Андрей Посняков - Час новгородской славы
Сквозь чердачное окно, у которого с доброй кружкой эля расположился Гришаня, было хорошо видно, как под проливным дождем мелькнула фигурка хозяйского мальчика в зеленой, отделанной коричневатой тесьмою, куртке. Гриша поежился – да, не сладко сейчас приходилось мальчишке. Дождь-то! Ишь, шпарит! И зачем нужно было мальчика за вином посылать? И куда – в деревню? Выходит, в корчме вино кончилось, а в деревне запасы и запасы, что ли? Виноградников вокруг что-то незаметно. Если и есть где в ближайшей округе вино, то уж не в деревне, конечно, а, к примеру, во-он в том замке, до которого далековато, однако. Гришаня допил эль. Не спалось ему. Лег на тюфяк, набитый сеном, подле храпящих спутников, поворочался… Нет, не спалось. Снова уселся у окна на лавку. А небо посветлело, у замка уже выглядывало солнце, а чуть дальше, за лесом, изогнулась дугою разноцветная радуга. Правда, с запада наползала очередная темная туча.
Ага! Мальчишка уже добрался до деревни – мелькнула в вересковых зарослях зеленая куртка. Вон, видно, как забежал в дом. И… Что такое? Почти тут же из дома выбежал мужик, оседлал лошадь и опрометью пустился куда-то. Мальчишка побежал обратно. А в руках-то у него ничего нету! Никакого кувшина! Забыл, что ли, про вино, поганец?
Внезапно ощутив жгучее желание избавиться от излишков скопившейся в организме жидкости, Гриша спустился вниз по узенькой крутой скрипучей лестнице. В зале пусто. Лишь из кухни доносился визгливый голос хозяина корчмы – видно, разносил повариху. В углу, на дубовой стойке, стояли кувшины.
Сделав свои дела на дворе, Гришаня задержался в зале. Хозяин все так же ругался на кухне. Гриша наполнил кружку из кувшина со стойки. Хлебнул, ожидая сладковатой горечи эля. Вкус неожиданно оказался терпким и даже изысканным. Вино! Красное португальское вино! Уж его-то Гришаня напробовался всласть и ни с чем бы не спутал. Тогда зачем трактирщик посылал мальчика? Врал? Зачем? Может быть – прохиндей – хочет напоить их дешевым деревенским вином, вместо вот этого, дорогого, португальского? Но ведь у деревни нет виноградника. Тьфу… И засовы тут на двери солидные, дубовые. Скобы толстые. Интересно, зачем эти дырки с обратной стороны двери, напротив засова? Ладно, еще разберемся.
На всякий случай, Гришаня сходил на конюшню, притащил на чердак отвязанную от седла аркебузу с припасами – целей будет. Ух, и тяжелая, зараза! И чего Олег Иваныч так полюбил это поганое ружье? Тяжелое, неудобное, опасное, в первую очередь – для самого стреляющего, запросто глаз выбьет. Или плечо ушибет отдачей. А запах? Так, верно, пахнет в Аду! Вот уж действительно – поганая штука! Правда, бьет с исключительной силой – вон, как на острове-то. За здорово живешь оторвало полмачты!
Ну вот, теперь с чистым сердцем и соснуть можно. Можно? Нужно. Теперь нужно. И можно.
Гришане приснился Новгород. Золотые купола церквей. Набат. Пожар, что ли? Да, откуда-то с Ильинской поднимался высоко в небо черный столб дыма. Опять, что ли, горит усадьба Олега Иваныча? Надо бежать, помочь тушить. Откуда ни возьмись, взялись ведра с водой, какие-то люди, Ульянка. Пожар быстро потушили, и они с Ульянкой, мокрые, оказались вдруг в бане. Сняли друг с друга одежду… А Ульянка-то… Ух, и красива же! Скорее обнять ее… Какая у нее горячая кожа. Гладкая, шелковистая. И твердые кончики грудей…
– Гриша, ты чего тюфяк-то обнимаешь?
– А? Что? Кто?!
– Я это, я. Олексаха. Вечер уже. Все на свете проспишь!
– А Иваныч где с Джоном?
– Вниз пошли. Хотят сначала на конюшню заглянуть – как там лошади? Да потом корчмарь ужинать звал. Вино, говорит, парень его принес.
– Вино?! – Гришаня схватился за голову. Та прямо раскалывалась. – Говоришь, на конюшню пошли?
Отрок кубарем скатился с лестницы, едва не сломав себе шею. Вот зал – по-прежнему пусто. Улица. Дождь. Темень. Конюшня.
– Олег Иваныч!
…Внимательно выслушав Гришу, Олег Иваныч долго не думал – некогда было думать-то. Может, правда, и ошибся в чем отрок, однако поберечься стоило.
– Джон, отвлечешь хозяина. Ты, Гриша, быстро хватаешь кувшин с элем и наливаешь нам в кружки.
– А вино?
– А вино мы к тому времени уже выплеснем за окно. Всем все понятно?
– Угу. А потом?
– А потом – видно будет. Вдруг в гости кто наведается… – Улыбка Олега Иваныча не сулила ничего хорошего возможным ночным гостям.
