Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)
— Ничего, ничего, — Женя подложила ему яичницы. — А потом баба Фима пришла. Я уже беспокоиться стала: темно, а тебя нет. Вдруг что… А она мне объяснила, что по пятницам все мужчины пиво пьют, и тебе нельзя, — она фыркнула, — компанию ломать.
— Всё так, — кивнул Эркин. — Она здесь живёт?
— Да, в башне. Оказывается, в левой башне два этажа маленьких квартир. Для одиноких. Представляешь, у неё никого нет. Все в войну погибли.
Эркин сочувственно кивнул.
— Мам, я всё съела, — напомнила о себе Алиса.
Женя рассмеялась и убрала тарелки. Подала Эркину свёрток. И он не спеша распаковал его. Женя ахнула, а Алиса завизжала. А когда разобрались, что не просто обёртка, а кукла, да ещё — рассмеялась Женя — с «одёжками», то восторгу не было границ и конца. Женя принесла из спальни маленькие ножницы и вырезала Алисе и куклу, и нарисованные на вложенном в плитку листке распашонки, ползунки, чепчики… показала Алисе, как одевать и раздевать куклу. К изумлению Эркина, на обёртке было целое стихотворение про куклу и даже указано её имя. Куклу звали Андрюшей.
— Женя, я не знал…
— Всё хорошо, милый, — она улыбнулась ему, и он сразу ответил улыбкой. — Ты молодец, что купил.
Алиса так занялась новой куклой, что забыла не только про чай, но и про шоколад. Нет, мама и раньше рисовала и вырезала ей кукол с одёжками, но те все как-то быстро рвались и терялись, а эта… Женя и Эркин пили чай и смотрели на сосредоточенно шепчущую что-то себе под нос Алису, которая одевала и раздевала Андрюшу.
— Пойдёшь помоешься?
— Да, — кивнул Эркин.
— Я послежу за ней, — улыбнулась Женя.
— Завтра я крючки сделаю, — сказал Эркин, вставая. — Купим, и я прибью.
— Иди мойся, — Женя, улыбаясь, смотрела на него. — А потом я её уложу, и мы всё обсудим на завтра.
— Да, — он счастливо улыбнулся и сказал по-английски: — Костровой час.
И Женя, тихонько рассмеявшись, кивнула.
Эркин зашёл в тёмную спальню, снял и положил на подоконник часы, снял, помедлив, с шеи ремешок с рукояткой и положил рядом. Рукоятка была тёплой и чуть скользкой от его пота. Потёр грудь. Да, лучше наверное зацепить за пояс и носить в кармане. Ладно. Андрюша… Он ни разу не назвал так Андрея. Даже не знал. В лагере только услышал, как какая-то женщина называла так сына. Тоже Андрея. Андрей, брат. Андрюша… Ладно. Он тряхнул головой и пошёл в ванную.
Женя играла с Алисой, прислушиваясь к плеску воды в ванной. Хорошо, что завтра ему не надо на работу, сможет выспаться. Как он устал за эти два дня, даже осунулся. Ну, ничего. Два дня выходных, отдохнёт, выспится. Тяжело вставать в темноте.
Эркин вымылся тщательно, но торопливо. Алисе пора спать, а пока он не освободит ванную, Женя не может её уложить. Ну, вот и всё. Он вышел из душа, вытерся и натянул рабские штаны и тенниску. Надо бы зеркало в ванную. И… и с ума сойти, сколько всего нужно. Он ещё раз вытер голову и вышел.
— С лёгким паром, — встретила его Алиса. — Эрик, смотри, Андрюша здесь жить будет.
Эркин узнал коробочку из-под «пьяной вишни в шоколаде» и улыбнулся. И впрямь… удобно.
— Правда, хорошо? — смотрела на него снизу вверх Алиса.
— Да, — кивнул Эркин. — Хорошо.
— Алиса, — позвала Женя. — Убирай игрушки и давай ложиться, спать пора.
— Ладно, — согласилась Алиса.
Эркин отдал ей коробочку с куклой, и она убежала в свою комнату. А Эркин пошёл на кухню. Пощупал чайник. Остыл уже, надо подогреть. Как на этой плите всё остывает быстро. Он осторожно — всё-таки не привык ещё — зажёг газ и снова удивился голубому, а не красному, как в печке, огню и поставил чайник на конфорку. На столе две чашки, на блюдечке квадратики шоколада.
— Э-эрик, — позвала его Алиса.
И он понял, что наступил момент поцелуя на ночь. Алиса так привыкла к этому в лагере, что теперь неукоснительно следила за соблюдением ритуала. Он зашёл в её комнату, где на подоконнике сидели и лежали её игрушки, наклонился и осторожно коснулся губами её щёчки.
— Спи, Алиса, спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сонно ответила Алиса.
Засыпала она по-прежнему мгновенно.
Эркин вернулся на кухню. Женя разлила по чашкам чай. И когда она подвинула ему шоколад, он заметил у неё на правой руке на безымянном пальце кольцо. Узкое золотое колечко. Гладкое, без камня.
— Женя… что это?
Она покраснела.
