Андрей Максимушкин - Гроза над Польшей
Слева раздается частая суматошная пальба. При первых звуках выстрелов Тохольте зычным голосом командует занять оборону. Шедший в первом ряду ефрейтор Киршбаум падает на землю и откатывается на два шага вправо. Привычным движением снимает с предохранителя родную «СГ-56» и ставит в положение стрельбы очередями.
Перестрелка разгоралась. Дистанция больше километра. С обеих сторон работают штурмгеверы. Ухо солдата легко узнает знакомый голос немецкой штурмовой винтовки. Изредка в слитный хор вплетают свои куплеты полицейские автоматы и армейские «окопные метлы» «Хеклер-Кох», доносятся приглушенные хлопки пистолетных выстрелов. О! А это уже заговорил ротный пулемет, знакомый рокот «МГ-48».
– Перебежками, вперед. Четные, пошли! – командует Тохольте.
Унтер-фельдфебель забросил переносную УКВ-рацию в рюкзак и, перехватив поудобнее «СГ-56», первым поднялся и, пригнувшись, побежал в сторону выстрелов. Двадцать шагов, Тохольте упал у корней старой березы. Сразу же поднялись и пошли нечетные номера. Обойдя командира отделения и прикрывающих, люди залегли за укрытиями, пальцы лежат на спусковых крючках штурмовых винтовок, глаза непрестанно обшаривают лес. Достаточно одного подозрительного движения, мелькания между деревьями, и бойцы откроют огонь.
Подчиняясь командам лейтенанта Вильгельма Тислера, взвод стягивался в один стальной кулак. Оба грузовика прут вперед по лесной дороге, карта говорит, что грунтовка выходит к железнодорожным путям и дальше идет вдоль рельсов. Самое то, чтоб отсечь повстанцев от железной дороги, окружить и прижать к земле пулеметным огнем.
Солдаты еще не знают, что взводный уже получил ориентировку от соседей и четкий приказ ротного – спешно выдвигаться к участку первого взвода и ударить по бандитам с правого фланга, выслать маневренную группу и прижать поляков с тыла, со стороны железной дороги. Третий взвод выполняет аналогичную задачу.
Не прошло и минуты, как лейтенант довел обстановку до сведения командиров отделений. Удобная штука полевая ультракоротковолновая рация. Пусть она весит больше двух килограммов и мешает унтер-офицеру двигаться ползком, но есть устойчивая связь с отделениями, а это великая вещь! В маневренном бою ее трудно переоценить.
К сожалению, в вермахте еще не все дивизии охвачены внутривзводной связью. В первую очередь снабжают рациями кадровые части. Раций мало. А когда чего-то бывает слишком много? Вот так-то. Как слышал Рудольф Киршбаум, у русских и американцев до сих пор в пехоте штатная радиосвязь доходит только до уровня взводов. Рации командирам отделений положены только в немногочисленных элитных штурмовых частях.
Люди поднимаются и двигаются вперед короткими перебежками. Лейтенант еще раз одернул унтеров, чтоб не расслаблялись, в любой момент можно напороться на кинжальную очередь из кустов. Короткими перебежками. Отделениям не разделяться. Оружие наготове.
Ефрейтор Киршбаум на бегу уворачивается от ветки орешника, ботинок предательски скользит на гнилой деревяшке. Свинские свиньи! Рудольф нелепо взмахивает рукой и падает на одно колено. Ветка над головой выпрямляется, за шиворот ефрейтору сыплется мелкий мусор. Лес становится гуще. Проклятый подлесок, молодые осины и березы, в десяти шагах раскинулся клен. Видимость ни к черту!
Справа трещат выстрелы штурмгевера. Тело реагирует совершенно независимо от мозга. Вбитые в плоть и кровь рефлексы бросают Рудольфа на землю. Бойцы залегают за пнями и у корней деревьев. Только Клаус Зидер стоит, прислонившись к стволу, и внимательно высматривает что-то за кустами через прицел «СГ-56».
– Солдат, ложись! – орет ефрейтор Киршбаум.
Справа двое бойцов открывают суматошный неприцельный огонь. Клаус Зидер не обращает внимания на шум, в шкафу у него больше одной чашки не помещается. Две короткие очереди. В сотне метров впереди что-то вываливается из зарослей бересклета и волчьих ягод. Только тогда Зидер опускается на одно колено.
– Вперед! Перебежками! – командует Тохольте.
Со всех сторон слышатся частые выстрелы. Пули рвут листья, сбивают ветки деревьев и кустарников. Рудольф понемногу приходит в себя. Главное не думать, положиться на рефлексы, опыт и камрадов. Не бояться и идти вперед.
Рывок. Пробежать десяток шагов. Упасть. Короткая очередь в сторону подозрительного дерева. Ага! Из-за ствола выскакивает человек в пятнистой штормовке и пятится, поливая огнем пространство перед собой. Сейчас я тебя… Рудольф дает короткую очередь и перекатывается влево. Промазал. Поляк уходит, меняя на ходу магазин старого русского унтер-офицерского автомата.
