Захар Артемьев - Отряд имени Сталина
…Яркое солнце, пробившись ненадолго сквозь густые тучи, разбудило их ближе к полудню. Николай приподнялся, с трудом разомкнул веки, почмокал сухими губами, огляделся, устремил взгляд во мглу между стволов, поднял голову и посмотрел на небо…
– …Эй, подъем, хватит дрыхнуть, – Удальцов повернул голову, и не увидел Ивана рядом. Встал, огляделся, нашел свои вещи аккуратно сложенными у ствола ели, сухие сапоги висели на сучках повыше. Коля довольно пробормотал: – Вот спасибо!..
– Да пожалуйста! – Неслышно подошедший Иван хлопнул товарища по плечу. – Ну ты как, оклемался? Мы вроде оторвались! Я ходил проверяться, сзади все чисто. Я, ну как учили, помнишь, петлю сделал.
– Ну да, фриц в такую погоду в лес не сунется. – Удальцов зябко повел плечами, от сырой гимнастерки веяло холодом. – Нам бы сейчас пожрать чего-нибудь – и в путь-дорогу.
– Не поверишь, но меня обуревают такие же мысли…
…Две размякшие галеты и банка чудесной американской лэндлизовской тушенки, вскрытая и тщательно разделенная на порции парой взмахов стального клинка Ивана, которым он еще недавно резал эсэсовцев, на время заткнули голодные спазмы сжимавшие животы ребят. В тощем вещмешке Ивана оставалось примерно столько же припасов, что позволяло разведчикам еще немного протянуть. Почувствовав прилив сил от еды, стали собираться в дорогу.
Намотав на сбитые и опухшие ступни сухие портянки и надев подсохшие сапоги, Николай почувствовал себя гораздо лучше, только здорово сводило икроножные мышцы и бедра. Встав, он сделал несколько шагов и охнул.
– Что, сводит? – спросил его обеспокоенный Конкин. – Да-а, не спортсмен ты все-таки, братишка. Ну-ка присядь, сейчас я тебе помогу по-спортивному. Давай, давай, не ломайся.
Он почти силком усадил Удальцова, скинул рюкзак, положил на него коленными сгибами ноги товарища и начал энергично массировать их, как его учили в институте, «от конечностей к сердцу». Николай прикрыл глаза и шумно выдохнул от удовольствия и облегчения, судороги отступали. Помассировав минут пять, Иван прервался и произнес горячо любимое всеми военными людьми слово «Подъем». Встали, проверили оружие и побрели под нескончаемым дождем, взяв направление по компасу в сторону расположения Отряда в поисках стоящего ориентира, чтобы сделать привязку к местности.
Спустя пару часов набрели на хорошую лесную полянку, края которой густо поросли малинником. Не сговариваясь, ребята осмотрелись и подошли к кустам. Минут пятнадцать насыщались сладкими, но, к сожалению, маленькими ягодами. Лесным деликатесом, как промычал Конкин, старательно рассасывая малину и слизывая с пальцев сладкий сок. Запили несколькими глотками воды и пошли дальше.
Дождь лил, не переставая. Странный это был дождь, как будто кто-то открыл невидимый кран небесного душа – вода текла почти струями, но вместе с тем это был не ливень, а именно дождь, тоскливый и неотвратимо бесконечный. Такой же нескончаемый, как и этот плоский равнинный лес. Наконец впереди послышался шум. Приблизившись, разведчики обнаружили перед собой его источник – разлившуюся бурлящую реку. Остановились.
– …Походит на ориентир, а? – перекрикивая шум потока, спросил Удальцов. – Давай доставай карту.
Иван присел под дерево, накинул на голову брезентовую куртку-штормовку, скрюченными от дождевой влаги пальцами развязал шнурок на горловине вещмешка и достал из лежащего в нем планшета карту. Осторожно развернул ее; закрывая бумагу от дождя курткой, Удальцов пододвинулся ближе. Задумчиво шевеля губами, Конкин поводил по карте пальцем. Неуверенно проговорил в ухо товарища:
– …Неужели этот ручей так разросся? – Он повернулся к Николаю: – На-ка, взгляни. Или я ошибаюсь?
– Да нет, вроде сходится. – Николай поднял голову. – Тут метров десять, а то и двенадцать ширины будет, и поток-то какой сильный. У тебя, брат, часом веревка имеется?
Иван отрицательно покачал головой. Не было у него веревки. Ребята озадаченно посмотрели друг на друга. Никакой жерди не хватило бы, чтобы перекинуть через этот разлившийся ручей. Внезапно лицо Ивана просияло, он скинул с плеча вещмешок, распахнул, лицо его озарила широкая улыбка.
– …Ну-ка, скажи спасибо, что я такой запасливый! – Со дна вещмешка Конкин вытащил смотанные в клубок, обрезанные парашютные стропы. – Это я подсуетился, когда парашюты резали. И правда, хороша ложка к обеду!