— Я купила его сегодня.
Эркин очень осторожно взял её за руку, провёл пальцем по кольцу.
— Это… это я должен был купить, да?
Его голос звучал виновато, и Женя улыбнулась.
— Всё хорошо, Эркин.
Он вздохнул и, потянувшись, осторожно коснулся губами ё руки рядом с кольцом и выпрямился.
— Женя, а… а мужчины здесь не носят колец, я ни у одного в бригаде не видел.
— Ну, конечно, у тебя же работа такая. — Женя, улыбаясь, смотрела на него. — А теперь давай на завтра обсудим. Я хочу на рынок сходить.
Эркин кивнул и решился.
— Женя, ты… ты не видела? Полушубки… очень дорогие?
Женя радостно улыбнулась.
— Ну, конечно, Эркин, сначала пойдём, тебе полушубок купим. И бурки. И…
— И больше мне ничего не надо, — вклинился Эркин и стал смущённо объяснять: — Понимаешь, Женя, я посмотрел сегодня. Все переодеваются после работы, полушубки, пальто, есть такой… шакал, так только он и я в куртках. Ну, я и подумал… Мне в понедельник рабочую одежду выдадут, куртку, штаны, валенки, так что…
— Так что ты своё страшилище, куртку рабскую, носить не будешь, — решительно перебила его Женя. — Полушубки в Торговых Рядах есть, и бурки там же, и… — и улыбнулась. — Там посмотрим. Завтра тогда сначала туда. Сразу после завтрака. А на рынок потом.
Эркин кивнул. Конечно, занесут домой его куртку и сапоги, не тащиться же с ними на рынок. Он сказал это вслух, и Женя согласилась и сказала, что Алису тогда оставят дома, сходят, купят ему всё, придут домой, возьмут Алису и пойдут на рынок.
— Ну вот, — рассмеялась Женя. — Вот всё и решили. А с понедельника начнём к ремонту всё готовить.
— Да, — кивнул Эркин. — А в воскресенье…
— Да, — подхватила Женя, — и завтра всё купим на воскресенье. И про церковь узнаем.
— Мгм, — Эркин допил чай, улыбнулся. — И в самом деле, всё решили.
У него вдруг стали слипаться глаза, клонилась книзу голова.
— Ты иди, ложись, — сказала Женя, собирая чашки. — Я мигом.
Эркин кивнул и встал из-за стола. В самом деле, держался, держался и устал. Уже ни о чём не думая, прошёл в спальню, не включая свет, разделся, расправил постель и лёг. Прохладные простыни, чистота, покой и сытость. Он потянулся под одеялом, ощущая с наслаждением, как скользит простыня по чистой коже, закрыл глаза и уже не услышал, как легла Женя.
* * *В дверь осторожно постучали. И Жариков, узнав этот вкрадчивый и одновременно доверчивый стук, улыбнулся.
— Заходи, Андрей.
С недавних пор Андрей стал приходить к нему поговорить не в кабинет, а в комнату, домой. Пили чай, и Андрей слушал его рассказы о России, о доме, о войне… да обо всём. И иногда, всё чаще, Андрей рассказывал и сам. О хозяевах, Паласах, питомниках… Слушать это было невыносимо трудно, но не слушать было нельзя.
Андрей вошёл, улыбаясь и неся перед собой коробку с тортом.
— Вот, Иван Дормидонтович, я к чаю купил. В городе.
Жариков, тоже улыбаясь, покачал головой.
— Ох, Андрей, спасибо, конечно, но сколько у тебя до зарплаты осталось?
— Проживём-наживём, — засмеялся Андрей, ставя коробку на стол. — А этот самый вкусный.
Жариков пощупал гревшийся на подоконнике чайник.
— Ну, давай накрывать.
— Ага.
Андрей уверенно помог ему, вернее, сам накрыл на стол. И точно подгадал: чайник вскипел, и у него всё готово. А заваривал сам Жариков.
Первую чашку по сложившейся традиции пили молча, смакуя вкус чая и торта. Торт Андрей явно выбирал не для себя, а для Жарикова: лимонный, с ощутимой горчинкой. Сам Андрей, как подавляющее большинство спальников, был сладкоежкой.
— Спасибо, Андрей, — улыбнулся Жариков.
— Я знал, что вам понравится, Иван Дормидонтович, — просиял Андрей. — А… а почему вы сладкое не любите?
— Почему ж, люблю. Но, — он отхлебнул чая, — не в таких масштабах. Я просто старше, а с возрастом вкусы меняются. Я вот в детстве варёную капусту не любил. А сейчас ем с удовольствием.
— Варёная капуста — это щи? — уточнил Андрей и улыбнулся. — А мне всё нравится.
— Ты просто не наелся ещё, — засмеялся Жариков.
Андрей пожал плечами.
— Наверное так. А вот, Иван Дормидонтович, почему…
Договорить ему не дал стук в дверь.
— Однако… вечер визитов, — усмехнулся Жариков и крикнул: — Войдите.
Он ожидал кого-то из парней, Аристова, да кого угодно, но что на пороге его комнаты встанет Шерман…
