Юлия Иванова - Дремучие двери. Том I
— И ты веришь в воскресение мёртвых? Из костей, из праха?
— А как же из двух клеток вы, например, получились? Вон какая — руки, ноги, видите, слышите, вопросы задаёте…
— Ладно, давайте ваши «грехи», только подписать не забудьте. Вечером батюшке отдадим, — сказал Глеб, подписывая и забирая листки у малышей, — А теперь с Егоркой на озеро.
— У-РА-А!
Иоанне было очень стыдно, но она многого не знала из того, что поведал Егорка. Когда-то давным-давно пролистала Евангелие, что-то где-то слыхала, что-то читала… Конечно, она верила в Бога, в некую высокую и недосягаемую власть и силу над собой, которая иногда слышит, иногда милует, иногда снисходит, иногда гневается. Но почему-то никогда не ставила этот вопрос вопросов во главу угла, не связывала со смыслом жизни, с образом жизни. Вопрос этот впрямую упирался в веру в бессмертие, только в вечности он ей становился интересен. А поскольку «там» был то ли сплошной мрак, то ли проступали в этом мраке какие-то туманные проблески, не более, то и сущность учения Христа, как и любое другое религиозно-философское учение, и её нежелание досконально разобраться, изучить и сделать выводы, её постыдная инертность были адресованы ей самой скорее к пробелам образования, этики, но не больше.
Детская вера в Бога Ксении плюс мистический опыт и некоторые достаточно дремучие изыскания на уровне изобретения велосипеда — вот и всё. Ганя, в отличие от Егорки, не любил теологических изысканий, поэтому так вышло, что именно Егорка стал первым учителем Иоанны.
— Спасибо за сына, Глеб. Мы в этих вопросах, наверное, неандертальцы.
— Кто это «мы»?
— Наша так называемая интеллигенция. Я вот, например, всю жизнь думала, что раз Бог на иконах изображён человеком, а мы сотворены по Его образу и подобию, значит, в церкви поклоняются человеку и верить в это смешно. Надо «учиться и учиться».
— Ну, это дело поправимое, у нас неплохая библиотека. Ксерокс, правда, но кое-что есть. Егорка вот всё перечитал.
Глеб попросил, чтоб только не хвалили Егорку. Перефразируя известное выражение — «Существую я и мои искушения»… А самое страшное дьявольское искушение — гордость, она ангелов с неба низвергла. Оно, может, и хорошо, что Егорка во всём «пытается дойти до самой сути», но если возгордится — погиб. Вот, к примеру, простая трава — все её топчут, а она встаёт себе. А какой-нибудь гордый дурак-стебель стоит торчком, а наступил кто — хрясть, и нету, сломался.
— Па, мы пошли! — машет Егорка.
На плече у него — знакомое километровое китайское полотенце с оранжевыми хризантемами, одно на всех.
Русые гладкие волосы на косой пробор, нежный детский рот плотно сжат, глаза, чуть сощурясь, смотрят будто не на отца, а на лишь ему видимую точку. Он так и с Иоанной разговаривал — будто сам с собой рассуждал.
— На кого он всё-таки похож?..
ПРЕДДВЕРИЕ
«Основные задачи нового пятилетнего плана состоят в том, чтобы восстановить пострадавшие районы страны, восстановить довоенный уровень промышленности и сельского хозяйства, и затем превзойти этот уровень в более или менее значительных размерах, не говоря уже о том, что в ближайшее время будет отменена карточная система, особое внимание будет обращено на расширение производства предметов широкого потребления, на поднятие жизненного уровня трудящихся путём последовательного снижения цен на все товары и на широкое строительство всякого рода научно-исследовательских институтов, могущих дать возможность науке развернуть свои силы.
Я не сомневаюсь, что если окажем должную помощь нашим учёным, они сумеют не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны». /И. Сталин/
«Что касается планов на более длительный период, то партия намерена организовать новый мощным подъём народного хозяйства, который дал бы нам возможность поднять уровень нашей промышленности, например, втрое по сравнению с довоенным уровнем. Нам нужно добиться того, чтобы наша промышленность могла производить ежегодно до 50 миллионов тонн чугуна, до 60 миллионов тонн стали, до 500 миллионов тонн угля, до 60 миллионов тонн нефти. Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей». /И. Сталин/
«Я думаю, что демилитаризация и демократизация Германии представляет одну из самых важных гарантий установления прочного и длительного мира». / И. Сталин/
«В чём её обвиняли? В связях с сионистской организацией, с послом Израиля Голдой Меир. Хотели сделать Крым Еврейской автономной областью… Были у неё хорошие отношения с Михоэлсом… Находили, что он чуждый.
