Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 4 (СИ)
Работа на такси была непростой, и к тому же, как догадывался Тим, его на такси неспроста отправили, но она, пожалуй, самая доходная из возможных, и потому он не спорил. Теперь у него бывали и субботние, и воскресные, и ночные смены — всё, как и положено. Сегодня он с пятнадцати и до двадцати трёх. Может, и дольше, если подвернётся выгодный рейс, такое уже бывало. Выручку всё равно сдавать в восемь утра. Километры по спидометру умножаем на таксу, а что сверх, то твоё. Да ещё зарплата. Правда, и машину за свой счёт обихаживаешь, но это если что сверх нормы ставишь или делаешь. Как и положено. Не нами заведено, не нам и ломать. Нет, Тим ни на кого в обиде не был.
Воскресное утро, возня с детьми, домашние хлопоты — Тим никогда не думал, как это может быть приятно. Как всегда, в воскресенье его разбудили дети. После рождения Машеньки он всё ещё спал в гостиной на диване — пришлось купить ещё тумбу для белья, а то диван без нижнего ящика — и дверь на ночь не запирал. Так что Дим с Катей врывались к нему утром беспрепятственно. И сегодня он проснулся, когда Дим по своему обыкновению начал прежде, чем войти, крутить и дёргать дверную ручку.
Тим проснулся, но лежал с закрытыми глазами и, молча улыбаясь, слушал знакомые шорохи и позвякивания.
— Пап, ты спишь? — спросил голос Дима.
— Нет, — улыбнулся Тим и открыл глаза. — Входите.
Дим в пижаме и Катя в длинной ночной рубашке вбежали в гостиную и с хода полезли к нему на диван. Началась весёлая возня, прыжки и кувыркания. Наконец, Дим уселся верхом ему на грудь, а катя свернулась клубком у него под боком, и начался разговор о великих воскресных планах. Правда, полувеликих, потому что с обеда Тим уйдёт на работу, но до обеда… их время!
В разгар обсуждения пришла Зина и погнала Дима с Катей умываться и вообще нечего в ночном бегать, а когда малыши убежали, села на край дивана рядом с Тимом.
— Разбудили они тебя?
— Нет, — Тим блаженно потянулся, закинув руки за голову. — Как Маша?
— Спит, — улыбнулась Зина. — Покушала хорошо и спит. Она у нас умница.
Тим кивнул. Умна Маша или нет, он не знал — слишком мало её видел, да и какой ум у такой… даже не малявки, у таких, что у груди, даже кличек не бывало, малявка — это уже с года, мелюзга питомничная, да и те ещё дураки… — но с Зиной охотно соглашался. И… это же его дочка, отчего ж ей не быть умницей. Он потянулся ещё раз и сел, поцеловал Зину в щёку. Она смущённо покраснела и вздохнула.
— Ох, Тимочка, до трёх месяцев нельзя, ты уж потерпи, ладно?
— Ладно, — кивнул Тим и прислушался к детским голосам за дверью. — Пора.
— Пора, пора, — закивала Зина и встала.
Началось утро, началась круговерть мелких, обычных, а потому и нетрудных дел. Хозяйственные хлопоты, прогулка с детьми — это его дом и это его жизнь. Тим уже не думал и не вспоминал, а просто жил. И поминал добрым словом Старого Сержа.
На улице было тихо, иногда сыпал мелкий снег, но не ветрено. Для санок ещё рано, маловато снега, да и ручей в овраге ещё не промёрз, как раз со склона в воду влетишь, но они и так погуляли по свежим тропинкам. Гуляли многие из их дома, и, пока детвора с визгом гонялась друг за другом, мужчины постояли и покурили под солидный неспешный разговор о политике. Футбол-то уже кончился, а хоккей — о нём тоже в газете писали — никто не видел, а говорят, что вроде футбола, только по льду, ну да ладно, а ты вот о другом скажи…
Тим с удовольствием поговорил и об этом. Как все, приехавшие до Нового года, он мог голосовать, на выборах в городскую Управу уж точно, и отказываться не собирался. Не то, чтобы уж очень интересовался этим, но ему же и детям его здесь жить, так что, кто в Управе сядет, так на твоей же шкуре и скажется.
Дома их ждал воскресный обед. Может, и рановато, но Тиму на работу сегодня. Хочешь в три выехать, так в два на месте будь, а чем раньше выедешь, тем больше заработаешь.
После обеда, пока Зина убирала со стола, он посидел в спальне возле кроватки, разглядывая спящую Машеньку. От неё смешно и непривычно пахло молоком и Зиной, и спала она смешно, причмокивая во сне пухлыми губками. Наверное, она и вправду красивая, ему так все говорят, и Зина, и Лариса Иннокентьевна — патронажная сестра, что раз в неделю приходит к ним, он уже пару раз сталкивался с ней, а уж она-то много детей повидала, и Баба Фима… Не могут же все вот так, не сговариваясь, врать, просто он мало младенцев видел, вот и не различает. И что она на него похожа… Ну, он-то сам не такой уж красавец, а то бы не в телохранители, а в спальники — упаси господи — отобрали бы, так, нормальный негр… А Машенька смуглая, но светлее него, и носик пуговкой…Стоя в дверях спальни, Зина умилённо вздохнула, потом тихо подошла и села рядом с Тимом. Не отводя от кроватки глаз, Тим завёл руку ей за спину и обнял за плечи. Зина, снова вздохнув, прислонилась к нему, положив голову на твёрдое тёплое плечо мужа.
