Иар Эльтеррус - Мы — есть!
Иар Эльтеррус - Мы — есть! краткое содержание
Вторая часть книги, в которой показан орден уже изнутри. Дело в том, что среди Аарн было и несколько землян. Однажды случилось так, что дварх-крейсер Аарн прорвался в закрытую область пространства-времени... И главными героями второй части являются наши земляки. Действие, в отличие от первой части, разворачивается последовательно, отслеживая их судьбы.
ru ru anax FB Tools 2005-07-12 http://zhurnal.lib.ru/e/elxterrus_i/ CD051C6D-97B9-443A-B29A-0EA54CCF7CF7 1.0 Продолжения книги выкладываются на сайте автора www.elterrus.org по мере их написания. А также на http://zhurnal.lib.ru/e/elxterrus_i/Иар Эльтеррус
Мы — есть!
Книга II
И н т е р л ю д и я II
Как странно и непривычно… Я смотрел на тихо сопящую в подушку девушку и улыбался сам не знаю чему. Хорошая ты моя… Да, до невозможности непривычно видеть кого-то рядом с собой. За последнюю тысячу лет я слишком привык к одиночеству и не верил, что может быть по-иному. Если бы не эта девочка, не ее настойчивость, я так и остался бы один, так и продолжал бы прятаться в свою раковину и делать вид, что счастлив и ничего мне не нужно. Сейчас я, наверное, могу назвать себя счастливым. Хоть в малости. Только вот пророчество… Увы, оно висело над головой и впереди нас ждало что-то страшное. Что? Хотел бы я знать. Очень хотел бы. Но не знаю. И мне страшно. Кто-то станет смеяться — как же, величайший маг последних двадцати тысячелетий чего-то боится. Но я ведь не бог, а всего лишь человек. Пусть знающий и умеющий больше других, пусть бессмертный, но все равно человек. И я боюсь. Однако складывать лапки и покорно идти ко дну я не намерен. Не ждите. Я еще побарахтаюсь. И не дай вам Создатель оказаться на моей дороге или обидеть моих детей. Прощать я давно разучился.
Не желая тревожить любимую, я осторожно тронул ближайшую линию вероятности, перенеся себя к иллюминатору. Спать не хотелось. Впрочем, желание здесь ни причем, не мог просто. Сердце сжималось, казалось, что-то черное и мрачное нависло надо мной, не давая дышать, не давая верить хоть во что-нибудь хорошее. Неужели мои дети должны платить за мои старые грехи, Создатель? Они ведь не виноваты ни в чем… Накажи меня сильнее, если ты считаешь, что я еще недостаточно наказан. Но их-то за что? Закусив губу, я уставился в темноту космоса. Перед глазами снова вставал вчерашний кошмар. Пылающие города. Сгорающие заживо дети. Гибель всего, что мне дорого. Маленький мальчик, закрывающий собой совсем крохотную девочку. И стреляющий в них солдат. Нет, я не допущу этого! Слышишь, Создатель?! Не допущу!
Руки дрожали, зубы сами собой сжимались. Глаза горели темным гневом. В этот момент я, наверное, снова походил на человека, которого когда-то называли Темным Мастером. Пусть. Но я все равно не допущу воплощения кошмара. Или хотя бы сведу его последвия до минимума. Что я должен для этого сделать? Пока не знаю. Но узнаю, и никто после этого меня не остановит. Никто. И ничто. Т'Сад прав, даже в случае падения можно спасти многое. И я этим займусь.
Я усмехнулся собственным наивным мыслям. Если Создатель пожелает, то все мои усилия окажутся тщетными. К сожалению. Но ничего не делать тоже нельзя, под лежачий камень вода не потечет. Злая гримаса исказила губы. Слишком много воли я вам дал, господа пашу. Слишком много. Решил, что вы способны хоть что-то понять. Способны стать хоть немного добрее. Способны пожалеть хоть кого-нибудь. Увы, я ошибся, ваша жажда власти и богатства отбивает вам последние крохи совести и разума. А раз так, то придется контролировать вас куда жестче. Но не так, как я делал до сих пор, совсем не так. Незачем ошеломлять вас могуществом и вызывать вашу ненависть. Лучше делать все исподволь, тайно, вы и подозревать не должны, что находитесь под чьим-то контролем. Мой неизвестный враг именно так и поступил, и теперь вы пляшете под его дудку. Правильно, совершенно правильно. Он на данном этапе оказался умнее меня, и теперь моя задача — вырвать из его рук контроль и передать моим детям. Нам, по крайней мере, от вас ничего не нужно. Кроме одного. Мы хотим, чтобы вы не творили зла ради выгоды. Не насиловали и не убивали. Всего лишь. Это ведь так немного…
Впереди показался шарик далекого мира. Вот мы и дома. Короткая мысленная команда, и планета скачком приблизилась, развернувшись во весь стенной экран. Облачные столбы горели под лучами солнца розовым светом. Между ними плыли в воздухе золотисто-синие города. Их прекрасные башни заставили меня забыть обо всем и радостно рассмеяться. Это вашими руками, дети мои, создано! Вашими. И что бы ни говорили ненавидящие нас, как бы не поносили, нам безразличны их слова. Мы — здесь! Мы — живем! Мы — создаем новое! Мы — верим! Мы — любим! Мы — есть!