Конечно, ей надо было быть более разборчивой в знакомствах. Её сняли с работы, какое-то время не арестовывали. Арестовали, вызвав в ЦК. Между мной и Сталиным, как говорится, пробежала чёрная кошка.
Она сидела больше года в тюрьме и больше трёх лет в ссылке. Берия на заседаниях Политбюро, проходя мимо меня, говорил, верней, шептал мне на ухо: «Полина жива!» Она сидела в тюрьме на Лубянке, а я не знал.
— А вы продолжали оставаться вторым человеком в государстве?
— Формально — да. Но только для прессы, для общественного мнения.
На свободу она вышла на второй день после похорон Сталина Она даже не знала, что Сталин умер, и первым её вопросом было: «Как Сталин?» — дошли слухи о его болезни. Я встретился с ней в кабинете Берии, куда он пригласил меня. Не успел подойти к ней, как Берия, опередив меня, бросился к ней: «Героиня!» Перенесла она много, но, повторяю, отношения своего к Сталину не изменила, всегда ценила его очень высоко.
Шота Иванович добавил:
— Однажды один из её родственников за столом стал осуждать Сталина, она его быстро поставила на место: «Молодой человек, вы ничего не понимаете ни в Сталине, ни в его времени. Если бы вы знали, как ему было трудно сидеть в его кресле!» /Молотов — Чуев/
«В последний период у него была мания преследования. Настолько он издёргался, настолько его подтачивали, раздражали, настраивали против того или иного — это факт. Никакой человек бы не выдержал. И он, по-моему, не выдержал. И принимал меры, и очень крайние. К сожалению, это было. Тут он перегнул. Погибли такие, как Вознесенский, Кузнецов…» /М. — Ч./
«И прорастут у них шерсть, клыки и когти, и распахнут окна и двери крепости твоей, и разорвут на части царство твоё, и зальют слезами и кровью.
И учёные твои будут служить Вампирии, и комсомолки твои — проданы в их бордели, герои-воины твои — стреляться от нищеты и унижения, и «братские народы» — осквернять их «братские могилы»… /Страница Истории/
«В ТЭЖЭ, где она работала, вредители появились. В Узбекистане началось. Она тогда занималась парфюмерией и привлекла к этим косметическим делам сомнительных людей. А других, конечно, не было. Немецкие шпионы там оказались. Жёны крупных руководителей стали ходить к ней, заниматься косметикой.
А когда в 1949-м её арестовали, предъявили, что она готовит покушение на Сталина. Перед тем, как меня сняли из Министерства иностранных дел, Сталин подошёл ко мне в ЦК: «Тебе надо разойтись с женой!» А она мне сказала: «Если это нужно для партии, значит, мы разойдёмся». В конце 1948-го мы разошлись. А в 1949-м, в феврале ее арестовали.
А мне никакого обвинения. Мне толком ничего не говорили. Но я из сопоставления некоторых фактов понял, и потом подтвердилось, дело в том, что когда я был в Америке, вероятно, в 1950 году, когда я ехал из Нью-Йорка в Вашингтон, мне был предоставлен особый вагон. Я тогда, может, это недостаточно оценивал, это, очевидно, был вагон для подслушивания, мне его выделили, чтобы послушать меня хорошенько». /Молотов — Чуев/
«— Вообще, как-то странно: вы — второй человек в государстве, а жена арестована…
— У Калинина тоже жена была арестована… Она ничего из себя не представляла, но, вероятно, путалась с разными людьми. Мнительность такая, мнительность. Но на кого же он мог опереться? Вылез Хрущёв, которому он тоже не доверял и гораздо раньше. И, действительно, основания имел.
Некоторые считают, что Сталина убил Берия. Я думаю, это не исключено. Потому что на кого Сталин мог опереться, если мне не доверял и видел, что другие не особенно твердо стоят?
— Западные радиостанции подробно рассказывали о «деле врачей», что суд над ними должен был состояться 5 марта, и как раз в этот день умирает Сталин. Прозрачный намёк, что его умертвили.
— Возможно. Не исключено, конечно. Берия был коварный, ненадёжный. Да просто за свою шкуру он мог. Тут клубок очень запутанный. Я тоже держусь такого мнения, что он умер не своей смертью. Ничем особенно не болел. Работал всё время… Живой был, и очень». / Молотов — Чуев/
«Тут Левко стал замечать, что тело её не так светилось, как у прочих: внутри его виделось что-то чёрное». /Н. Гоголь/
«Развёртывая мирное социалистическое строительство, мы ни на минуту не должны забывать о происках международной реакции, которая вынашивает планы новой войны». /И. Сталин/
