Ревизор: возвращение в СССР 33 (СИ) - Винтеркей Серж

— Слушай, Альфредо, а давай её к моей сестре на работу отведём, на дополнительное обследование? — предложил я. — Она в институте Бурденко работает. Устроит ей осмотр у своего врача.

— Так а что изменится? — спросил наивный итальянец.

— Может, и ничего, но проверить надо… Только ж ты не представляй ей это как проверку! Скажи, что за ребёнка волнуешься, к лучшему доктору хочешь её отвести. Что тебе, якобы, в посольстве этот институт рекомендовали.

— Ну, давай, конечно. Я на всё согласен, — с отчаянием в голосе признался он.

— Завтра с утра я сестре тогда позвоню, попробую договориться на вторую половину дня. Может, завтра уже и получится её врачу показать.

— Спасибо тебе! — воскликнул он. — Во сколько мне завтра тебе позвонить?

— Ну, давай после одиннадцати.

Мы попрощались, и итальянец ушёл. У него явно затеплилась надежда внутри. Вот будет облом, если она всё-таки по правде беременна. Хотя, уж больно вовремя это выяснилось, стоило только Альфредо сказать, что им надо расстаться… Считаю, что шанс на то, что его дурят, достаточно велик. Если так, то, надеюсь, он сделает выводы, и перестанет таскать к себе девиц одну за другой. Ловелас, блин!

Ну а если беременна… И Альфредо бросит ее и уедет из-за ее дурного характера… Да уж, в жизни и так бывает. Я бы и сам не стал жениться на девушке, что угрозами пытается меня в ЗАГС отвести. Надеюсь, что он все же будет помогать своему будущему ребенку, даже из Италии.

В среду утром позвонил Инне и попросил помочь моим друзьям. Она к таким звонкам давно уже привыкла в силу специфики своей работы, так что без лишних вопросов уточнила, какой специалист нам нужен. И обещала перезвонить.

Потом звонил в Министерство обороны и попросил ещё об одной встрече с генералом Ветровым. Адъютант тоже обещал перезвонить.

Москва. Партком завода «Серп и молот».

— Аркадий Павлович, — вошёл в кабинет к Вагановичу Лосев и тщательно прикрыл за собой дверь. — Нужна ваша помощь.

— Всегда готов помочь хорошему человеку, — ответил тот, сразу заметив, что главный энергетик сильно возбуждён. Неужели, дело пошло?

— По нашей затее… Есть сорок рулонов рубероида, немного стекловолокна и полно стекловаты.

— Полно — это сколько? — уточнил Ваганович, записывая за Лосевым эти данные и тщательно скрывая охвативший его восторг. Наконец-то, не только скромная зарплата, чтобы едва свести концы с концами, а настоящие деньги!

— Ну, она объёмная, но лёгкая. ЗИЛ-130 шеститонный буду брать, его полностью забить получится.

— Так. Понял. Ты на месте будешь, Вадим Матвеевич? Если, вдруг, уточнить что-то надо будет?

— Да я и подождать у вас в кабинете могу…

— А, ну хорошо, — кивнул Ваганович и заказал разговор с брянской стройбазой.

Святославль.

Промучившись два дня, Оксана позвонила в Москву.

— Антон, это Оксана Якубова, — услышала она его голос.

— Привет, — доброжелательно поздоровался он, оценив должным образом, что она лишь отзвонилась коротко в понедельник, что благополучно добралась до дома и больше не названивала ему. — Как ты?

— Места себе не нахожу… Кто эта девчонка белобрысая, что с моим зятем была, удалось узнать?

— Нет пока. Я ещё даже не придумал, с какой стороны мне к этому вопросу подобраться.

— Зря ты меня тогда остановил и даже посмотреть самой не дал! Я с ума сойду сидеть тут и ждать в неведении! — искренне воскликнула она.

— Надо успокоиться, Оксан. Тут, главное, горячку не пороть, а всё продумать и аккуратно действовать.

— У меня в голове это всё не укладывается!

— Наберись терпения. На днях надо будет съездить в ССОД по делам, зайду к ним в отдел, поговорю с её непосредственной начальницей, может, она мне сама что-то расскажет… Как что-то выясню, сразу тебе перезвоню.

— Сил нет ждать, Антон!

