бойцов вновь зашуршали по серым, безразличным плитам пола. Молодой стратег атаковал столько же, сколько парировал, однако с раздражением отметил, что Горгилу не пришлось приложить сверхусилий, чтобы блокировать его выпады.
