Другая жизнь. Назад в СССР (СИ) - Шелест Михаил Васильевич

— Пошутил, блин, — сам себе сказал я вбегая в столовую.

— Съели все блины, Шелест, — проговорила, шамкая набитым ртом, Фролова.

— А на меня не брали? — спросил я отдышиваясь.

— Вот ещё, — пожала плечами Людка.

— Ну и ладно, — сказал я и, минуя очередь, подошёл к кассе.

Тёти Маши где-то не было, а за кассой сидела тётя Валя, толстая и весёлая тётка.

— А, пришёл наконец,- сказала она. — А то я уже хотела твои блины продавать.

Она вытащила тарелку с блинами, накрытую блюдцем, и подала мне.

— И компота, — я выдохнул, — два пробейте.

Ссыпав на кассовый придаток в виде тарелки для денег мелочь, я взял компот с разноса и поставил тарелку с блинами на стакан, а в другую руку взял ещё один стакан с компотом и осторожно пошёл к столиками.

— Вот только урони мне, — сказала Тётя Валя.

— Клоун! — проговорила с презрением Фролова.

Я промолчал, контролируя конструкцию, прижимая верхнюю тарелку вторым стаканом.

— Во даёт, — услышал я сзади.

— Сейчас пинка бы ему.

— Или подножку…

— Помечтайте-помечтайте, — сказал я ставя еду на стол и оборачиваясь.

Оказалось, что в предельной близости от меня находились трое десятиклассников. Одного из них, Славку Макарова, я знал. Он был боксёр и не раз, так сказать, «привлекался». Даже чуть-чуть не схлопотал срок по хулиганке.

Двоих других тоже видел, но по именам не знал.

— А что тут мечтать? Просто не успели, а так бы ползал тут в кампоте и блинах. Чо выступаешь?

— И без очереди лезешь? Блины наши забрал. А может быть мы тоже хочем блинов.

Один из Макаровских дружков потянулся рукой к моей тарелке. Мы со Славкой лично знакомы не были. Просто я знал, кто это такой, и всё. Он стоял, скрестив руки на груди и просто смотрел на меня.

Машинально я пнул чужую руку носком ботинка, подбив её вверх.

— А, бля! — вскрикнул пацан.

— Что за маты, Петрачук⁈ — раздалось от учительского стола. — Родителей вызвать?

Это была Людмила Ивановна — завуч. Я, контролируя троицу, узнал её по голосу.

— А что он пинается, Людмила Ивановна.

— Отстаньте от него.

— После уроков уроем, — зловеще прошептал третий и троица отошла в сторону.

— Ну вот, — подумал я, сразу начиная мандражировать. — Началось. Довыпендривался.

— Ну, вот, — сказал внутренний голос. — Началось. В моей жизни я в школе с Макаровым не пересекался. Только значительно позже. Он оказался женат на сестре жены моего друга и соседа по дому.

— Охренеть, какая полезная информация! — мысленно вспылил я, ощущая неприятную тяжесть внизу живота.

— Полезная или нет, но она есть. Мне Макаров не показался хулиганом в плане уголовной статьи. Он просто, скорее всего, был драчуном. И, кстати, на нём «весела» одна «ходка» на два года за драку. Но бандитом в девяностые годы он не стал.

— А почему в девяностые? — удивился я.

— Там были трудные времена. Полистай мою память.

— Да, нахрен не нужна мне твоя память! — вспылил я. — Мне бы со своей разобраться и не получить бы…

— Ну и получишь, и что? Что ты дрейфишь?

— Не люблю.

— А кто любит? Но ты ведь даже не стал развивать мои навыки рукопашного боя. Подёргаля-подёргался у зеркала и, думаешь, всё? И сегодня получишь. А мог бы и отбиться.

— Ой, да ладно. Каратэ твоё… Панацея.

— Я не только… Там много чего…

— Отстань. Поздно пить боржоми, когда почки отвалились.

— Ни что ещё не отвалилось. Ты прямо сейчас мог бы хотя бы подвигаться.

— Где тут, блин, двигаться? — обозлился я снова на свой внутренний голос, проглатывая последний блин и запивая его вторым стаканом компота.

— А в спортзал сходи. Физрук вывел класс на каток.

— Ну, да… Я видел. Отбирает в команду для «Золотой шайбы». А урок?

— Зайдёшь потом в медпункт и скажешь, что голова кружится и про позавчерашний случай расскажешь.

— Логично. Хорошо врёшь.

— Чья школа?

— Ну, да, хе-хе…

Я отнёс посуду и вышел из столовой, которая находилась как раз напротив спортзала. Ещё раз прикинув все за и против, я шагнул в его сторону и прозвучал звонок на урок. Зал был открыт почти всегда. Физрук прятал лёгкий инвентарь у себя в кабинете и позволял факультативу ОФП вечером играть в волейбол.

