В гостях у Рема или разведчик из будущего (СИ) - Птица Алексей

Видимо самый главный из них вскинул голову и стал задавать стандартный набор вопросов: кто, что, зачем и почему. Получив ответы на них, кивнул какому-то задохлику в очках в форме штурмовика и в звании штурмфюрера. Тот долго изучал отданные ему документы, сверял их с какими-то записями, потом, куда-то звонил и спрашивал разные разности, пока, наконец, не удостоверился, что всё вроде бы соответствует и никакого обмана от волшебника Сулеймана нет.

— Партайгенносе Меркель. Ваши документы приняты, сейчас мы вам выпишем направление и внесём в списки кандидатов. Вам предстоит посетить вот этот адрес, где и будут проходить собственно занятия. По прибытии туда, вам всё объяснят подробно и в деталях. А сейчас подождите, я всё оформлю и отдам вам.

— Хорошо.

Через минут пять-семь томительного ожидания, все бумаги были оформлены и вручены мне.

— Адрес вам понятен?

— Да, разберусь, если что.

— Его найти легко, я вам распишу, как добраться, — и штурмовик партийной канцелярии стал быстро писать карандашом на клочке бумаги, повторяя написанное вслух.

Внимательно вслушавшись и получив указание в руки, я развернулся и ушёл, провожаемый любопытными взглядами. И чего пялятся, будто и не видели никогда и никого в моём статусе. Гм. Вспомнились молодые годы, когда приходилось лезть наверх, его тогда заметили, и направили в нужную сторону, а дальше я сам, всё сам…

Выйдя из здания, я направился вновь на остановку. В Мюнхене, как и по всей Германии ходили только поезда да трамваи, кто имел возможность, тот ездил на автомобилях или велосипедах, остальные пешком или на трамвае. Иногда встречались конные экипажи, но редко. Так что особого выбора добраться до нужного адреса и не было. Либо пешком, либо на трамвае, ну или на воздушном шаре (сарказм).

Добираться пришлось долго, само здание, где должны были проходить занятия и лекции, располагалось в одном из корпусов местного университета, причём самого дальнего. Поэтому, пришлось ещё идти пешком и довольно долго, а часто и через дворы многоквартирных доходных домов.

В одном из дворов играли дети, причём, играли они в игры своего времени. Их громкие крики привлекли к себе внимание, и я остановился. Когда-то и я, почти также скакал в своём дворе в одном из домов в Алма-Ате, раньше называвшемся городом Верным.

Также мы играли во всё подряд, но в основном в «войнушку», где стреляли друг в друга из игрушечных или самодельных пистолетов и автоматов. Немцами мало кто хотел быть, становились по очереди. Эти дети играли в полицейских и штурмовиков, те, что побогаче, как оказалось, — играли полицейских, те, что понаглее и победнее — штурмовиков. Совсем бедных отправляли к окошку безработных, где они изображали из себя очередь за пособиями.

Дети толкались, а сидящий у стены «клерк» — долговязый и худой пацан, деловито рвал на клочки газеты и выдавал «безработным» «пособия». Те, что-то взволнованно лопотали. Заинтересовавшись, я подошёл поближе.

— Молчать! — вдруг заорал раздатчик бумажек и вновь начал всем раздавать по клочку газетной бумаги. — Тебе одна марка и двадцать пфеннигов… Тебе одна марка. Больше не получишь.

— У меня четверо детей, — сказал один из мальчиков, стоявших в очереди безработных. — У меня двенадцать внуков, — продолжал он, — и тридцать правнуков.

Безработные засмеялись, но раздатчик опять заорал: — А мне какое дело! Иди на трудовую повинность! Улицы чистить! — и он толкнул мальчика в грудь.

— Что же мне, задаром работать? — рассердился тот.

Раздатчик его толкнул не «понарошку», а взаправду. И все перестали смеяться.

— Вы бунтовать⁈ — раскричался раздатчик. — Молчать! А то полицию позову… Следующий!

— Что происходит дети? Не надо драться! — решил я вмешаться в их игру.

Дети насупились, исподлобья посмотрев на меня. Вид формы штурмовика их заинтересовал, но не более того, скорее даже удивил, хоть они и играли в них, но вмешательство взрослого, не входило в детские планы и не желая прослыть ябедой или кем-нибудь ещё, все молчали. Постояв и чувствуя себя несколько по-идиотски, я отошёл в сторону.

— Успеете ещё подраться и повоевать, мне вон уже коммунисты голову проломили. Ладно, не деритесь, а мне уже пора.

Дети, а вслед за ними и подростки начали подтягиваться ближе. Игравшие за штурмовиков зашли за спину, а другие, наоборот нагло смотрели в лицо. Невдалеке сидели уж совсем взрослые и один из них, внезапно крикнул: — Шёл бы ты дядя, а то полицейского позовём!

— Чего?

— Да пошёл ты! — крикнул другой.

— Сейчас поймаю и по хребту дубинкой протяну!

— А попробуй, попробуй!

— Солдат ребёнка не обидит, живи! — сплюнул я.

Разговаривать и препираться смысла не имело, пришлось уйти. Да и вообще, оно мне надо? Лезть в детские разборки вообще нельзя, но от детей словно передалась какая-то глупая обида. Действительно, в старости ближе к детям становишься.

Вслед полетели какие-то выкрики, но их не имело смысла слушать, и так всё понятно. Общество разделилось и разделилось сильно. Наступило межвременье, когда чаша весов будущего Германии повисла где-то ровно посередине и неизвестно сейчас для всех, чем закончится. Для всех, кроме него самого, и ведь он может что-то изменить, может.

И ведь реально стать сейчас всем! Какой соблазн… Убить Гитлера, и история изменится, убить Геббельса и история изменится, да мало ли кого можно устранить ради жизни на земле. Получится ли, ведь будет всего лишь одна попытка, а он один? Написать письмо Сталину или руководству ОГПУ, что надо предотвратить войну путём убийства Гитлера?

Гм, и что они ответят? А не будет ли Рём ещё хуже или вообще, всё так перемешается, что неизвестно чем закончится? В таком случае есть вариант, что после убийства одного из гитлеровской когорты, больше он ни на что повлиять не сможет и будет вынужден бежать, и на этом его влияние на мировую ситуацию, собственно, и подойдёт к концу. И что там будет дальше уже от него зависеть не будет, никак. Ну, что же, поживём, увидим…