Штангист: Назад в СССР. Том 2 (СИ) - Март Артём

Когда я упал, боль в спине так сильно прострелила все тело, что несколько секунд я просто выгибался на полу, стараясь ее перетерпеть. Едва продышавшись, я обернулся.

Дядя Костя, сжав зубы, уставился на меня округлившимися глазами. Он потянул руку в немой просьбе о помощи. Я не мешкал. Тут же бросил взгляд на пол. Увидев валявшийся там блин на два с половиной килограмма, я бросился к нему.

Перед глазами стояло лишь напряженное лицо дяди Кости. Тело накачало меня адреналином так, что я уже не чувствовал боли в спине. Только сердце беспрерывно рвалось в груди, разгоняя кровь по венам.

Я вцепился в блин, поднял его и тут же кинулся к Рыкову. С размаху дал ему диском по затылку. Рыков вздрогнул, задрожал всем телом и машинально ослабил хватку. Полез рукой к голове, а потом, потеряв сознание, рухнул на пол.

Константин Викторович, сжатый до этого момента словно пружина, расслабился, стал откашливаться, сжимая себе горло.

— Витя… — Глянул он на меня покрасневшими от лопнувших капилляров глазами. — В кабинете директора… Телефон…

Бросив взгляд к дверям, я кинулся туда. Побежал по коридору к уже знакомой двери. Когда вцепился в нее, оказалось, дверь закрыта. Директора не было на работе еще с обеда.

Я метнул взгляд обратно к Константину Викторовичу. Тренер с трудом поднимался на четвереньки. Рыков был еще без сознания и лежал рядом. Однако я знал, что очень скоро он придет в себя.

Думал я недолго. Помчался к кабинету нашего завхоза Тамары Степановны. Когда я распахнул дверь, увидел, что женщины нет на месте. Хотя я не удивился бы, если бы она даже оставалась тут, но все равно ничего не заподозрила. В тяжелоатлетическом зале часто бывает шумно.

Выглядывать и высматривать ее в окне было некогда. Я стал распахивать все шкафы, что были в кабинете. В одном из них наткнулся на ключи, висевшие на гвоздиках. Дотянувшись до того, что висел под намазанной циферкой три, я сорвал ключ и метнулся к кабинету директора.

— Ты че тут делаешь⁈ — Удивилась Тамара Степановна, столкнувшаяся со мной на пороге.

— Рыков. Они с дядей Костей подрались. Звоните ноль два.

— Что⁈ Подрался⁈ — Испугалась завхоз.

— Пропустите!

Я стал протискиваться между ней и дверным косяком. Перепуганная завхоз уступила мне место, и я пулей вылетел из ее кабинете. Ринулся к директорскому.

— Медведь! Подожди! — Услышал я за спиной. — Мамочки!

Рыков, схватившись за затылок, пошатываясь, вышел из кабинета, осмотрелся взглядом бешеного зверя. Когда его попытался остановить Константин Викторович, он просто с силой оттолкнул тренера, и дядя Костя впечатался в стену. Бессильно осел, завалившись под нее.

Рыков побежал было к дверям из школы. Стал в них рваться, но они оказались закрыты.

— Закрыто⁈ — Крикнул я Тамаре Степановне.

— Ну да… — очухалась она. — Я, когда задерживаюсь, через черный ход ухожу, чтобы ключи от дверей в кабинете оставить…

— За мной! — Крикнул я, когда услышал, что Рыков возвращается.

Торопливо вставив ключ в скважину двери кабинета директора, я отпер ее. Прошмыгнул внутрь. Тамара Степановна не успела войти. Рыков схватил ее за воротник, протиснувшись в двери.

— Ай-ай-ай! — Закричала она, когда ткань ее темного платья затрещала по швам.

Женщина осела от страха, а я подскочил, прижал дверью руку Рыкова, что было сил вцепился зубами в его кулак.

— Ай! Сукин Сын! — Крикнул он, когда я почувствовал во рту металлический привкус.

Рыков отпустил, втянул руку, и я захлопнул дверь.

— Помогите! — Крикнул я завхозу, и она, стоя на коленях, вцепилась в ручку.

Вместе мы стали держать дверь изнутри, ожидая, когда Рыков начнет рваться внутрь. Я торопливо засунул ключ в скважину, провернул один раз. Потом бухнуло. Это Рыков потянул дверь на себя.

— Быстрей! Ноль два! — Крикнул я Тамаре Степановне, и та заторопилась, встать. Побежала к телефону.

