Андрей Гончаров - Два выстрела во втором антракте
В зале, где только что перешептывались и даже громко разговаривали, сразу воцарилась тишина. И Дружинин понял, почему: в том, как знаменитый символист читал стихи, было нечто гипнотическое.
Закончив читать стихи, выступающий объявил тему лекции: «Поэзия как волшебство». Говорил он еще более необычно, чем читал стихи: непрерывно бегая по сцене, пританцовывая, не произнося фразы, а, скорее, выпевая их. И хотя говорил он нечто не совсем ясное – о мистическом воздействии поэтических текстов, о небесной музыке стиха, – зал молча внимал.
Однако в перерыве выяснилось, что не все зрители были в восторге от выступления поэта. Дружинин услышал приглушенный разговор, доносившийся с ряда, который находился перед ним. Там сидели двое: черноволосая девушка, очень молодая и очень хорошенькая, и молодой человек в тужурке студента-медика; его лицо показалось капитану смутно знакомым.
– Пойдем, Тася, мы еще успеем на второй акт, – говорил студент, обращаясь к своей спутнице. – Мне надоело слушать эту белиберду; все «грезы», да «розы», да «музыка как смысл»…
– Да ну тебя, Миша, – отвечала девушка. – Ты ничего не понимаешь в новой поэзии! И что хорошего в этой твоей опере! Мы этого «Фауста» уже пять раз слушали! Сколько можно? И потом, там наверняка нет билетов…
Дружинин услышал имена: «Тася», «Миша»… А потом ключевое слово «Фауст» – и вдруг понял, кто именно сидит рядом с ним! Он наклонился чуть вперед и произнес:
– Простите, что обращаюсь, не будучи знакомым… Вы, случайно, не Михаил Булгаков?
– Да, это я, – ответил медик, поворачиваясь к незнакомцу. – А вы кто?
– Инженер Дружинин, – ответил капитан. – Я о вас много слышал… от ваших товарищей по гимназии. От Гдешинского, Богданова… Они говорили о вас, как о замечательном рассказчике и выдумщике. Так что рад лично познакомиться. Я слышал, вы хотели бы направиться в оперный театр?
– Да, меня эта болтовня раздражает, – сказал студент. – Я бы лучше еще раз «Фауста» послушал. Только Тася права: сейчас билетов наверняка уже нет…
– О, это как раз не проблема! – воскликнул инженер. – У меня есть знакомства в администрации театра, и я легко устрою, что вас пропустят на свободные места. Так что если хотите…
– Конечно, хочу! – воскликнул Михаил. – Пошли, Тася!
Жена, как видно, привыкла во всем подчиняться своему мужу. Она со вздохом встала, еще раз окинула взглядом сцену, и они направились к выходу.
На улице капитан, призвав на помощь все, какие имелись у него в памяти, сведения о гимназических и студенческих годах великого писателя, пустился расспрашивать его об «общих знакомых», а также о его планах на ближайшее будущее.
– Ну, какие планы, – отвечал Михаил. – Вот через пять лет закончу курс, получу практику… Заработаю денег, и отправимся мы с Тасей путешествовать. Больше всего в жизни люблю путешествовать. Так хочется побывать в Италии, Франции…
– А вы уверены в своем медицинском призвании? – спросил Дружинин. – Неужели вам так хочется стать врачом?
– Ну, не то чтобы я очень об этом мечтал, – признался Булгаков. – Но жить-то на что-то надо! Сейчас мы живем не слишком богато. Спасибо, родители Таси помогают. А врачебная специальность даст приличный заработок…
– А мне кажется, вас ждет другое поприще! – заявил инженер. – Судя по рассказам ваших друзей, у вас есть несомненный талант рассказчика, больше того – писателя. Подумайте об этом!
– Послушайте, я вас впервые вижу, но вы удивительно точно угадали мои затаенные мысли! – воскликнул Михаил. – Я действительно иногда подумывал… Особенно на «Фаусте» – я потому так и люблю эту оперу. Искушение, которому подвергается Фауст… Поиски счастья… Воздаяние за преступления… А еще – описать характеры современников, и улицы Киева, и всё, всё!
– Надо же, а мне ты ничего такого не говорил! – заметила Тася.
– Не обижайтесь на своего мужа за скрытность! – попросил ее инженер. – Вы же слышали – он и сам только недавно осознал эти свои намерения. Смотрите, берегите его: я уверен, что ваш муж – человек большого таланта и займет значительное место среди русских писателей.
– Как вы можете это знать? – удивленно спросила Тася. А Михаил, в свою очередь, сказал:
– Это странно… очень странно! Я в первый раз вас вижу, но вы говорите так, словно давно меня знаете… лучше всех знаете! Кто вы?
