Александр Конторович - Дорога в один конец
Однако, вопрос...
Как теперь быть с этими самыми фрицами? Нет, в том, что я их тихонечко обойду, вопросов не возникало. Но ведь они, падлы, опытные, и патруль по следам наших бойцов уже однозначно потопал. Допустим, что этих фрицев я обошёл и по следам своих ребят двинулся. Где и в каком месте я натолкнусь на патрульных? И что прикажете с ними делать? Стрелять?
Щас... только этого и не хватает для однозначного подтверждения наличия русских диверсантов в немецком тылу. Тогда по следу уж точно не трое-четверо патрульных пойдут.
И хана всей операции.
Единственный возможный вариант — показать себя и отвлечь внимание фрицев на собственную персону. Мол синица в руках, всегда предпочтительнее журавля на соседской крыше.
Хорошо. Предположим, патруль я догоню и даже им покажусь. Клюнут?
Фига с два!
Вот, если о н и меня догонят... тут уже совсем иные пляски пойдут... поверят немцы в собственные таланты и ни на секунду не усомнятся в том, что гоняют по лесу одного из тех разведчиков, по чьим следам сейчас топают.
То есть — надо себя подставить под возможный (и очень даже возможный!) выстрел и вероятный захват в плен? Как-то это... А что, иной вариант имеется?
Нет. Никакого другого варианта не усматриваю. Хочешь или нет — а головою в петлю лезть придётся... со слабой надеждой оттуда вылезти. Так ведь могу и не успеть. Да и те же самые фрицы в патруле — поди, не самые хилые подобрались. Элементарно меня смогут спеленать быстро и качественно — так, что и не мяукну даже. Есть там подобные спецы.
Ах, как оно всё хреново получается!
Могу патруль завалить, но, однако же, должен им, собакам, подпевать! Оптимально для дела, если я к ним живым попадусь и всё, якобы со страха, и выложу. Тут уже веры полученной информации существенно больше будет — как же, сами ведь выследили и поймали!
И что же я им сказать должен?
Про разведку, ясен пень, говорить нельзя.
Окруженцы?
Тогда, отчего не в сторону фронта идут?
Не поверят...
Пополнение в партизанский отряд?
Тоже версия так себе... может и не прокатить. Впрочем, фиг с ней, с версией, мне и нужно-то всего один день выиграть. Уж за это-то время ребята там таких дров наломают — упаси Боже!
Блин, как неохота-то! Не хочу в плен, хорошо себе последствия этого представляю. Даже слишком хорошо.
А вариантов нет. Никак иначе я фрицев с толка не собью. Не должны они опасаться того, что к ним в тыл прорвалась команда русских диверсантов, не нужно им давать повода для усиления охраны. Только тем сведениям поверят немцы, которые прохрипит им полуживой русский солдат, взятый после ожесточённого сопротивления.
Вывод?
Не могу я ни одного немца убить — озвереют его товарищи и попросту меня пулями нашпигуют. И просто так руки поднять не смогу — не поверят они в то, что человек, отобранный для заброски во вражеский тыл, вдруг со страху сам руки поднял, не сорок первый ныне год на дворе.
Вот подранить кого-нибудь несильно — это можно.
Значит, что?
Не должна винтовка более одного раза выстрелить. Это проблема, в принципе, решаемая, надо всего лишь один патрон испортить — типа, заело оружие у незадачливого русского стрелка.
Парабеллум...
Выбросить?
Зеленое земноводное недовольно заворочалось и что-то пробурчало. Нельзя, на пистолете наградная табличка имеется, фрицы такому заслуженному злодею верить больше будут. Какие тогда будут предложения?
В сидор его, прямо в кобуре.
Мол, наградили обалдуя, а он и стрелять-то толком из пистолета не умеет. Но, жадный — и оттого таскает награду с собой. Жаль, медалей нет, сдал перед выходом. А так — и вовсе красиво бы получилось.
Ну, что, Максим, отбегался? До конца войны, при таком раскладе, видимо дожить мне не светит... Надеюсь, хоть не за просто так загнусь — рванут парни эти чертовы сарайчики!
Патруль я отыскал через час.
Несколько немецких солдат засели в густом кустарнике, контролируя поляну, через которую когда-то прошли наши ребята. И замаскировались они там тщательно и аккуратно, ничем и никак не выдавая своего присутствия. Одно это, само по себе, подчёркивало то, что бойцы это опытные, отнюдь не вчерашние новобранцы. Подвёл их, как ни странно, пресловутый немецкий педантизм.