Сняв трубку, она тут же затрещала телефонным диском.

— Алло? Милиция⁈ У нас ЧП! — Крикнула она.

— Открой дверь, — послышался голос Рыкова с той стороны.

— Нет, — решительно ответил я. — Вы пытались меня убить. Пытались убить дядю Костю. Но теперь вы заперты в школе. Сейчас приедет милиция.

Страшный грохот раздался с той стороны. Это Рыков врезал чем-то в дверь. Когда в коридоре зазвучали шум и возня, Рыков, казалось, притих.

— Ты че творишь, сукин сын⁈ — Крикнул он из-за двери. Видимо, эти слова были адресованы Константину Викторовичу.

Я услышал торопливые шаги по коридору.

Зараза… Спортзал! Там есть окна! Он сможет покинуть школу через них! Если только…

В коридоре раздался грохот, сопровождаемый страшными матерными ругательствами Рыкова. Кажется, догадливый дядя Костя умудрился как-то забаррикадировать дверь изнутри. А баррикадировать ее было чем. Это ж зал тяжелой атлетики!

— Сукины дети! Я вас всех тут поубиваю! Всех поубиваю! — Заорал Рыков на всю школу.

— Тамара Степанована? — Обернулся я к завхозу.

— Милиция едет, — сказала она, бледная как мел, а потом опустилась в кресло директора. — Директору я тоже позвонила. Он будет сейчас же.

— Хорошо, — я кивнул и прислушался.

Рыкова больше не кричал. Не ругался. В коридоре повисла мертвая тишина. Казалось, там не было ни души. Да только я понимал, что это не так. В этой части школы не было окон. Сбежать из широкого коридора, сообщающегося с прихожим залом, Рыков не мог. Наверняка остальные кабинеты тоже были закрыты.

Рыков, кажется, тоже подумал о них, потому что снова закопошился. Он стал стучаться в двери, дергать ручки, постоянно топоча и ругаясь.

— Я закрыла мой кабинет, — пояснила Тамара Степановна тоже, кажется, услышав этот шум.

Когда Рыков вновь затих, я прислушался внимательнее: прислонился ухом к замочной скважине. По ту сторону ничего не было слышно. А потом зазвучал тихий плач отчаявшегося мужчины. Это плакал бывший тренер по тяжелой атлетике Вадим Сергеевич Рыков.

Глава 9

Тихий всхлип Рыкова перекатился в неразборчивые причитания. Тренер полушепотом о чем-то разговаривал сам с собой. Кажется, судя по редкости его бормотания, он себя ругал. Да не просто ругал, а корил.

— Что на него нашло-то? — Спросила Тамара Степановна, обмахиваясь какими-то документами. — С ума спятил, что ли?

Ее бледное лицо уже стало потихоньку розоветь. С перепугу завхоз вспотела, и на ее лбу выступила обильная испарина. Темное платье, в которое сегодня оделась грузная женщина, немного ослабло на плечах. Рыков разорвал ее белый кружевной воротничок, и он теперь весел складками у Тамары Степановны на шее. Открывал дрябловатую кожу немолодой уже женщины.

— Сгорел на работе, — сказал я устало.

Потом поморщился от боли в пояснице, когда она стала снова подходить. Адреналин, видимо, отступил. Теперь боль брала свое в двойном размере. Дышать стало трудновато. Каждое расширение диафрагмы отдавало в пояснице. Однако я старался не подавать виду, что мне больно.

— Что с тобой, Вова? — Женщина встала, торопливо потоптал ко мне, — ты поранился? Этот, — она указала взглядом на дверь. — Этот тебя поранил?

Она опустилась, стала заботливо осматривать мне лицо.

— Все хорошо, — ответил я. — Просто немного спину сорвал. А так целый.

— Вова… — Из-за двери вдруг донесся голос Рыкова.

Голос был слабым и потерял теперь любые нотки жесткости, к которым все знакомые Рыкова уже так привыкли. Стал он хрипловатым и каким-то жалким. Словно говорил с той стороны умирающий человек.

— Вова, ты меня слышишь?

— Слышу, — сказал я.

— Вы вызвали милицию?

— Да.

Тамара Степановна опасливо притихла, прислушалась к жалобному тону бывшего тренера.

— Вот и хорошо, — не сразу ответил Рыков. — Хорошо. Поделом мне. Я… Я сам во всем этом виноват. Сам себя загубил своими же делами… Нету мне прощения.

Не ответив, я только глянул на завхоза. Она непонимающе приподняла брови.