Сейчас в спортзале я увидел давешнюю троицу, что приставала ко мне в столовой. Сердце ёкнуло, однако я как-то вдруг собрался и серьёзным тоном сказал:

— Увидел, что вы сюда пошли и подумал, что на улице будет не очень удобно «поговорить», а тут — как раз.

Сказать, что в зале взорвалась бомба, не сказать ничего. Все трое мальчишек стояли раскрыв рты довольно долго. А у Петрачука пасть была огромной, как у морского дракона. И такой же зубастой. Рыба такая есть…

— Ох*еть, — сказал Петрачук. — Макар, он нас не боится!

— Хм! А чего нас бояться, — сказал Макар и скинул пиджак.

Некоторые десятиклассники, родители которые могли себе позволить пошить сыну костюм, ходили в цивильных костюмах. Славка был, э-э-э…

— Мажором, — подсказал внутренний голос.

— Да, пофиг, — сказал я мысленно и положил на скамью папку, заменяющую мне портфель.

Почему-то я успокоился и, приблизившись к окрашенной зелёным цветом стенке, развернулся и шагнул от неё на пару шагов.

— Ишь ты, грамотный, что ли? — сказал Третий, ни имени которого, ни фамилии я не знал.

Он был повыше Макарова, который был даже ниже меня, но ниже Птрачука. Тот был ростом под два метра.

— Ты почему себя плохо ведёшь на уроках математики? — вдруг озадачил меня вопросом Макаров.

— Кто сказал? — спросил я, разминая ступни ног челноком, и делая скрутки телом, держа перед собой кулаки.

— Не важно. Боксёр, что ли? Аркан сказал, что, вроде, — самбист.

— Бузин, что ли? Он не знает. Мы ж с погранцами тренируемся. Так что… Хе-хе… Не удивляйтесь, если, кхе, удивлю.

— Меня удивить трудно, — сказал Макаров. — Но попробуй. Люблю удивляться.

Он шагнул в мою сторону и тоже сделал несколько скруток телом и выпадов верхней частью корпуса. Я, не долго думая, чуть сблизился и ткнул его носком ботинка под левую коленную чашечку с внешней стороны. Этот удар мы отрабатывали с Валеркой Колотом на самбо, когда не видел тренер. Колот, как я уже говорил, грезил каратэ.

— Ой, бл*ть, — взвыл Макаров, хватаясь за колено.

— Минус один, — сказал я.

— Тебе пи*дец, — простонал Славка, поднимая на меня злобный взгляд, и обратился к подельникам. — Он мне ногу, кажется, сломал.

— Ну, су*а, — вскричал Петрачук и кинулся на меня, посылая серию чередующихся по направлению ударов.

Первой шла прямая двойка левой рукой, потом удар правой, потом, апперкот левой и боковой правой, который пришёлся в стену, так как я убрал от него голову в последний момент. У меня была сильная, гибкая, накачанная «мостами» шея. И ею я всегда ловко уходил от ударов, практически не двигая телом.

— Увау! — взвыл Петрачук. Он бил хук от души, полностью уверенный, что бьёт мне в голову и рассчитывая на двойной удар моей головы об кулак и об стену. Однако, моя голова, а вслед за ней и тело, скользнуло вдоль стены и шагнуло к раскрывшему рот «третьему» участнику марлезонского балета. Он не успел вскинуть руки и получил очень быструю тройку в челюсть. Я мысленно сказал спасибо отцу, который мучил меня «боксом», буквально ремнём заставляя меня надевать перчатки и с ним боксировать.

— Спасибо матери с отцом, — процитировал я песню Высоцкого. — Я вышел ростом и лицом…

Шагнув к присевшему на физкультурную скамью Макарову, я спросил:

— Поговорим?

— Удивил, — буркнул тот. — Ты быстрый, как ртуть. Но всё равно ты от меня получишь.

— Может быть, но что это изменит? Что изменится в этой жизни?

— Чего? — не понял меня Макаров.

— Я на математике веду себя нормально. А то что Давыдовна сама накосячила, перепутав темы, то я тут причём?

— Как перепутала темы? — нахмурился Макаров.

— А так! Три дня назад подняла меня и потребовала рассказать про производные, а мы, между прочим, их ещё не проходили. А ты знаешь, её… Попробуй ей не ответь. Вот я и начал крутить — вертеть. Я обычно читаю учебник немного вперёд. Кое что рассказал. А она возьми и задай следующую за производными тему, а мы ещё два параграфа до производных не прошли. Вот и запуталось всё. А я то тут причём? Ты не думай… Хочешь драться — хоть каждый день… Но я за справедливость. Ты же тоже за справедливость?