Клодия Хэммонд - Искаженное время. Особенности восприятия времени
Отведено ли у вас для каждой из мировых войн прошлого столетия свое место? Можете ли вы обернуться и увидеть прошедшие десятилетия? Где у вас находится следующий вторник?
Среди восьмидесяти шести проанализированных мною схем наиболее частой единицей времени является месяц. Однако разные люди располагают его по-разному. Две трети опрошенных описали круг, петлю или овал; меньший процент людей представляет месяц как волну или спираль. Нет ничего удивительного в том, что это замкнутые, цикличные системы – месяцы повторяются из года в год. Всем нам знакомо чувство, описанное в одной из песен сатирического дуэта «Фландерс и Сванн» о погоде, – приближается конец очередного года, и мы думаем, что «…и опять январь треклятый»[43]. Начавшись январем, год в декабре замыкает круг, и далее – все по новой. В противоположность месяцам, десятилетия, которые не повторяются, синестетики представляют в виде ломаных фигур или даже зигзагообразных линий. Однако сейчас – не об этом.
Вернемся пока к идущим по кругу месяцам. Июль и август по сравнению с остальными месяцами, как правило, более вытянутые – вероятно, из-за долгих летних каникул, которые были в школьном детстве каждого британца. Также часто встречается разрыв между декабрем и следующим за ним январем – он словно отражает естественный промежуток между концом предыдущего года и началом следующего. Эти примеры свидетельствуют о сильном влиянии традиционного жизненного уклада. Лишь шесть человек видят месяцы растянутыми по прямой, на которой они обозначаются квадратами, лесенками, линейками или параллельными линиями. Одна из участниц опроса призналась в своих опасениях: с выходом на пенсию мысленный образ времени, тесно связанный с четкой организацией жизни работающего человека, может исчезнуть. Однако схема настолько четко отпечаталась у нее в голове, что осталась с ней и по окончании трудовой деятельности.
Анализ направления, в котором месяцы следуют по кругу, также привел к любопытным выводам. Наверняка вы думаете, что месяцы двигаются по часовой стрелке. Но на одного человека, представляющего ход месяцев именно так, пришлось четверо тех, у кого месяцы идут против часовой. Одна из опрошенных даже сказала, что на заре своей преподавательской карьеры однажды потратила все выходные на рисование схемы месяцев для урока. Она расположила январь на одиннадцати часах, февраль – на десяти и так далее; ноябрь у нее была на часе, а декабрь – на двенадцати. Наглядно схема представлена на рисунке ниже:
Она с гордостью водрузила пособие на стену в классе, но в обеденный перерыв директор попросил пособие снять, потому что месяцы на нем располагались «неправильно». В каком смысле «неправильно»? В том, что январь – первый месяц, а ноябрь – одиннадцатый? Или дело в том, что календарь шел в направлении, противоположном ходу стрелки настенных часов? Может, директор представлял ход месяцев по часовой стрелке, а не против? Как водится, сколько людей, столько и способов представления.
Любопытно, что в изображенных схемах времени просматривается идея его бесконечности – без начала и конца. Очевидно, современным людям жизнь представляется иначе, нежели, например, одному классику, который назвал ее «щелью света меж двух вечностей тьмы». И хотя нет ничего удивительного в том, что их собственные отрезки жизни заметно выделяются, они вовсе не отмечены каким-либо особенным образом – они вообще никак не ограничены. Скорее, картинка по бокам блекнет – как чернильное пятно на промокашке. Период времени, предшествующий рождению, видится более четким, нежели отдаленное историческое прошлое, которое постепенно сходит на нет.
Подобный способ представления наталкивает на мысль: сам человек находится в центре времени. Но не все так просто. Некоторые утверждают, что рассматривают свой образ времени в пространстве так же, как спутниковые фотографии в Интернете: «приближаются» ради подробностей конкретного дня и «отодвигаются», чтобы охватить взглядом сразу несколько столетий. С течением времени местоположение человека на его умозрительной карте также меняется.
Некоторые образы совсем уж диковинны: год как овал с усиками. Каково, а? Или год в границах географической карты Зимбабве. Причем, не забывайте – мы говорим о времени именно в пространстве. И эти картинки вовсе не обязательно плоские, как на листе бумаги, – такое встречается редко. Они не имеют ничего общего с настенным календарем. Не напоминают рисунки в блокноте или слайды компьютерной презентации. Они гораздо сложнее. Этим образам свойственна трехмерность, они располагаются не только перед человеком, но и вокруг него. Например, иногда время представляется человеку своеобразной перевязью – вроде той, что одевают на победительницу конкурса красоты; с этим феноменом столкнулся Джейми Уорд, проводивший исследования в данной области.
