Гражданская война (СИ) - Лопатин Георгий

«Ну что же, могло быть и хуже, сильно хуже», — подумал он.

Самой большой неприятностью стал уход почти в полном составе саперов. Но оно и понятно, луганские, им до дому рукой подать, слишком велико искушение. Пилоты остались все, как и артиллеристы почти все — пара десятков человек решило дембельнуться. Меньше всего уйти решило рабочих, едва десять процентов, больше всего — крестьяне, до тридцати процентов личного состава, и это, если подумать, не так уж и много. Всего РОД решило покинуть порядка десяти тысяч человек. Весьма чувствительно, но не смертельно.

Ну и офицеры из благородных подгадили. Практически полностью ушла полурота из тех, что собрали во Франции, осталось лишь человек двадцать, а вместе с ними ушло еще три десятка человек из «старичков», что не смогли принять новых идей, остро желали возврата к прошлому, чтобы можно было бить морды солдатам, а потому собрались воевать за это под началом генерала Алексеева.

А вот как они собирались пробиваться на Дон, через большевиков и анархистов коими верховодила некая Маруся Никифорова в Запорожье… это Климова уже не интересовало. Разве что по морю.

После завтрака, полковник вновь построил людей.

— Товарищи, благодарю тех, кто решил остаться и сражаться дальше за свою землю и будущее своих детей. Обращаюсь к тем, кто уходит. Я понимаю ваши мотивы и не испытываю к вам зла. Я считаю, что вы ошиблись… и вы это спустя какое-то время поймете, так вот, помните, что РОД всегда примет вас обратно, ибо каждый имеет право на ошибку и прощение с искуплением. Сейчас сдайте оружие, получите для защиты от разных бандитов пистолет с боеприпасами если у вас нет, но… упаси вас Господь самому стать бандитом, в этом случае прощения не будет.

Выдержав небольшую паузу, Климов дал знак знаменной группе и те взойдя на трибуну-платформу, развернули знамя. Новое. Красное полотнище с синим треугольником что брало начало из центра в левой стороне и уходило в правый угол. В синей части флага находилась желтая восьмиконечная звезда. Знамя в условиях жесточайшей секретности пошили несколько женщин.

— Объявляю о создании Русского освободительного движения!

Название немного корявенькое, но Михаилу очень нравилась аббревиатура РОД, есть в нем что-то сакральное и какая-то внутренняя сила, так что подогнал под него подходящие термины.

— Красный цвет нашего знамени означает, что мы ушли от старого режима и нам не по пути с его сторонниками назвавшимися «Белой армией». Синий цвет отличает нас от марксистов-большевиков, верхушка которых продалась иностранным разведкам и банкирам. Золотая звезда Богородицы символизирует тысячелетнюю историю нашего народа и русского государства. Мы не за большевиков и не за белогвардейцев. Мы за новую народную Россию, свободных Советов трудящихся всех классов!

Ну а дальше грянул выстроившийся перед трибуной оркестр (музыканты, кстати, тоже в полном составе остались на службе), к микрофону вышла Елена Извольская, что хорошо поставленным голосом затянула гимн:

Надо сказать, песня произвела довольно сильное впечатление на солдат, многие даже прослезились и совсем уж неожиданным результатом исполнения стало то, что почти три тысячи из тех, кто намеривался покинуть РОД, решили остаться.

Сдача оружия теми, кто все же остался тверд в своем желании уйти прошла без эксцессов. Что до выдачи взамен различных пистолетов и револьверов, то их в своих похождениях насобирали немало, особенно с американцев много сняли. Так же уходящим выдали паек на три дня. Более того, Климов выдели им поезд! Понятно, что из тех, что уже на ладан дышит, так что теоретически доехать они куда-то могли пока не остановят либо красные, либо белые.

В любом случае их требовалось спровадить куда подальше и как можно быстрее, чтобы не разлагали своим видом оставшихся солдат, так сказать с глаз долой из сердца вон. Ведь некоторая часть из оставшихся, не ушла, не потому что люди оказались такими уж сознательными, а просто из опасения, что не доберутся домой став жертвой разбоя. Все-таки солдаты во время вояжа по Европе хорошо прибарахлились, так что их ранцы и вещевые мешки просто раздулись от всякого полезного в хозяйстве и просто ценного добра, от банальных иголок до столового серебра.

Сразу после того, как закончился этот утренний митинг, подошел Гумилев, сказав:

— К вам гости, Михаил Антонович.

— Что еще за гости?

— Сербы. Только что приехали на мотодрезине. Сам генерал Михайло Живкович, командир сербского корпуса…

— Вот как? Что ж, гостям мы завсегда рады.

Привели сербов к штабному вагону в количестве десяти человек.

— Господин генерал, — козырнул Климов.

— Господин полковник…

— Проходите в вагон.

Когда все устроились, Михаил поинтересовался:

— Чем обязан?

— Я приехал, чтобы предупредить вас, господин полковник об опасности…

— Какой?

— Англичане и французы собирают против вас армию. Большая часть уже под Винницей.

— Вот как?

— Да. Нас тоже пытались пристегнуть к этому делу, но я, в отличие от поляков и чехословаков, отказался.

— Благодарю… это для меня новость… хоть и не сказать, такая уж удивительная…

— Это мой долг, господин полковник. Русские помогли нам, и как у вас говорят: долг платежом красен и сейчас его выплачиваю.

— Чехи со словаками вот только что-то оказались не столь благодарными. Про поляков я лучше промолчу, чтобы не ругаться в приличном обществе бранными словами.

— Ну… справедливости ради надо отметить, что у чехов и словаков тоже возникла некоторая буза, так что произошла заминка. Ведь вас хотели встретить на границе с Бессарабией.

Михаил понятливо кивнул.

Разговорились. Климов узнал непростую историю создания корпуса и его трагический боевой путь. Так из сорока тысяч человек, после боев в Добруже осталось меньше тридцати тысяч.

После октябрьской революции вообще все корпуса решили перебросить на Балканы и первыми повезли на дальний Восток сербов. Половину успели погрузить на суда и отправить. Но тут в Россию ломанулась Русская особая дивизия, чехословаков сразу отправили навстречу, ну и сербов решили вернуть, чтобы вместе с чехословаками остановить РОД.

— Но нас вернуть не успели, вы уже прорвались, а потом, когда выяснилось, для чего нас возвращали мы отказались в этом участвовать.