Андрей Дмитрук - Битва богов
Снова скачут ржавые пятна — следы нескольких веков хранения… Вот окоп, а в нем — солдаты. Стертые грязью и копотью лица под краем каски со змеей. Солдаты лихорадочно кормят снарядами громоздкое орудие, отскакивают — и орудие трясется, как в приступе падучей, откашливаясь и возвращая дымящиеся гильзы. Другие солдаты — с руками и головами, обмотанными кровавыми тряпками, сидят в длинной глубокой траншее, в дождевой хляби, и выскребают ложками дно котелков…
…И снова, клубясь и пенясь, вздымается эта странная туча на толстом растрепанном стебле. Только теперь она вырастает из морских глубин; чудовищный вал легко опрокидывает оскаленные пушками, многоярусные военные корабли.
Когда Савитри, историк Ордена, выключила равнодушно трескучий проектор, Вирайя долго не мог говорить, не мог подняться из глубокого кресла. Стальные, огненные монстры, сшибаясь в поединках, топтали, как хрупкую траву, своих создателей. В этом была некая логика навыворот, убедительная, как всякий бред.
Нелюдимая, надменно-язвительная Савитри еще там, на Черном Острове, почему-то взяла под покровительство Вирайю. Может быть, мятущаяся душа архитектора, столь далека от зрелости и силы, вызывала в Савитри материнский отклик?.. Теперь, в свежевырытом убежище, под гранитной толщей Меру — Горы Единого, она впервые показывала другу древние, полуистлевшие кинопленки.
Аштор глупо, истерично ревновала Вирайю к Савитрии. Сегодня она с утра закатила скандал, хотя и знала прекрасно, что любовник никак не может взять ее на просмотр. Все-таки, Аштор имела лишь предварительное посвящение Внешнего круга — ниже стоял только раб.
Разумеется, как все Избранные, Вирайя с детства знал о кровопролитной и славной Войне Света и Тьмы: о том, как девятьсот лет назад некая северная держава, ранее бывшая колонией Островов Блаженных, обрела самостоятельность и стала накапливать гигантские арсеналы. Пришлось Избранным поломать головы, изобретая все более страшные виды оружия. Неустойчивое равновесие тянулось более века. Наконец, северяне нанесли коварный удар. Их десант был перебит; в ответ «силы Тьмы» потопили флот Империи. С обеих сторон взмывали стаи Сестер Смерти. Островам посчастливилось уцелеть. Северная страна вымерла полностью: позднее это изображалось, как великая победа «сил Света». Имя главного военачальника северян, пропавшего без вести, Круг запретил произносить. Его называли только Враг или Лжец…
Тогда-то живой бог и приказал истреблять все, даже зачаточные очаги культуры вне Архипелага. Чтобы никто и никогда не смог посягнуть на обитель Никем не Рожденного, на Священную Расу… Цветущие страны были испепелены. Теперь Орден тщательно следил, чтобы нигде на планете не начали пользоваться парусом, компасом, жечь нефть или плавить руду. Распространение элементарных знаний пресекалось жестокими казнями.
Доныне в школах зубрят пышнословные стихи о низвержении сынов Севера во главе с Врагом, посягнувшим на престол Вселенной. Стоят в городах колоссальные помпезные арки и памятники, подобные тому, перед входом на Священный Стадион, где крылатый воин в солдатской каске, красуясь непомерными плечами и бицепсами, мечом высотой до груди прикалывает корчащегося чешуйчатого гада.
Времена славных походов и гениальных полководцев, великих воздушных сражений и полетов Сестер Смерти всегда казались Вирайе хрестоматийно-бесплотными. Рассказы о них пахли мифотворчеством и казенным пафосом… Но выцветшие фильмы Савитри придавали мифам гнетущую, будничную достоверность.
…Это было позавчера. А сегодня Вирайя принимал внутреннюю отделку астрономической обсерватории. Убедившись, что работа отделочников не оставляет желать лучшего, он вышел на площадку и нетерпеливым жестом отпустил вездеход.
От самых ног уходила вниз крутая каменная осыпь, бурыми клиньями рассекая полукольцо девственно-чистого снежного склона. Далеко внизу среди камней кустились нежные бело-розовые цветы, которые он давно хотел нарвать для Аштор. Вирайя постоял немного, примериваясь, и поставил ногу на плиту, предательски покачнувшуюся под его тяжестью.
Впрочем, осторожно спустившись на несколько шагов, он убедился, что качающиеся глыбы достаточно крепко сидят в своих гнездах. Молодому и ловкому человеку, каким был архитектор, ничего не стоило одолеть эту осыпь. Он продолжал слезать боком, иногда придерживаясь руками, но вскоре, почуяв безопасность, сделал один прыжок, другой… Может, никогда так легкомысленно не взвивался черный, леденящий душу плащ адепта Ордена!