Ночью дождь так и не прекратился, быть может, только чуть поутих. Бесшумно, словно привидения, выскочили из дубовой рощицы всадники. Пять человек. В кольчугах, в латах, с мечами у пояса. У корчмы спешились, привязали коней к ограде. Хозяин – круглый, как колобок, – ждал их, освещая двор факелом.
– К чему свет, Гилберт? – буркнул один из воинов. – Где эти?
– На чердаке. Спят – мертвее мертвого.
– Ну, мертвее мертвого они будут уже очень скоро. Однако поспешим. Готовьте мечи. Веди, Гилберт!
Глухо лязгнула сталь.
Они поднялись на чердак и остановились перед закрытой дверью. Корчмарь Гилберт вытащил из-за пояса металлический предмет, несколько напоминавший грабли. Ловко вставив его в специальные отверстия в двери, осторожно надавил вправо. Медленно, без скрипа, пополз за дверью засов, заранее смазанный маслом.
– Готово! Можете начинать…
Пятеро воинов с обнаженными мечами вошли. Идущий впереди главный понюхал воздух.
– Что-то паленым пахнет. А, это ты, Гилберт.
Стоявший позади хозяин поднял повыше факел.
Два тюфяка прямо напротив двери. Остальные два там, в дальнем темном углу. На ближайших – спящие фигуры, накрытые шерстяными пледами. Выпросили вечером – холодно, мол. Хозяин дал скрепя сердце – знал, дырявые будут пледы.
– Руби! – скомандовал главный.
Острый меч легко вошел в скрытое пледом тело. Уж как-то слишком легко.
Пинком воин отбросил плед…
Чучело! Соломенное чучело! И тот, второй… Но где же…
Страшный дьявольский взрыв вдруг потряс здание! Вырвавшийся из дальнего угла длинный язык пламени лизнул вошедших. Трое упали, остальные бросились прочь.
– Не выпускать их! – бросив аркебузу, крикнул Олег Иваныч и вытащил из ножен меч.
Перепрыгнув через мгновенную лужу крови, Олег Иваныч слетел с лестницы вниз. Оставив Гришу на чердаке, за ним поспешали Джон с Олексахой.
Хозяин скрылся в лесу, а разбойники замешкались, отвязывая коней. От земли поднимался густой белесый туман, и в его призрачном мареве Олег Иваныч едва не наткнулся на обнаженный меч. Хорошо – вовремя отпрыгнул в сторону. Одновременно ударил. Звякнула сталь. Тот, второй, увидев перед собой сразу двоих, счел за лучшее сдаться, а вот этот… Этот оказал ожесточенное сопротивление. Бросился в атаку первым – нанес несколько рубящих ударов слева.
А, левша? С левшой очень непросто справиться без привычки. Впрочем, такая привычка у Олега Иваныча была. Вернее, не привычка – опыт. Надо просто представить себе, что репетируешь удары перед большим зеркалом. И тогда все станет понятным. И вот этот удар, слева – он оказался вполне предсказуем. Сейчас наверняка попробует снизу справа – ага, этот как раз не справа, а слева – и вверх. Так и есть. А силищи-то у него! Ладно, попробуем поиграть.
Дабы усыпить бдительность противника, Олег Иваныч пока вел себя так, словно ему трудновато сражаться с левшой. Изображал излишнюю суетливость. Даже специально пропустил пару ударов. Правда, увернулся.
А нападающий вошел в раж.
Резкий выпад!
Отбив. Аж искры!
Снова выпад.
Скрежет – отводка. Вот туда. Вправо, как ты привык… А вот теперь – как ты не привык!
Выбросив руку вперед, Олег Иваныч неожиданно перевел удар влево. Лезвие его меча скользнуло по клинку противника и – легко, вдоль клинка – вонзилось в незащищенную шею.
Захрипев, разбойник повалился на землю. Из раны на шее толчками вытекала кровь.
Джон подошел к хрипящему ближе, нагнулся, подняв двумя пальцами плащ:
– Серебряный гриф на пурпурном поле. Герб местного сеньора. У нас могут быть проблемы. Хозяин-то сбег!
– Проблемы? Пусть они лучше будут у других. Давайте-ка сюда пленного. Джон, спроси его, уточни, чей это герб?
– Это герб благородного рыцаря сэра Уолтера Мактайра, чей замок возвышается за тем лесом. Скоро, очень скоро его воины будут здесь, и вы заплатите за все обиды, причиненные его людям.
– Как бы мы тебя вперед не вздернули!
Пленник с опаской покосился на ворота, весьма подходящие для крепления хорошей крепкой веревки.
– Твой хозяин, этот Мактайр, он человек умный?
– Я бы не сказал, – уже другим тоном отозвался пленник. – Туп, как пробка. До сих пор грамоту не осилил. Зато свиреп и энергичен.
– Угу. Это хорошо, что свиреп. Ладненько… Давай-ка, Джон, этого – в конюшню. И седлай лошадей.
– Думаете, нам удастся уйти?
– Ничего не думаю, Джон. Просто действую. Да, кстати, ты-то умеешь писать?
– Да. Я же служил у ганзейцев.
– И знаешь, как пишутся королевские указы?
– Еще бы!
Еще бы не знать, коли королевские герольды несколько раз за день горланили их на главной площади Плимута.