Когда же речь заходит о том, как разные люди видят дни недели, выясняется, что образы отличаются еще бо'льшим разнообразием. Лишь немногие представляют приплюснутые овалы, остальные видят подковы, полукружья или даже кривую, которая, подобно ленте Мебиуса, соединяет воскресенье с понедельником. Видят решетку, клавиши пианино, ступеньки. Некоторые описывают костяшки домино, выстроенные одна за другой, – в качестве не только дней недели, но и десятилетий. Объединяет все образы то, что выходные дни обязательно выделяются – они либо приподняты на манер ступенек, разбивая дорожку, либо, как в случае с Клиффордом Поупом в начале главы, стоят на ребре.
Вот как видит дни недели Роджер Роуленд. Его недели тянутся в будущее, а выходные дни представляются прямоугольниками большего размера.
Как ни странно, мало кто представляет недели в виде разворота ежедневника или календаря; впрочем, некоторые образы напоминают расположение дней недели, которое можно встретить где-нибудь в книге или в кабинете начальной школы. И это важно. Судя по всему, данные способы визуализации времени в пространстве – умения для нас довольно важного и полезного – сформировались еще в детстве. Мне запомнилась книжка со стихотворениями, в которой среди прочих был стишок про месяцы: строчки располагались на странице вдоль овала, с соответствующими иллюстрациями к каждому месяцу: ягнята в мае скакали с левой стороны овала, белки в октябре зарывали орехи с правой. С годами эти иллюстрации практически стерлись из памяти, однако такое расположение месяцев я запомнила на всю жизнь. Стишок из детства, который я и помню-то смутно, вполне мог повлиять на мой способ визуализации года в пространстве, которым я пользуюсь до сих пору.
Один из участников моего исследования рассказал, что видит день следующим образом: утро у него занимает гораздо меньшее пространство, чем время с полудня до вечера. Данная умозрительная картинка не отражает разбивку дня ни одного ежедневника или расписания. Она сформировалась скорее под влиянием личного опыта человека – коротких утренних часов на детской площадке, где он с удовольствием играл, и утомительно долгого полудня, когда любые игры запрещали, устраивая «тихий час». Только в шесть лет мальчик с удивлением узнал, что время от полудня и до вечера ничуть не длиннее утреннего. В данном случае на пространственную визуализацию повлиял личный опыт, а не сторонняя картинка. И опять же, визуализация сформировалась в детские годы.
Проблема 2000 года
Наступление второго тысячелетия обернулось для моей пространственной визуализации времени сплошным хаосом. У меня возникла своя проблема 2000 года. И, похоже, не у меня одной.
Давайте перенесемся в 1999 год. Я сижу за столом и представляю время. В моем случае десятилетия XX века идут сверху вниз вдоль вертикальной линии до 1900 года, где поворачивают под прямым углом вправо, а уже горизонтальная линия обозначает не десятилетия, а столетия. Итак, после поворота у 1900 года я увидела столетия, которые выстроились в аккуратный ряд, как книги на полке, а десятилетия оказались скрыты, как будто они – невидимые под обложками главы.
Как я уже говорила, психологи в своих исследованиях пришли к выводу: способ визуализации времени в пространстве формируется в детстве и больше не меняется. Вот почему люди вроде меня, которые «видят» время в пространстве, сопровождают десятилетия и столетия картинками из далекого детства. Так что для меня, сидящей в 1999 году за столом, десятилетиям XX века сопутствовали воспоминания из моей собственной жизни: на 1970-е пришлось мое детство, на 1980-е – подростковый возраст. Если опираться на образы телевидения и кинематографа того времени, то 1940-е годы – Вторая мировая война, 1930-е годы – Великая депрессия. Если двигаться назад, к более ранним векам, всплывают различные книжные иллюстрации, сцены из кинофильмов: XIX век – дети, чистящие каминные трубы, XVIII – платья эпохи Джейн Остин, XVI – Генрих VIII, изображенный на портрете в горделивой позе, уперев руку в бок.
