Клодия Хэммонд - Искаженное время. Особенности восприятия времени
В определенный момент у Мишеля возникли подозрения, что он неправильно определяет дни, что он на несколько дней забежал вперед, в то время как на деле он, наоборот, запаздывал. И весть о том, что наступило 14 сентября, и эксперимент закончился, грянула как гром среди ясного неба. Ведь по его подсчетам оставалось еще двадцать пять дней. Любопытно, что известие о скором выходе на поверхность ничуть его не обрадовало. Он пребывал в замешательстве: оказывается, он потерял связь с реальностью, потерял целых двадцать пять дней. Куда же они подевались? Мишель чувствовал, будто его обокрали, лишив памяти.
Затем время исказилось снова: хотя по подсчетам Мишеля ему оставалось провести в пещере еще около месяца, он, едва узнав о том, что группа уже спускается, начал томиться от невыносимо долго тянувшихся часов ожидания. До появления группы оставались считанные минуты, но Мишель не понимал, почему они так медлят. Еще до начала эксперимента они договорились, что после прибытия группы Мишель проведет в пещере еще сутки – приготовит все к подъему. Однако теперь он испытывал страшное нетерпение. А еще – страх. Мишель боялся, что проведя под землей так долго и выжив, в последнюю минуту вдруг умрет. Малейший звук – удар сорвавшегося камешка или легкий треск ледяной массы – отзывался дрожью во всем теле. С прибытием группы он немного успокоился. Членов команды неприятно поразила яма, уровень мусора в которой доходил до пояса, но они рады были тому, что с Мишелем все в порядке. Подъем на поверхность Мишель оттягивал до последнего момента. Он знал, что там, наверху, собралась толпа репортеров, ждущих его триумфального появления, однако продолжал собирать образцы пород, пока коллеги не заявили ему со всей решительностью, что пора подниматься.
Подъем оказался непростым. Мишель слишком ослаб – пришлось закрепить на нем подвесную систему от парашюта и тащить вверх с помощью лебедки. Когда Мишель сам выбирался через лаз у поверхности, он потерял сознание. Глаза Мишеля успели отвыкнуть от дневного света – пришлось их прикрыть. Мишель снова потерял сознание, и его быстро понесли к вертолету. Однако подруга Мишеля, Анна-Мари, успела поднести к его носу букетик фиалок. Их аромат глубоко врезался в память Мишеля – это был первый приятный запах после двух месяцев подземного заточения.
Конечно, появлялись заявления, что эксперимент был не более чем саморекламой, что сам факт телефонной связи перечеркивает идею изолированности. Однако большинство сошлись на том, что двадцатитрехлетний Мишель положил начало хронобиологии – науке, изучающей периодические процессы, протекающие в живых организмах. Его эксперименты впервые выявили существование «внутренних часов», которые способны действовать независимо от света и темноты. До экспериментов Мишеля Сифра никто не знал, как протекают физиологические ритмы; благодаря анализу его циклов сна и бодрствования стало ясно, что, независимо от времени суток, периоды сна и активности в сумме всегда дают 24 часа 31 минуту. Расположение этих «часов» удалось определить точно – это гипоталамус, а точнее, его часть – супрахиазматическое ядро. В ядре функционируют внутренние водители ритма, которые при воздействии дневного света синхронизируются с 24-часовым циклом «день-ночь»[41]. Поскольку в пещере дневного света не было, организм Мишеля начал работать, что называется, в автономном режиме, каждый день рассинхронизируясь на 31 минуту. В конце концов временной разрыв настолько увеличился, что Мишель спал не ночью, а днем, хотя во всем остальном организм придерживался регулярности.
Совсем другое дело – мозг Мишеля. Восприятие времени в период его пребывания в пещере до того исказилось, что каждый час казался Мишелю в три раза короче обычного. И это несмотря на испытываемые им скуку и одиночество. Он мог бодрствовать весь день и вечер, а ему казалось, будто прошло всего несколько часов. Тот разрыв между временем объективным и субъективным, который наблюдался у больной жены Хогланда, у Мишеля Сифра принял куда больший размах. С одной стороны, течение времени ускорилось – эксперимент закончился гораздо раньше, чем Мишель предполагал. С другой стороны, ход «внутренних часов» Мишеля замедлился – время для него тянулось бесконечно долго.