— Терпение, Оксан, — настойчиво потребовал он. — Тут бы ещё крайними во всей этой истории не остаться. А то влезем, не зная броду…

— Тебе виднее, — вынуждена была согласиться она, они попрощались, и Оксана положила трубку.

— Это сколько надо иметь терпения, чтобы вот так сидеть и ждать, пока кто-нибудь сам тебе не расскажет то, что тебе нужно⁈ — в сердцах воскликнула она. — Как по мне, так надо было сразу скандал устроить и посмотреть на его наглую рожу, когда бы он понял, что Галия все узнает! А теперь вот ждать надо! Но не расскажешь же никому! Такое позорище! От меня муж ушёл, теперь от Галии муж загулял!.. Начнут сейчас все за спиной шушукаться, и посмеиваться. Нет уж! Не дам никому такого удовольствия! — решила было она, но возбуждение от разговора с Антоном наложилось на гнев на зятя и Оксана стала метаться по своему кабинету, как загнанный в клетку дикий зверь.

Эмоции рвались наружу. А с Верой поделиться было нельзя, Оксана так и не научилась контролировать себя, если начнёт сейчас говорить, то выложит коллеге всё. А там и весь город обо всём узнает…

Оксана подумала, что как же плохо, что сестра с ней не хочет общаться. Сейчас как хорошо было бы выговориться ей. Теперь только от матери и осталось узнавать, как у Машки дела…

Кстати! А сколько я уже у матери не была? — вдруг остановилась Оксана. — И когда от неё последнее письмо пришло? В апреле, кажется?

Мать в религию что-то ударилась на старости лет. Стала письма о Боге писать, открытки присылать. Оксана решила, что это старческий маразм так начинается, но, положа руку на сердце, в таком состоянии мать нравилась ей больше, чем когда она была атеисткой.

— Надо срочно мать навестить! С ней посоветоваться, что делать! — решила она и собралась в райсовет в отдел народного образования, взять два дня за свой счёт.

Адъютант генерала Ветрова пригласил меня с Эммой сегодня после четырёх. А Инна пригласила Альфредо с девушкой к себе в институте часам к трём. Решил, что не буду сопровождать Альфредо с Ингой, чтобы не рваться на части. Они люди взрослые, без меня разберутся. А мне надо с Эммой сходить в Министерство обороны. Пошел к подопечным иностранцам на пятый этаж, но у них никого в квартире не оказалось.

Вернувшись домой, предупредил Ирину Леонидовну и Эмму, что если будет звонить итальянец, то надо дать ему рабочий телефон Инны и сказать, что она ждёт их у себя в Институте Бурденко к трём часам. Ещё и записку ему в дверь, на всякий случай, отнёс и вставил. Эмме велел быть готовой к половине четвёртого.

— Поедем с тобой в Министерство обороны торговаться по условиям работы, — объяснил я ей, хитро улыбаясь.

— Ну, ты даёшь! — удивилась она. — Может, я тогда, сегодня домой вечером поеду? — спросила она. — А то меня уже три дня на работе нет…

— Ну, можно, конечно. Думаю, мы сегодня все вопросы решим… У тебя обратный билет уже есть? — поинтересовался я.

— Нет. Я же не знала, на какой день брать.

— Так, ладно… Я сейчас, тогда, на работу, а к половине четвёртого за тобой вернусь. Поедем с тобой к генералу на переговоры. А потом съездим на вокзал за билетом.

— Так это мне надо сразу с чемоданом ехать. А то там такие очереди! Пока билет купим, уже и на поезд надо будет.

— Не волнуйся, везде успеем. У меня отдельная касса, как у военных. — подмигнул я ей.

Собрал все записки для Межуева, что успел оформить, и поехал в Верховный Совет. Валерия Николаевна выдала мне талоны в стол заказов и в «Детский мир». В Комитет по миру заходить не стал. В планах у меня стояло посещение библиотеки. Братья Стругацкие сами мне свои книги не принесут, а типографии они вот-вот понадобятся.

Москва. МГУ.

— Ты сейчас, правда, как беременная, — начала нервно хихикать Галина, показывая пальцем на бледную Ингу.

Девчонки сидели в столовой, а Инге кусок в рот не лез со вчерашнего вечера, с того самого момента, как Альфредо ей объявил, что хочет, чтобы она наблюдалась у хорошего врача. Причем нужно отвести ее к нему очень срочно.