– Переправляться-то как будем? – Николай озабоченно посмотрел на реку, кинул взгляд на другой берег. – Давай меня обвяжем…
– Нет, братец, давай-ка лучше я. – Ваня размотал стропы, тщательно связал обрезки между собой, проверил узлы, подергав как следует. В итоге получилась веревка метров тридцать длиной, которой с лихвой хватало для переправы. Пошли по берегу вверх, пока не нашли кривую березку, торчащую у самого потока. Привязали к стволу стропу. Скинув с плеча вещмешок и автомат, Конкин пропустил стропу под мышками и, не раздеваясь, решительно прыгнул в поток. Течение сразу сбило его с ног, но Иван не сдавался. Пыхтя от натуги, повиснув всей тяжестью на натянутой стропе, он, шаг за шагом, приблизился к другому берегу, утащенный течением гораздо ниже места переправы. С трудом выполз на скользкие валуны, с трудом поднялся на ноги, радостно проорал: «Эге-гей!» – и помахал руками. Затем быстро поднялся повыше, не отпуская стропы, встал напротив березки.
Николай понял замысел товарища. На разведкурсах, когда их обучали передвижению в лесу, переправы проходили как-то вскользь из-за нехватки времени. Усатый инструктор просто сказал, что сильные потоки лучше всего переходить при помощи веревки. Удальцов растерянно посмотрел на автоматы и вещмешки, и тут его осенило. Связав все вещи вместе и обмотав своей курткой, Коля соорудил из вещей тюк. Затем он отвязал от дерева конец стропы и, поискав вокруг глазами, нашел камень-голыш с полкулака размером. Привязал его к стропе и знаками, не пытаясь перекричать бурлящий поток, показал Ивану, что он собирается делать. Тот недоумевал несколько секунд, но затем понял – стравил стропу до предела так, что Николаю досталась большая часть длины. Удальцов протянул стропу через петлю на тюке с вещами, обвел ее через изгиб на стволе березки, размахнулся и перекинул обвязанный голыш прямо в руки Ивану.
– Свяжи концы вместе! – прокричал Удальцов. – Свяжи и натяни как следует. Давай, Ваня, держи крепче!
Вещи ухитрились протянуть через поток, даже не замочив. Иван был в восторге от придуманного товарищем «сухого способа» переправы. Натянул стропу посильнее и помог выбраться на другой берег избитому водой Николаю, попытался развязать один из узлов, соединяющих обрезки стропы, но перетянутая мокрая ткань не поддавалась.
– Гордиев узел, – радостно прокричал Конкин, вспомнив уроки истории, и вытащил нож из привязанных к голени ножен. Одним движением рассек веревку, перетянул к себе, быстро наматывая на локоть. – Я – Александр Македонский.
– Вот мы молодцы! – Удальцов радостно улыбнулся. – Ладно, двигаем отсюда, профессор античной истории, пока у тебя мания величия не началась. Время поджимает. На ходу обсохнем…
…Внезапно, как по команде, товарищи обернулись и, нахмурившись, пристально посмотрели на берег, который они так недавно покинули. Оттуда, издалека, из самой глубины пройденной ими чащобы, доносился… собачий лай!
– …Я не могу больше бежать! – воскликнул Удальцов. – Хватит, отбегался! Мне все равно, давай дадим им бой!
Иван сочувственно посмотрел на изможденного товарища и огляделся…
– …А что?! – сказал Конкин, осмотревшись и подумав. – Местечко подходящее. Как у нас с патронами?..…Они вышли на берег по всем правилам воинского искусства, ощерились стволами, какое-то время сидели, оглядывая противоположный, покрытый густым кустарником край воды. Только бурлящий поток остановил овчарок, рвущих поводки из рук измотанных егерей, которые тут же, при первой возможности повалились на землю. Тренированные эсэсовцы, хотя и запыхались от долгого бега, все же собрались с силами и дисциплинированно заняли огневые позиции.
– …Герр штурмгауптфюрер, – рявкнул подбежавший к присевшему на корягу Иоахиму запыхавшийся Вилли. Подчиненный Грубера выглядел счастливым, тонкие губы изгибались в торжествующей улыбке. – Их всего двое… Они переправились тут, у той кривой березки, привязали стропу. Думаю, совсем недавно!
– Что же… – штурмгауптфюрер, несмотря на обильную испарину на лбу, выглядел совсем свежим. Коротким свистом он подозвал к себе эсэсовцев и егерей с собаками. В это время из леса послышался шум, показалась отставшая группа немецких егерей. Грубер дождался, пока все, кроме дозорных, соберутся рядом, присядут, кто на корточки, кто на одно колено. – Ну вот, мы все в сборе? Собак убрать, мы не сможем их переправить, пусть возвращаются. Остальные – готовиться к переправе…
– Как будем переправляться, герр штурмгауптфюрер? – спросил лейтенант немецких егерей. Он с сомнением взглянул на реку. – Поток такой бурный…