После описанной выше экспедиции, состоявшейся в 1962 году, Мишель в течение сорока лет изучал проблемы восприятия времени. В своих экспериментах он охотнее использовал пещеры, нежели лабораторные звуконепроницаемые камеры – некоторых пещеры настолько влекут исследователей, что они готовы проводить в них месяцы, в то время как лабораторные камеры никого не вдохновляют. Поначалу исследования Мишеля финансировало Министерство обороны, ожидая, что благодаря полученным результатам удастся научить подводников спать раз в двое суток. Но по окончании холодной войны финансирование значительно сократилось; сейчас Мишель надеется, что данная область исследований заинтересует математиков и физиологов. Самому Мишелю перевалило за семьдесят, но пещеры его по-прежнему занимают. Наступление третьего тысячелетия он, само собой, встретил под землей, захватив с собой, как истинный француз, шампанское и фуа-гра. Он спустился за несколько дней до знаменательного события, и потому чувство времени его подвело – наступление XXI века он отметил тремя с половиной днями позже.
Глава третья
Понедельник – красный
«Вообще, я так представляю время – будто сижу за длинным-предлинным столом. Ближе к его правому краю, но немного развернувшись, – так, что вижу не только перед собой, но и часть стола по левую руку. Рулон бумаги начинается по правую руку, это настоящее, и раскатывается назад, влево, до самого конца стола. Древность на стол не помещается – она на той части рулона, которая свисает. Историческое время я вижу с позиций английской истории – как череду правлений монархов. С дальнего левого конца рулона до середины стола располагается генеалогическая таблица, на которой отмечены правления норманнов, Тюдоров, Стюартов и т. д. Заканчивается таблица 1800 годом, далее вправо под углом в сорок пять градусов тянется линия, обозначающая XX век. На линии встречаются две крупных поперечных метки: Первая мировая война и Вторая мировая война. Дальний край бумаги символизирует пролив Ла-Манш, а все, что по ту сторону – “заграница”. Карта продолжается, напоминая гигантский глобус. На территории Мьянмы я вижу метку, обозначающую ссылку короля Тибо в 1885 году; также это место закреплено за семейством королевы Виктории и провозглашением Германской империи.
Дни недели располагаются, как цепь костяшек домино с завершающими ее двумя “выходными днями”, поставленными на ребро. Когда неделя кончается, я “перепрыгиваю” обратно – к началу цепи. На этой карте время течет справа налево. На всех остальных – слева направо».
Это слова радиослушателя Клиффорда Поупа. Интересно, вы поняли, о чем он? А вот что рассказал другой радиослушатель, семидесятитрехлетний Дэвид Уильямс:
«Год я вижу как слегка вытянутый круг, на который смотрю сверху. Поскольку сейчас – март, я смотрю на начало марта; далее изображение уходит влево – к апрелю и маю. Еще левее на этом круге – август и сентябрь. Далекое прошлое начинается где-то “за горизонтом” справа, но если идти по кругу от марта, оно – за его пределами, совсем недалеко от апреля. И примерно соответствует началу XIX века».
Согласно исследованиям, около двадцати процентов читателей этой книги не находят ничего необычного в том, что время можно видеть мысленным взглядом, хотя образы при этом разнятся. Остальные же восемьдесят процентов читателей, как это ни странно звучит, сочтут, что такой человек видит значительно больше, нежели он думает. Но потерпите немного, скоро я все объясню.
Как я уже писала в предыдущей главе, до сих пор не существует стройной теории о том, как человек отслеживает время. Отдельного органа, отвечающего за восприятие времени, у нас нет. Однако, как вы вскоре убедитесь, способность представлять время в пространстве особенно важна для восприятия времени. Да и не только – она влияет на наш язык, делает возможным то, что недоступно ни одному другому живому существу, – путешествие во времени, совершаемое в уме.
Проведя собственные исследования, я выяснила, что некоторые способы визуализации времени более распространены, нежели другие; это подтверждается и другими исследованиями в данной области[42]. С помощью восьмидесяти шести радиослушателей передачи «Все – в голове» на «Радио 4» BBC я проанализировала те мысленные образы, которые в представлении людей символизируют время. Некоторые слушатели прислали мне подробные описания своих образов, вместе со схемами. Одни были уверены, что время в пространстве видят все люди, другие, например, Саймон Томас, считали, что такая способность присуща им и только им:
