В гостях у Рема или разведчик из будущего (СИ) - Птица Алексей

Получив внезапный ментальный удар, Шириновский даже обрадовался, безропотно уступая пальму первенства (и страданий) бывшему владельцу, но не забыл предупредить:

— Только на время!!!

Вторую скобу врач вытаскивал в патологической тишине. Было слышно, как в окно бьётся какая-то муха, а вдалеке рокочет проезжающая мимо машина.

— Ну, вот и всё… — произнёс доктор, с удивлением взирая на абсолютно спокойного пациента. Даже не верилось, что совсем недавно он едва ли не истерил.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил его Август Отто фон Меркель в ипостаси разведчика Маричева.

«И всё-таки без последствий не обошлось, — решил врач, наблюдая за столь резкой переменой настроения. — Надеюсь, шизофрения у него не разовьётся. Пойду доложу», — и тут пациент резко потерял сознание.

Очнулся Вольфович примерно через час в своей палате. Дежурная медсестра обрадовала новостью, что, по его состоянию, пациента всё же оставляют ещё на двое суток. И оставляют чуть ли не по личному распоряжению начальника больницы.

— Вот видишь? — тут же обратился Вольфович к Маричеву.

— И что? — невозмутимо поинтересовался тот.

— Я победил! — тут же заявил Вольфович.

— Кого?

— Их.

— Чем?

— Своей волей!

— Ну-ну.

Собственно, внутренний диалог на том и завершился, а пребывание в больнице продлилось. Эти два дня ничего особенного не принесли, кроме улучшения общего самочувствия и понимания того, что на этот раз ему повезло. Окружающая обстановка стала надоедать, и сама по себе выписка уже не вызывала отторжения.

В день выписки, забрав свои документы и медицинскую карту, Шириновский вышел за порог больницы, попав сразу в народный парк. Звонко щебетали птицы, дул тёплый ветерок, а листва на многочисленных деревьях отзывалась на то тихим шелестом.

— Хорошо-то как! — вздохнув полной грудью, сказал вслух Шириновский. — Эх, хорошо-то как!

— Рано радуешься, сожитель, сейчас придётся хлебать дерьмо полной ложкой, фашист.

— От фашиста слышу! — мгновенно среагировал Вольфович, но настроение резко испортилось. — Ладно, ты прав, где моя большая ложка, пойду хлебать, — и, зябко передёрнув плечами, он пошёл по направлению к «своему» дому.

Пока шёл до городского трамвая, Вольфович невольно задумался. А вот на что он будет жить сейчас? Да, этим самым штурмовикам платят, и возможно, что неплохо платят, но идущие по улицам горожане не производили впечатления богатых. Бедность невольно бросалась в глаза, хотя шёл последний хороший год после кризиса 1923 года и гиперинфляции тех лет.

Большинство горожан одевались либо скромно, либо очень скромно, несмотря на то что царило почти лето и было тепло. Тут он вспомнил нищету 90-х в России и в чём-то даже посочувствовал немцам. В такие времена поневоле хочется сильной власти, чтобы она решила твои маленькие проблемы. Неожиданно в голове послышался голос Маричева:

— Сейчас везде промышленный кризис и стагнация в экономике. Началось всё в США, вот и Германии перепало, а ещё они тут репарации платят, тоже нагрузка на экономику. Так что в непростое время ты попал, любезный.

— Знаю я, что пристал⁈ — огрызнулся в ответ Вольфович. — Давай лучше веди домой.

— Да вон наш трамвай.

— Так, а деньги у нас вообще есть, а то выписали, словно выкинули⁈

— Посмотри в карманах.

Из больницы Вольфовича выписали в том, в чём он туда и попал, а попал он в одежде штурмовика. Благо её отстирали от крови, как его, так и коммуниста. Воде, наплевать на людские разборки. Вода приняла кровь в себя и помирила обоих, ведь оба были немцами.

Сдав больничную одежду, он облачился вновь в коричневую форму, только кепи на голову невозможно надеть. Скобы с головы сняли, но часть бинтов на ней осталась, и кепка штурмовика банально не налезала на побитый коммунистами череп.

— Так, — начал он шарить по всем карманам, пока не нашёл не нашёл пять марок бумажками и полмарки мелочью, — ага, на трамвай хватит и даже на пожрать. В одном из карманов нашлась сложенная вчетверо бумажка, больше похожая на газету. Это действительно оказался листок газеты «Ауф гут дойч» («Чисто по-немецки») от 24 февраля 1920 года. Газета представляла собою грубую карикатуру на еврея-банкира на лицевой стороне с текстом об уничтожении процентного рабства.

Это на лицевой стороне, а на обратной, очень мелким шрифтом, были напечатаны 25 пунктов программы «Немецкой рабочей партии»:

1. Мы требуем объединения всех немцев в Великую Германию на основе права самоопределения народов.

2. Мы требуем равноправия немецкого народа с другими нациями, отмены Версальского и Сен-Жерменского мирных договоров.

3. Мы требуем территории и земли (колоний) для пропитания нашего народа и для поселения нашего избыточного населения.

4. Гражданином государства может быть только тот, кто принадлежит к немецкому народу. Принадлежать к немецкому народу может только тот, в чьих жилах течет немецкая кровь, без различия вероисповедания. Поэтому евреи не могут принадлежать к немецкому народу.

5. Тот, кто не является гражданином государства, может жить в Германии только на правах гостя в соответствии с законами о чужестранцах.

6. Право участвовать в управлении и законодательстве государства может принадлежать только гражданину государства. Поэтому мы требуем, чтобы каждую общественную должность, безразлично какую и безразлично на службе ли империи, одного из союзных государств или общины, могли занимать только граждане государства. Мы боремся против развращающей парламентской практики назначения на ту или другую должность исключительно по партийным соображениям, не считаясь с характером и способностями людей.

7. Мы требуем, чтобы государство взяло на себя обязательство в первую очередь заботиться о заработке и пропитании граждан. Если невозможно прокормить все население государства, необходимо выслать из империи представителей других наций (лиц, не являющихся гражданами государства).

8. Необходимо воспрепятствовать всякой дальнейшей иммиграции лиц ненемецкого происхождения. Мы требуем, чтобы всех лиц ненемецкого происхождения, поселившихся в Германии с 2 августа 1914 г., немедленно заставили покинуть страну.

9. Все граждане должны обладать равными правами и нести равные обязанности.

10. Первым долгом каждого гражданина должен быть творческий труд, умственный или физический. Деятельность отдельного лица не должна нарушать интересов общества, она должна протекать в рамках целого и на пользу всех.

11. Мы требуем отмены нетрудового дохода, уничтожения «процентного рабства».

12. Ввиду колоссальных жертв — людьми и имуществом, которых каждая война требует от народа, личное обогащение на войне должно считаться преступлением по отношению к народу. Мы требуем поэтому полной конфискации всех военных прибылей.

13. Мы требуем огосударствления всех уже (до сих пор) обобществленных производств (трестов).

14. Мы требуем участия в прибылях крупных предприятий.

15. Мы требуем широкого и систематического обеспечения престарелых.

16. Мы требуем создания здорового среднего сословия и его сохранения, немедленной муниципализации больших универсальных магазинов и отдачи их в аренду по низкой цене мелким торговцам, особого внимания к интересам мелких промышленников и ремесленников при поставках для государства, провинций и общин.

17. Мы требуем земельной реформы, отвечающей национальным потребностям, издания закона о безвозмездной конфискации земли для общеполезных целей, отмены поземельной ренты и запрета всякой спекуляции землей.

18. Мы требуем беспощадной борьбы против нарушителей общественных интересов. Преступники перед народом, ростовщики, спекулянты и т.п. должны караться смертной казнью независимо от своего вероисповедания или расы.

19. Мы требуем замены материалистического римского права немецким народным правом.

20. Для того чтобы дать возможность каждому способному и прилежному немцу получить высшее образование и таким образом достичь ответственного положения, государство должно провести коренную реформу всего дела нашего народного просвещения. Учебные планы всех учебных учреждений должны быть приспособлены к практическим потребностям. Школа должна внушать детям идею государства уже в самом начале их сознательной жизни (отечествоведение). Мы требуем обучения за счет государства особо одаренных детей бедных родителей вне зависимости от сословия и профессии последних.