Из ненаписанного дневника Илара ран Дара
Глава 1.
— И что это вы, Володя, так скисли? — незлобивая ирония ирония штабс-капитана Шаронского заставила юношу поежиться и виновато посмотреть на говорившего. — Возьмите себя в руки и не сдавайтесь, друг мой! Пока мы еще живы, а значит не все потеряно. Вы офицер, а не краснопузая сволочь, черт возьми!
Семнадцатилетнему корнету очень хотелось заплакать в ответ, но он все-таки сдержался и с трудом заставил себя улыбнуться. Штабс-капитан одобрительно хлопнул его плечу, после чего сам постарался сесть поудобнее, что оказалось не так уж просто, учитывая их положение. Да и место было донельзя гнусным по обычаю красных. Оглянувшись, Николай только незаметно вздохнул. Темная и сырая подвальная камера, в которой заперли пленных офицеров, была промозгло холодной, а хотя бы относительно теплой одежды ни у кого не нашлось. Впрочем, даже если кто и простудится, это уже не имело никакого значения. Все равно завтра на рассвете их расстреляют. Отправят в штаб к Духонину, как говорится… Очень не хотелось умирать, но от его желания сие обстоятельство мало зависело. Штабс-капитан привалился спиной к сырой, холодной каменной стене и позволил почти незаметной усмешке проскользнуть по губам — смерти он давно не боялся, да и трудно было бы бояться ее после всего, что довелось повидать за последние несколько лет. Страшных лет. Казалось, страна разом взбесилась, люди поголовно сошли с ума, сам Бог отвернулся от них. Что ж, наверное так оно и было, трудно как-то иначе объяснить происходящее. Какой-то кровавый кошмар, право…
— О чем задумались, Николай Александрович? — вопрос подполковника Куневича прозвучал над самым ухом и штабс-капитан обернулся к немолодому уже человеку.
— Да вот, Виктор Петрович, философствую напоследок, — с иронией ответил он. — Пытаюсь хоть себе самому объяснить что-нибудь в том, что с нами всеми случилось. И знаете, ничего не получается. Не понимаю. Ничего не понимаю.
— Если вы думаете, что кто другой понимает, то ошибаетесь…
Подполковник присел рядом и опустил голову. Николай знал его уже два года и до сих пор пытался понять что забыл ученый-астроном в армии. Впрочем, война ведь не обычная. Гражданская, чтоб ей… Тут в стороне остаться не получится, видал он тех, кто пытался. Стреляли их и белые, и красные. Мысли снова вернулись к подполковнику Куневичу. А ведь хороший офицер из книжного червя получился, черт возьми, опытный, толковый, его уважали в полку все. Никогда и никому не отказывал в помощи, солдат держал в строгости, воевал грамотно и пуле не кланялся. Они познакомились во время кошмарного Ледового похода, подружились и с тех пор фронтовая судьба так и не разлучила их. Даже в Сибирь, к Колчаку, попали каким-то чудом вместе. Воевали как могли, ранения давно никто не считал, не до того было. Когда стало ясно, что все, война проиграна, у друзей появились, конечно, мысли об эмиграции, да куда там — те, кто находились поближе к монгольской границе, еще могли каким-то чудом прорваться, но добраться до границы из-под самого Иркутска? Увы. Нереально. Сдаваться красным живыми никто не собирался, и вместе с группой корниловцев, которым нечего было ожидать пощады от большевиков, друзья ушли в леса и пробирались сами не зная куда. Только старательно избегали деревень, где чаще всего уже квартировали красные. Надежда все-таки умирает последней и офицеры упорно шли к границе. Но не повезло — напоролись на большой отряд балтийских матросов, непонятно что делающих посреди сибирской тайги. А эти воевать умели хорошо, особенно со смертельно уставшими, замерзшими людьми, у которых почти не осталось патронов… Кого постреляли на месте, а вот их с Виктором и троих оставшихся в живых корниловцев зачем-то привезли в Иркутск. Господам большевичкам восхотелось устроить публичный революционный трибунал над «палачами трудового народа»… Вспомнив эту пародию на цивилизованный суд, Николай гадливо поморщился. Естественно, приговор был ясен заранее. Расстрел. Причем, с какой-то стати публичный. Чего хотели этим добиться красные, штабс-капитан так и не понял, жаргон «победившего пролетариата» был малопонятен и переполнен трескучей демагогией. В конце концов, он и пытаться перестал. Все равно ничего умного сказать на этом суде не могли.