Враг — там, куда смотрят их глаза. От него и надо затаиться со всей возможной аккуратностью.
А за спиной — свои. Поддержат, в случае чего, на помощь придут. Поэтому с той стороны опасности быть не может — иначе, командир бы прямо на это указал. И заняли бы солдаты круговую оборону, отовсюду прикрывшись и тщательно со всех же сторон и замаскировавшись.
Но — не указал.
Значит, в порядке всё, можно на эту тему не комплексовать.
Вот и промелькнула каска среди кустиков. А рядышком чьё-то плечико нарисовалось. Да не просто так плечо — а в форменном обмундировании.
Далее — всё просто. Залёг я на пригорочке и в оптику кустики прошерстил.
Троих солдат заметил, но, не факт, что их там именно столько и сидит. Прочие просто более осторожными могли оказаться, и на глаза мне не попались.
Так...
Что-то я в этой жизни не просёк...
Патруль — он на месте сидеть не должен. Он ходит.
Туда-сюда, короче, территорию он осматривает. На предмет выявления на ней всякой нехорошей активности.
А когда патруль на месте сидит, это уже совсем иначе называется.
Боевое охранение, дозор — что хотите.
И функции имеет несколько отличные от патруля, хотя и близкие по смыслу. Но одно — и существенное, различие присутствует.
Нет нужды боевому охранению никуда ходить — определён ему сектор наблюдения. Известно (или предполагается, что известно) командиру направление вероятного продвижения противника — его и контролируют солдаты.
И картинка, уже сложившаяся в моей голове стала понемногу изменяться.
Основная масса фрицев тихо сидит на своём месте. А вот этих (только ли этих?) солдат выслали в дозор, дабы вовремя заметить возвращение тех самых русских, что недавно прошли здесь. Заметить — и предупредить остальных.
Вывод?
Не просто так сидят на попе ровно эти немцы. И совсем не случайно они вышли в лес именно здесь. Они конкретно искали следы наших ребят — и уверены были, что найдут. Нашли. После чего тихонечко уселись в лесу, ожидая их возвращения, стало быть, знают, что таковое последует.
Это называется — засада.
Это называется — немцы знают про операцию. Не совсем, может быть, точно и не в деталях — но, в целом, осведомлены неплохо.
И вот это меня не радует абсолютно никак. Потому, что в этом случае у ребят шансов нет — на складе их тоже ждут. Ждут и появления наших бомбардировщиков (во всяком случае, могут это предположить). Наверняка, и на втором пути отхода тоже такие же "случайные" (и весьма опытные) солдаты окопались.
Капкан...
Есть, правда, и одна положительная деталь — лично для меня.
В плен попадать мне теперь без надобности, толку-то с этого? Не прокатит никакая легенда о пополнении для партизан. Только по морде лишний раз насуют с досады.
Так ли?
Не слишком ли я тут аналитикой увлекся?
А это легко проверить.
Ежели фрицы в кустах попросту сачкуют, вместо того, чтобы добросовестно патрулём ходить, то рано или поздно они назад потопают, в расположение. И тогда оттуда выйдет новый патруль.
А ежели, немцы тут и вправду в боевом охранении сидят, то сменят их вскорости. На этом самом месте, что фрицевский командир определил. И никуда отсюда не пойдут — здесь их позиция.
Вот и посмотрим.
И по результатам наблюдений сделаем окончательный вывод.
Смена пришла через полтора часа.
— Товарищ лейтенант! — тронул за плечо задремавшего комвзвода-один вынырнувший из кустов боец. — Самолёт!
Малашенко тряхнул головой, прогоняя подкравшийся сон.
— А?
— Наш самолет! Разведчик!
Ну, положим, на такой высоте было достаточно трудно определить, чем именно самолет сейчас неспешно проплывает в облаках. Снизу попросту невозможно было рассмотреть — какие эмблемы нарисованы у него на крыльях. Во всяком случае, разведчики этого разглядеть не смогли, но резонно предположили, что, если по самолету ведут огонь зенитчики, прикрывающие объект, то быть немецким он попросту уже не может. Правда, нельзя сказать, что оная стрельба как-то повлияла на самолет — всё же он шел достаточно высоко и немцы мазали.
— Антонюк! — окликнул бойца лейтенант. — Сигнальные полотнища разложили?
— Затемно ещё, товарищ лейтенант!
Так, отлично, теперь ждём подтверждения...
Радиопереговоры
— "Дрозд" ответь "сто сорок второму"! Как слышите? Приём.