За спиной слышится топот. Рудольф дает перед собой длинную щедрую очередь. Его обгоняет Хорст Тохольте. Дождаться, пока унтер-фельдфебель не займет позицию и не даст пару выстрелов. Теперь снова рывок.
Отделение быстро движется вперед. Соседи не отстают, удерживают дистанцию между группами. Взвод наступает одной организованной боевой единицей. Три сотни шагов перебежками и можно ускорить темп. Сопротивления не чувствуется. В лесу вообще сложно что-то заметить. Порой не отличить выстрелы своих от вражеского огня. Только по звуку оружия. А если у противника немецкие штурмгеверы?
Перепрыгивая через неглубокий овражек, Рудольф чуть было не споткнулся о поляка. Не ушел, свинская рожа! Бандит лежит, уткнувшись носом в землю, руки раскинуты, рядом валяется пистолет-пулемет. Мертв, мертвее некуда – на спине расплываются бурые пятна. Срезало очередью, когда перепрыгивал через овражек.
Рудольф приседает рядом с трупом и поднимает заинтересовавший его автомат. Точно, русская машинка. Вороненая штамповка ствольной коробки и кожуха ствола, минимум механической обработки, деревянный приклад и длинный рожок магазина, это и есть давно устаревший и снятый с вооружения ППС. Редкая модель, как рассказывали Киршбауму на учебных курсах, ППС выпускался небольшими сериями для пограничников, танкистам и десантникам предназначалась модификация со складным прикладом. Оружие хорошее, но не прижилось, было вытеснено автоматическими винтовками.
– Быстрее! Где Киршбаум? – орет Хорст Тохольте.
Отделенный командир все замечает. Рудольф с тяжелым вздохом сожаления бросает трофей и припускает на голос, следом за оторвавшимися от него бойцами. Вовремя. Взвод натыкается на организованное сопротивление бандитов. Впереди заслон. В лицо солдатам бьют короткие прицельные очереди. Продвижение замедляется. Взвод залегает.
Кажется, что бой длится больше часа, хотя с первого выстрела прошло двадцать минут. Рудольф прыжком перескакивает на новую позицию в двух метрах впереди и выпускает очередь в прячущегося за пеньком в полутора сотнях метров поляка. Верная винтовка выплевывает пять-шесть пуль и замолкает. Затвор остается открытым. Магазин кончился.
Выхватить из подсумка полный магазин, перезарядить оружие. Рудольф поднимает голову над стволом поваленного дерева и тут же ныряет обратно за укрытие. Ровно за полсекунды до того, как в ствол впиваются пули. Деревяшка качнулась назад, солдату за шиворот сыплются щепки и древесная труха.
Место неудобное. Ползком вдоль бревна к комлю. Выглянуть из-за корней и оглядеться. Поляков не видно. Рудольф сползает в яму под корнями вывороченного клена. В кустах за пятым деревом, если считать от выворотня, видно какое-то шевеление. Рудольф приподнимает штурмовую винтовку и наводит оружие на кусты.
– Давай, выползай, недоносок, – бормочет ефрейтор.
Высокие перистые листья борщевика рядом с кустарником подозрительно покачиваются. Кто там – свой или поляк? Рудольф вспоминает, что противника должны зажимать с двух-трех сторон. Нет, лучше подождать. Так можно своему товарищу залепить пулю в лоб. Ни черта не видно!
Вдруг над лесом проносится уверенная, насквозь знакомая и такая родная грозная песнь ротного «МГ-48». Ему вторит второй номер. Значит, машины вышли на просеку вдоль железной дороги и перерезают бандитам пути отхода.
Рудольф напрягается, подтягивает ноги, готовясь выпрыгнуть из ямы и проскочить еще пару-тройку шагов. Вон, за корнями той сосны можно укрыться. Вдруг из-за спины ефрейтора Киршбаума выбегает ефрейтор Глазер. Товарищ даже не замечает Рудольфа и прыгает к поваленному клену. Не успевает.
Кусты и заросли борщевика оживают. Из-за листьев выглядывают стволы штурмовых винтовок, короткие очереди в упор.
– Нет!!! – Рудольф поднимается над краем ямы и бьет по кустам одной длинной очередью.
Справа и слева его поддерживают огнем. Не менее трех стволов. Пули штурмовых винтовок буквально выкашивают заросли.
Магазин вылетает в пару мгновений. Сухой щелчок затвора, стреляные гильзы под ногами. Ефрейтор встает на ноги и перезаряжает оружие. Поворачивает голову. Юрген Глазер рядом. Лежит в двух шагах от Рудольфа. Глаза открыты, на лице застыло изумленное полудетское выражение. Пилотка слетела с головы и зацепилась за ветку орешника. Штурмовая винтовка валяется рядом со своим хозяином.