Машенька громко причмокнула и закряхтела, вздрогнула и подняла голову Зина, Тим посмотрел на часы и встал.
— Мне пора.
— Ага-ага, — Зина встала и наклонилась над кроваткой. — Опять мокрая? Сейчас сделаем, а папка наш на работу пойдёт, денюжку заработает.
Под её воркующий ласковый говор Тим вышел из спальни.
Собирался он как всегда быстро и продуманно: тёплое армейское бельё, фланелевая рубашка — для свитера ещё не настолько холодно, джинсы, бурки, полушубок, ушанка — снег уже плотно лежит, так что нужно по-зимнему, бумажник, ключи, кастет и нож — всякое может случиться и лучше без штанов, чем без оружия.
Зина вышла в прихожую, когда он был уже готов на выход.
— Пошёл?
— Да. Смена до полуночи, не жди меня.
Как всегда, перед работой он говорил отрывисто и резко, но Зина не обижалась: понятно же, что не на гулянку собирается, работа на машине нервная. Тим кивнул ей и вышел.
На улице л1ёгкий морозец, под бурками чуть поскрипывает свежий снежок. Прохожих мало: время-то для всех обеденное. Шагалось весело, в охотку, и до комбината он дошёл быстро. В киоске у ворот купил пачку сигарет и галеты, чтобы пожевать в дороге, если что непредвиденное.
В проходной, сидя, дремлет Тимофеич и, похоже, не открывая глаз, кивает в ответ на приветствие Тима, но эта дремота обманет только незнающего. У них в десятке это — спать, но при этом всё видеть и слышать — лучше всех получалось у Гэба, но и он сам такое умел, всех учили.
Во дворе и в цехах пустынно, редкие встречные уважительно и весело здороваются с ним, он отвечает так же. В бытовке переодеться, полушубок, бурки и джинсы убрать в шкафчик, надеть старые брюки — уж очень карманы там удобные, да и привычней ему за рулём в них — старые ботинки и куртку.
— Здорово, Дмитрич, — окликнул его от своего шкафчика рыжеусый Родион. — В рейсе сегодня?
— Да, — кивнул Тим, привычно охлопывая на себе куртку и проверяя, всё ли на своих местах. — А ты?
— Пошабашил уже. Ну, счастливой работы.
— А тебе хорошего отдыха, — ответно улыбнулся тим.
Хотя он теперь и на машине, но из старой бытовки не уходил: свыкся уже с соседями, приспособился, да и в цеху ему тоже случается работать, и вообще всегда лучше со своими.
Его ярко-жёлтая с боковой полосой в чёрную шашечку «пегашка» стояла в своём боксе. Тим похлопал, здороваясь, её по капоту и начал предрейсовый осмотр.
Всё было в порядке, и без семи три Тим подъехал к воротам и пошёл в диспетчерскую за маршрутным листом.
— Привет, — весело он поздоровался с Зоей. — Заказы есть?
— Привет, — улыбнулась она в ответ. — Сегодня свободный, держи. Сколько намотаешь — всё твоё.
— Понял, — Тим взял лист, свернул и вложил во внутренний карман куртки.
— В Ижорск к поезду рванёшь?
Тим покачал головой.
— Не те рейсы, в сосняки поеду.
— Ни пуха, ни пера тебе.
— К чёрту, — весело ответил Тим, выходя из диспетчерской.
Ворота уже раскрывались, Тим сел в машину и мягко стронул её с места.
На всякий случай он поехал широким кругом по городу; вдруг кого куда подкинуть надо. В Старый город заворачивать нет смысла: там такие поездки заранее планируют и тогда оставляют заказ с точным временем и маршрутом, а если что вдруг наскоро, то предпочитают лошадь, да и неудобно «пегашке» на узких проулках между заборами, а вот сюда… сюда заглянуть стоит.
За городом с другой стороны потихоньку рос и разрастался ещё один квартал. Не избы, а дома, с водопроводом, канализацией и паровым или водяным отоплением, а сады не для урожая, а для удовольствия. Здесь жило заводское начальство и прочие… с деньгами и претензиями. Тим знал, что зовут этот квартал «Дворянским Гнездом», но почему… говорят, есть книга с таким названием, но на чтение не по школе времени совсем не хватало. Да и какое ему дело до название, а вот то, что здесь вполне мог найтись желающий проехаться на такси, скажем, в торговые Ряды за покупками — вот это уже и важно, и значимо.
