Юрий Корчевский - Стрелецкая казна
— Чего же за девчонками гоняться, новых наловите!
— Э, большие деньги в сундуке, а сундука на телеге нет, и телеги нет. И на следах ваших тоже следов телеги нет. Вот мурза и решил догнать, узнать — где телега с сундуком.
Татарин по-русски говорил чисто. Не видь я его лица — точно как московит говорит, даже акает.
Так вот почему за нами погоня. Плевать им на парней, а девки да бабы — вообще пыль под ногами. Их интересовал сундук. Не надо было его трогать, пусть бы стоял на месте. Татарин, видя, что я раздумываю, медленно потянул нож из ножен.
— Умри, тварь! — Я полоснул его саблей по шее и пошел к своим.
Зрелище не для слабонервных. Слева, справа, в кустах, прямо передо мной лежали трупы. Наши, татары — все вокруг было забрызгано кровью. Я оглядел себя: вся одежда, руки, оружие — все в крови. И отмыться негде.
Около трех десятков женщин и два подростка сидели там же, где были до боя.
— Остальные где?
— Разбежались, — испуганно ответили они вразнобой.
— Идите, собирайте, кого сможете, уходить отсюда надо, выследили нас татары.
Женщины с опаской пошли в лес искать беглянок.
— Идите смело — нет рядом татар, только недолго, — крикнул я им вслед.
Увидев меня, Елена побледнела.
— Тебя ранили?
— Нет, то чужая кровь. Отмыться надо. Где-то впереди ручей, где парубки воду набирали. Пойду, сполоснусь.
— Я с тобой, я боюсь, не останусь одна.
Мы вдвоем пошли вперед. Вот и ручей. Я сбросил одежду, Елена стала ее полоскать, оттирая песком. Я обмыл лицо, руки, ополоснул саблю. Вода в ручье окрасилась в розовый цвет. Многовато я кровушки пролил сегодня. И главное — ребят жалко, им бы жить да жить. Моя вина — с сундуком этим!
Я натянул сырую одежду. Уже лучше. По любому предпочитал сырую одежду окровавленной. Жарко, мокрая рубашка скоро на теле высохнет, а кровавая вонять начнет.
Мы вернулись назад. С воем и слезами ко мне кинулась толпа женщин. Сквозь причитания мне удалось понять — они испугались, что я их бросил и ушел.
— Нет, мои любезные, не для того парни ваши и мужи жизни свои отдали, чтобы я наутек бросился. К ручью ходил, отмываться.
Слезы и плач стихли. Похоронить бы ребят надо, да чем копать? Саблей я до Пасхи копать буду, да и времени нет. Спохватятся татары — где малый отряд мурзы Исмаила? А найти его! А там не только следы моих людей, по этим следам кони проскакали, не тропинка уже — дорога целая. Не следопыт — простой воин по следам найдет. Простите, ребята, что бросаю без погребения, постараюсь грех сей в церкви отмолить, ежели живым удастся в Нижний вернуться.
Я посчитал нашедшихся — восемьдесят два человека, вместе со мной. Однако! Половина от вчерашнего осталась. Парни все полегли, женщин — тридцать. Где еще почти полсотни? Дурочки, в лесу в одиночку не выжить! Или от голода помрут, или татары снова в плен возьмут, или зарубят ради развлечения. Но некогда ждать, и медлить нельзя — уходим.
— Идти цепочкой, старайтесь не отставать. Коли заметите что — не кричите, передайте по цепочке. Ясно?
Я пошел впереди; паренька того, что местность знал, Векшу — припомнил я, — татарин зарубил.
Так что я и проводник, и авангард боевой, и защитник в одном лице.
Мы дошли до ручья — тут все кинулись пить, ополаскивать лица.
Будя! Я пошел вниз по течению ручья. Все ручьи вливаются в речушки, а речушки — в реки. Если Ока недалеко, по ручью мы к ней и выйдем, да и со следа татар собьем. Нет в воде следов. Хорошо — татары еще не додумались до собак-следопытов. А в Англии такие уже в это время были. Отсталый они все-таки народ, эти татары.
Тесной колонной мы брели по ручью, спотыкаясь о камни и корни деревьев. Отмякли девчонки, даже смех иногда слышался, когда кто-нибудь падал в воду. Деревья впереди расступились, посветлело. Я приказал:
— Всем на берег и — замрите.
Сам подошел к опушке. Здорово! Ручей вливался в Оку. Это место я узнал — чуть ниже по течению, буквально в версте, я оставил Ивана с ушкуями, только по левому берегу. Вот загвоздка. Как переправиться? Река широкая, не всякий мужик вплавь рискнет, а уж женщины… Лодок нигде не видно, как, впрочем, и судов — весть о нападении татар разлетелась по реке мгновенно, и сейчас все сидели на пристанях, ожидая конца осады.
Я окликнул женщин: передохнули малость — и хватит.