Разогнавшись, Вирайя не смог остановиться сразу и нанес изрядный урон цветам. Бережно поднимая затоптанные стебли, он вдруг опять — в который раз — увидел, как вспыхивает, оседает и хоронит под собой прохожих громада дома. Дул пряный дневной ветер, бередя старые тревоги, сомнения, так и не получившие ответа. Почему Единый, Держатель Мира, допускает такое? Ведь, если верить учению Ордена, древний Враг со своей армией тоже были творениями живого бога… Как может космос, подвластный Диску, вдруг замахиваться страшным молотом над всей землей? Непонятно, непостижимо!..
То ли Он, Никем не Рожденный, склонен к самоубийству; то ли наслаждается муками смертных — и заслуживает имени Врага; то ли попросту далеко не всесилен, а стало быть, не достоин такого поклонения…
Не так давно Вирайя торжественно доложил по радио Ложе Бессмертных, что строительство подземного города Меру полностью окончено. Многие ярусы коридоров, тысячи комнат, залы для собраний, выдолбленных в толще горы — отделаны и меблированы. Оформлен даже тропический сад, освещаемый искусственными солнцами. Генераторы электростанций, котлы отопления, трубы водопроводов, оборудование цехов и лабораторий — все доставлено воздушным флотом, установлено на место, соединено, подключено. Запасы воды и пищи, топлива и медикаментов собраны полностью, включая резерв сверхглубокого бункера. Арсенал укомплектован, Священная Гвардия заняла посты, рабы всех специальностей и предназначений смиренно ждут господ…
Во время доклада все начальство стройки находилось в ритуальной позе, опустив головы и сложив ладони перед грудью.
А на следующий день они встречали на аэродроме самолет иерофанта. Прибыл тот самый, тучный, одышливый старец, что руководил посвящением Вирайи. Он уже трижды посещал Меру, — следил, как идут работы, — и теперь должен был принять от имени Ложи готовое убежище. Опираясь на руки Вестников, верховный адепт долго одолевал ступени трапа, затем сгреб своего питомца за плечи и стал с неожиданным пылом целовать.
— Я всегда был уверен, ты оправдаешь! — в самое ухо прохрипел Бессмертный. Сек наискось мертвый снег, и новая огромная звезда — начищенная серебряная медаль — сияла сквозь туман рядом с тусклым Солнцем.
Потом начали прилетать Священные. Неугомонному Трите даже близость ужасного испытания не помешала закатить попойку в свежеотделанном личном бункере, среди зеркал, бассейнов, оранжерейных цветов и драгоценных мозаик. Пьяный, расплескивая багровое вино из плоской чаши, он без удержу молол языком:
— Не успеют, не успеют… В убежище Туле еще проводка не готова, ходят с факелами, и воды нет. О бункерах Внешнего Круга и говорить не приходится, — даже половину не разместят, и то битком… Поздно спохватились.
— Ты одно из двух: или пей, или говори, — вмешался никогда не пьянеющий Равана.
— А-а, — беспечно отвечал русый бородач, заливая себе брюки. — Сейчас все пьют. На Архипелаге как предупредили насчет гнева Единого и спасения достойных — все с ума посходили, особенно в столице. Я там был, из бронетранспортера не вылезал. У кого найдут направление в убежище — разорвут беднягу в клочья со всей семьей, хотя бумага-то именная и другим от нее толку нет. Распределители грабят. Голубая Стража бомбит усыпляющим газом, уснувших грузовиками свозят и сваливают на стадионе. Пытались штурмовать Храм, Гвардия отстреливалась, — что крови было! Ну их! Вирайя, богоподобный, что бы мы без тебя делали? Эй вы! Кто не выпьет за нашего спасителя, тот последняя скотина!..
И так далее, к вящим страданиям Вирайи.
Наконец, одним погожим утром архитектору пришлось постоять на коленях, с закрытыми глазами, перед отворенной бронеплитой люка в Святая Святых — центральную обитель, полную роскоши, непостижимой уму. В это время по гладкому каменному полу с воем катились «черные стрелы» охранения, и в центре их треугольного строя — белоснежный, с пурпурным исподом крыльев и золотым диском на носу, огромный брюхатый «змей»… Одни только адепты Внутреннего Круга имели право встречать эскадрилью снаружи, да и то не смея смотреть на прибывшего в белом самолете. Создания малых посвящений, в том числе парализованная ужасом Аштор, лежали в комнатах, прижавшись лбами к полу.