– Я же сказал – я инженер Дружинин, – ответил капитан. – Обычный инженер. Просто я люблю русскую литературу. А вот, кстати, и театр, мы уже пришли. Подождите здесь секундочку, я схожу, переговорю с администратором.
И он скрылся за дверью.
Оказавшись в театре, капитан сразу направился к директору. Здесь он, как и собирался, использовал легенду о «жандармском ротмистре Звереве» – и она вновь прекрасно сработала. Дружинин заявил, что прибыл из Петербурга в качестве помощника члена следственной комиссии Угрюмова.
– И у меня к вам, господин директор, есть несколько вопросов, – сказал он. – Но прежде, чем мы начнем говорить о деле, сделайте мне одну услугу. В вестибюле стоят муж и жена, наши сотрудники. Пропустите их, пожалуйста, на представление, на свободные места.
Директор, не задавая лишних вопросов, тут же отдал нужное распоряжение. После этого Дружинин приступил к допросу.
– Скажите, – спросил он, – накануне торжественного представления, на котором предполагалось присутствие высочайших особ, начальник Охранного отделения давал вам какие-то указания?
– Да, он отдал ряд распоряжений, – отвечал директор оперы. – Прежде всего он приказал, чтобы в театр в этот вечер впускали только людей, имеющих на руках именные приглашения. Их раздавали в канцелярии градоначальника, у губернатора, ну, и в самом Охранном отделении.
– И ваши билетеры никого не пускали, у кого не было на руках таких приглашений?
– Никого!
– А как же проходили актеры?
– Как обычно, через служебный вход.
– Кто его контролировал?
– Там у нас обычно стоит специальный швейцар, Пантелеймон, – объяснил директор. – Это опытный служитель, он всех в театре в лицо знает. Постороннего не пропустит.
– А ну-ка, позовите сюда этого Пантелеймона, – распорядился Дружинин.
Спустя несколько минут в кабинет вошел коренастый дядька лет пятидесяти в форме театрального служителя. Выправка выдавала в нем бывшего военного.
– Ты где, в армии служил? – спросил Дружинин.
– Никак нет, ваше благородие, я во флоте, – отвечал служитель.
– Ясно. Ну-ка, скажи мне, Пантелеймон, ты 1 сентября на служебном входе в театр стоял?
– Так точно, ваше благородие, стоял, как всегда.
– Кто мимо тебя проходил?
– Те, кто всегда проходит. Наши, театральные.
– Актеры?
– Не одни актеры. Костюмеры, бутафоры, рабочие, что декорации выставляют. В общем, все, кому положено.
– А чужих, что же, ни одного человека не было?
– Нет, чужих не… – начал швейцар, но вдруг осекся и задумался.
– А ведь чуть я вам не соврал, ваше благородие, – сказал он чуть погодя. – Был ведь один человек не из наших.
– Кто такой?
– Не могу знать, ваше благородие, – швейцар развел руками. – Он мне имени своего не назвал.
– Как же ты его пропустил?
– А у него жетон полицейский был, – объяснил Пантелеймон. – Такой, как у всех чинов бывает. У вашего благородия, наверно, такой же.
– Гм… ну да. И как же этот человек с жетоном выглядел?
– Выглядел? – швейцар на миг задумался. – Ростом он невысокий, с меня. А возрастом помоложе меня будет. Волос светлый. Глядит орлом – сразу видно, что человек командовать привык.
– А шрама у него за ухом ты не заметил?
– Виноват, нет, не видел, – отвечал Пантелеймон.
– А кроме этого человека других посторонних точно не было? – настойчиво спросил Дружинин. – Например, какой-нибудь девицы… Она могла, допустим, сказаться костюмершей или гримершей из новеньких…
– Что ж я, ваше благородие, порядка, что ли, не знаю? – обиделся швейцар. – Всех новеньких господин директор мне тотчас же представляет, чтоб я ихнюю личность запомнил. И пока мне такого представления не сделают, я не то что гримершу, но и приму самую главнейшую не пропущу!
– Это ты молодец, – одобрил его «ротмистр Зверев». – Так и дальше служи!
Глава 12
В столицу Российской империи Ваня Полушкин приехал уже под вечер. На привокзальной площади осмотрелся и двинулся в сторону, прямо противоположную той, что ему была нужна. Тут он следовал наставлениям своего учителя в области конспирации, Петра Сидоровича. Согласно этим наставлениям, по прибытии в новый город, если тебя не встречают товарищи, первым делом следовало убедиться в отсутствии слежки. Вот Ваня и убеждался: прошел пару кварталов, свернул в проходной двор, вышел на другую улицу, прошел еще пару кварталов… И только поплутав таким образом около часа, направился по указанному адресу – на Тихомировскую улицу.