Мы пошли по берегу против течения, удаляясь от Нижнего. Может, попадется на счастье лодочка, хоть маленькая.
Версты через две начались густые заросли.
— Все, девчонки, привал, отдохните.
Сам отошел подальше, поглядывая на реку. Вот и рыбачок на лодочке. Война войной, а кушать хочется.
— Эй, рыбак!
Мужик от неожиданности вздрогнул.
— Кто тут?
Я приподнялся из травы.
— Перевези на тот берег.
— Некогда мне, рыбу ловлю; семья большая, кормить надо.
— Деньги дам.
Деньги мужика заинтересовали. Он вытащил за веревку камень со дна, что использовал в качестве якоря, подгреб поближе: — Сколь дашь?
— Полтину. Мужик засуетился:
— Счас, счас! — В несколько гребков подошел ближе. — Покажи деньги!
Я развязал поясной кошель — и как я умудрился в схватках не потерять его? — высыпал деньги на ладонь.
— Смотри!
Мужик, убедившись в моей платежеспособности, заработал веслами, и лодка уткнулась носом в берег.
— Садись, мигом домчу.
Я забрался в лодку. Маловата, человек на пять, от силы шесть. Девчонки-то легкие. Сразу отдал мужику деньги, дождался, пока он отгребет от берега, и сказал:
— Стой!
— Чего еще забыл?
— Чуть ниже по течению женщины, из полона татарского убежали, надо их на тот берег переправить.
— Нет, так мы не уговаривались.
Я вытащил саблю, приставил к груди.
— Хорошо, греби к тому берегу. Я тебя высажу, сам девчонок перевозить буду. Лодку на берегу брошу. А хочешь — сразу туда поплывем, и лодка цела будет, и денег дам — не обману.
Лодочник выругался сквозь зубы, но против сабли не попрешь — уж очень довод убедительный.
Мы пристали к берегу. Я побоялся идти за женщинами — лодочник мог уплыть и без нас. К счастью, они меня заметили, выбежали сами.
— Так, не суетиться, всех сразу не заберем. Первые пять человек — в лодку.
Лучше бы я сам отсчитал. Село семеро, и лодка чуть ли не черпала бортами воду. Так не пойдет.
— Двое — ты и ты — выйдите из лодки. — Женщины молча вышли.
Лодка отчалила. Опытный лодочник работал веслами без устали, и вскоре лодка ткнулась носом в берег.
— Живо выходите, прячьтесь в кусты и — сидите тихо. Девчонки выскочили.
— А ты что? — спросил я лодочника. — Вылазь.
— Нет уж, ты вылазь, я веслами сызмальства махать приучен.
— Ладно, быть по-твоему. Я на том берегу вылезу, но коли обманешь, знай — сам реку переплыву, тебя найду и шкуру твою вместо паруса натяну.
— Ой, глядите, какой грозный! Будешь грозить — веслом вдарю, сразу ко дну пойдешь — раков кормить.
За перебранкой я и не заметил, что лодка пристала к правому берегу. Я вышел: все-таки есть разница — сто килограммов моего веса или две девчонки в лодке.
На этот раз сели шестеро. И только лодочник собрался отплыть, как мне в голову пришла мысль:
— Девчонки, кто посмелее — цепляйтесь двое за корму. Вымокнете, но быстрее на другом берегу окажетесь.
Смелые нашлись. Лодка стала отплывать, двое схватились за корму и плыли за ней как на буксире. Все-таки восемь — это не шесть. Я и так был удручен, что лодка вынуждена будет сделать десять рейсов. Это же уйма времени! А если по следу татары идут? Мы успеем переправиться, или они нас раньше найдут?
За каждый рейс я давал лодочнику полушку. Рыбы не поймает из-за нас, так хоть деньги заработает.
ГЛАВА III
Последним рейсом уходили мы — несколько женщин, и я за кормой. Мне вдруг вспомнилось — так моряки стирают одежду. Выбрасывают на веревке за корму и полощут бельишко в воде целый день. Ни порошка тебе стирального, ни стиральной доски, а белье чистое. Я засмеялся. Елена обернулась.
— Ты чего?
— Обманули мы татар, ушли!
Пристали к берегу, и я отдал лодочнику деньги.
— Послушай, лодочник, — уж прости, имени ты своего не назвал, — нет ли у тебя на продажу рыбы — копченой, вяленой? Женщины три дня не евши, на одной воде.
— Как не быть, есть. Ежели подождете — привезу. Чего хотите?
— Желательно конченой, от нее пить не так хочется, и не очень дорогой — обойдемся без семги или осетра. На человека — по рыбине, мне — две. Ну, возьми девяносто штук для ровного счета.
— Четыре рыбины в локоть — две полушки.
— Вези.
Лодочник погреб так споро, что в голове мелькнуло подозрение — не прячет ли он где лодочный мотор?
Вернулся он приблизительно через час. Лодка шла тяжело, почти до бортов полная копченой рыбы.
