Андрей Посняков - Корсар с Севера
Иван, подняв монету с земли, протянул ее Олегу:
– Это твоя, друже… – Тут же поклонился подошедшему хозяину, Гасану аль-Магриби.
Магрибинец покровительственно похлопал Олег Иваныча по плечу. Сказал что-то…
– Уважаемый Гасан-эфенди, да продлит Аллах его годы, сказал, что ты достойный воин! – перевел Иван.
Олег Иваныч с достоинством поклонился.
Аль-Магриби продолжил:
– Уважаемый Гасан-эфенди, да продлит Аллах… Тьфу… Короче, Олежа. Тебе выпала великая честь сопровождать хозяина во дворец. Не носильщиком. Охранником. Хозяин назвал тебя – Ялныз Эфе – храбрец-одиночка. Немногие удостаиваются такого прозвища. Рад за тебя! – Иван подмигнул и снова склонился перед Гасаном аль-Магриби, почтительно сложив на груди руки.
Дворец султана, снаружи довольно красивый, изнутри оказался темным и неуютным даже. Несмотря на украшенные золотом двери из светлого орехового дерева, на обитые сверкающей желтой парчой стены, на горящие серебряные светильники, на занавеси синего бархата. На полу, покрытом длинным красно-желтым ковром, перед закрытыми дверями дивана – комнаты для государственных собраний – с обнаженными кривыми саблями на плечах стояла стража – янычары в блестящих кольчугах, с маленькими круглыми щитами в руках. Янычары – султанская гвардия из христианских юношей, отобранных от родителей, воспитанных в истинной вере и в преданности султану. Подобно верным псам, денно и нощно стерегли покой своего владыки – жестокого султана Мехмеда, прозванного Фатихом-завоевателем.
Напротив янычар, в прилегающем к коридору открытом помещении для стражи, коротали время охранники приглашенных на совещание визирей. В том числе Олег Иваныч. В кольчуге. В атласных синих шальварах. Алый плащ с плеча. На ногах крепкие чарыки из сыромятной кожи. Эфес длинной сабли приятно холодил руку.
Нет, Олег Иваныч по-прежнему оставался невольником. Но теперь уже – военным слугой Гасана-эфенди, типа русских боевых холопов.
Почему магрибинец доверился первому встречному? Да потому же, почему несколько лет назад доверился Олегу Иванычу игумен Вежищской обители Феофилакт, будущий Феофил-владыко. Никто был тогда Олег Иваныч, и звали его никак. Потому всем был Феофилакту обязан, во всем зависел. А значит, предан был, аки пес. Точно так же и аль-Магриби думал. И не только он. Сам султан Мехмед Фатих, да продлит Аллах его годы!
Все эти истории о бывших рабах, достигнувших высших должностей в Империи Османлы, – вовсе не досужие россказни. Именно такие люди – из грязи в князи вознесенные Аллаха и султана волею – и есть самые верные. Потому что зависят полностью от того, кто вознес их. Конечно, с течением времени чувство благодарности и признательности исчезает неизвестно куда. Возникает тайное желание встать на место хозяина… И очень часто такие желания исполняются. Надо только быть энергичным, коварным, жестоким. Чем коварнее, тем лучше. Потому как хозяин тоже не дурак – и подобные мысли слуг своих враз просекает. Ну а тогда – смерть. И дай Боже, чтоб в бою иль от кинжала, от яда. Куда хуже, если казнить будут: сдерут с живого кожу, сварят в кипятке, посадят на кол. Поэтому вовремя тему просечь нужно. О том, что тот, кто тебя возвысил, знает о том, что ты… Ну, и так далее. Высокая политика, в общем. Из тех, что на крови, предательстве и лжи делаются.
Предавшийся размышлениям Олег Иваныч почувствовал вдруг, как кто-то настойчиво тянет его за рукав. Оглянулся – смуглый мальчишка-слуга. Рожица холеная, хитрая, на пальцах перстни.
– Ты – тот, кого называют Ялныз Эфе?
Олег Иваныч кивнул, вспомнив свое новое прозвище.
– Идти! Надо!
По коридору – приглушенные ковром шаги. В комнату охраны заглянул Гасан-эфенди, в длинной золоченой накидке-джаббе и всегдашнем белом тюрбане.
Олег Иваныч поклонился.
Мальчишка о чем-то быстро заговорил с магрибинцем, то и дело закатывая глаза к потолку. Выслушав его, Гасан-эфенди кивнул и, повернувшись к Олегу, произнес несколько простых слов: «идти», «помогать», «дворцовая стража», «утром – здесь».
Олег Иваныч кивнул. Понял, мол. Уж эти-то слова он знал, спасибо Ивану. Или, как его теперь, Ягану-аге.
Из комнаты для заседаний выходили и другие сановники-нишанджи, давая указания охране. Видно, либо заседание продлится до утра, либо будет иметь место пир с обильными возлияниями. В общем-то мусульмане вина не пьют, Коран запрещает. Однако тот же Гасан-эфенди ведь имел, черт, тайный винный погребок, иногда изрядно прикладывался – от слуг ничего не утаишь, как ни пытайся. Так почему б и султану не усладиться с верными визирями дивана? И совсем не обязательно вином, можно и кальянчиком обкуриться до белых чертиков. Олег Иваныч как-то попробовал – Яган-ага угостил по дружбе – крыша враз улетела, не хуже, как с водки!
Вообще он понемногу привыкал к своей новой жизни. Не то чтоб она ему сильно нравилось, а просто пока выхода иного не было. Нет уж, вовсе не собирался Олег Иваныч принимать ислам, делать карьеру на султанской службе и заводить гарем! Хотя никого в том не разубеждал – ни Ивана, ни Гасана-эфенди, ни прочих. К чему разубеждать-то? Чтоб на каменоломни сослали во Фракию, в Румелию по-здешнему? Нет уж. Пусть лучше видят в нем нового человека из магрибского клана Гасана-эфенди. Здорового беспринципного карьериста. Главное сейчас – выиграть время. А уж затем – бежать! Олег уже знал – куда. С инспекцией Гасана-эфенди проехаться по дальним вилайетам, граничащим с болгарскими, или мустьянскими, или валашскими землями. Помнил, что где-то здесь они, недалеко. Рассказывал как-то Гришаня о валашском воеводе Владе Цепеше, по прозвищу Дракула. Именно с турками воевал Дракула-колосажатель. Даже, кажется, при этом же султане Мехмеде. Значит, не так и далеко Валахия. А потом и до Польши с Литвой рукою подать. А уж там-то дорожки знакомые. Ох, Новгород, Господин Великий! Красивы твои храмы, белоснежны стены, велик, величав Волхов!
Хотя и Стамбул-Константинополь – городишко не из последних. Олег Иваныч даже как-то привязался к шумному яркому мегаполису, привольно раскинувшемуся на берегах Босфора, между Востоком и Западом. Нет, вернее, так: и на Востоке, и на Западе. И в Европе, под сенью неприступных башен Румелихисары, и в Азии, прикрываемый Анадолухисары-крепостью. А залив Халич – византийский Золотой Рог? С его искрящимися, нежно-палевыми водами. Древние византийские стены. Мосты. Районы Пера и Галата – с болгарами, армянами, греками, генуэзцами, французами – кто там только не жил! В общем, ежели повелителю правоверных султану Мехмеду Фатиху, да продлит Аллах его дни, придет в буйную голову начать борьбу с комополитизмом – Перу и Галату следует выжечь дотла. Правда, тогда не будет у Империи Османов ни ремесленников, ни торговцев. Да и полководцев, и ученых, и сановников тоже не будет. Что, те – турки, что ли? Как бы не так. Называют себя, правда, лояльно – «османлы», но на самом деле… Ну, типа, как в Штатах, там тоже одна нация – «американцы». Нет, никогда не будет Мехмед, знающий несколько языков, математику, астрономию, философию, подобной дуростью заниматься. Тем более сын его, Баязид, считающий самыми полезными в государстве людьми ученых, поэтов, мистиков… ну, а самыми вредными – военных, кровопроливателей проклятых. Этот Баязид, по слухам, весьма глубокомысленный юноша…
Эх… Олег Иваныч покачал головой, следуя за юным слугой по извилистым коридорам дворца. Сколько же еще дел предстоит в Новгороде! И ведь, право дело, свадьба скоро! Его личная, между прочим, свадьба. С Софьей. Краса-боярыня, да ведь и умна! Латынь, немецкий, экономику знает. Эх… Грустно стало вдруг Олегу Иванычу в роскошном султанском мире. Грустно и одиноко. Где-то сейчас Гришаня? Вот еще одна проблема – с отроком. Совсем не собирался Олег Иваныч один деру давать. Нет! Обязательно нужно разыскать Гришу. Тем более что подобные возможности, даст Бог, похоже, скоро появятся. И тогда…
– Пришли, эфенди! – Мальчишка кивнул на узкую дверь и растворился в темных, выстланных мягкими коврами, коридорах.
Олег Иваныч толкнул дверь, вошел.
Комната представляла собой нечто среднее между офисом и средней руки борделем. Покрытый зеленым бархатом стол с чернильным прибором и перьями, забранные тяжелыми портьерами стены. Низкая широкая тахта, обитая лиловым шелком. По углам – бронзовые курительницы с благовониями. Пахло чем-то сладким, возбуждающим, манящим. В золоченой клетке, подвешенной над столом, пересвистывались пестрые птицы. В комнате никого не было.
Олег Иваныч осмотрел курительницы, щелкнул пальцами по позолоченным прутьям клетки и уселся на тахту, вытянув ноги. Кому-то он был зачем-то нужен? Подождем…
Скрипнула дверь. Вошел давешний проводник-мальчишка, остановился в дверях, зачем-то выглянул в коридор и, приложив палец к губам, схватил Олега Иваныча за руку: «Идем!»
Снова коридоры – темные, кривые, запутанные. Несколько раз останавливались, кого-то пропускали, от кого-то таились. Свернули, поднялись вверх по узенькой лестнице, еще чуть-чуть прошли, остановились перед свисающим с потолка до пола тяжелым покрывалом.
