Александр Конторович - Дорога в один конец
— Координаты, — машинально поправил его ротный. — Это всё? Немец не сказал, успели ли они сообщить об этом?
— Сказал, что направил связного в тыл. Непосредственно перед тем, как на них напали. Телефонной связи у них не было.
— Ну, если верить бойцам, что унтера привели, то связного Красовский пристукнул по дороге.... — пробормотал Горячев. — Всё, Городня?
— Пока всё, товарищ старший лейтенант. Как что-то новое будет, Пинчук тотчас же доложит.
— Свободны! — махнул рукою майор.
Когда за посыльным закрылась дверь, оба офицера уставились друг на друга. В избе воцарилось молчание...
Всё-таки зелёная жаба — воистину страшный зверь!
Вот кто бы мне пояснил, за каким-таким хреном надо было мне ещё и пулемёт с собою волочь? Нет, понятное дело, что из окопа его утащить было необходимо — это сильно работало на версию о зловредных русских разведчиках. Мол, не только унтера сволокли, но ещё и пулемёт заодно прихватили. Понятно и объяснимо. Ну так и надо было бы его где-нибудь в лесу выкинуть. Потом, отойдя километров на парочку.
Так, нет же!
Как деревенский куркуль, тащу его на горбу — жалко! (за него деньги плачены...) Ага, и ещё три ленты, совсем сдурел...
Может, и впрямь его куда-нибудь тут присунуть? Ведь не догоню же своих!
Нет, решено, оставляем эту железяку.
Вот, кстати, место приметное (зачем?!), чтобы его заныкать... (назад тащить собрался?).
Тут когда-то шли бои.
Кто и кому здесь тогда навтыкал, сказать сложно. Но, исходя из того, что данное местечко находится ныне в немецком тылу, можно предположить, что в итоге нагрели-таки нас. Полузасыпанные взрывами окопы, перепаханные снарядами огневые ПТО — резались тут свирепо. На траве то и дело натыкаюсь на пожелтевшие остатки бинтов, россыпи гильз — обычные следы жаркого боя. А вот и пулемётное гнездо. Оно прямо-таки засыпано гильзами, видать "максим" оторвался на всю катушку. Аж по щиколотку — ей-бо, не вру! Самого пулемёта, разумеется, нет — унесли. А вот одна из коробок — осталась, та, что с банкой воды (ныне пустой) и маслом. Оно, кстати, в наличии, не забрали. Подобрав в окопе плащ-палатку, кладу на неё трофей, вытаскиваю из сидора ленты и заворачиваю всё это в брезент. Поливаю сверху маслом из максимовского ЗИПа. И, уложив добро на дно окопа, попросту засыпаю это всё гильзами — их тут для этого вполне достаточно.
Вот и славно. Место приметное — назад топать будем, заберём.
Почти пятнадцать кило долой — эх, я и припущу!
Ну, не бегом, разумеется, здесь всё же не стадион, но скорости поприбавлю ощутимо.
Так оно и оказалось, до места предполагаемой днёвки я дотопал достаточно быстро. Только вот никого там не нашёл...
В принципе, не так уж и страшно, то, что комвзвода-один уведёт отсюда народ, было вполне предсказуемо. Он мужик грамотный и предположить то, что я могу и не дойти благополучно, просто-таки был обязан. На мой взвод, надо полагать, Никонова поставили. А что? Он боец опытный, замкомвзвода. Потянет...
Присядем и пораскинем головой.
Что дальше делать?
Месторасположение объекта я знаю, прикинуть, кто и откуда ударит, тоже могу. Как-никак, сам этот план и помогал разрабатывать. Время атаки, в принципе, менять не станут. Быстрее просто не получится, а откладывать небезопасно. Почти сотня вооружённых бойцов незаметно в лесу долго не просидит, тем паче, под боком у этих "сарайчиков". Там, небось, патрули исправно по лесу чешут.
Не будет Малашенко рисковать, меня поджидаючи. И правильно, между нами говоря, сделает. Семеро одного не ждут.
Чай не маршал пропал — комвзвода, этого и заменить можно.
И как всё это отразится на мне? Да, никак. Куда шёл, туда и дальше пойду, чай, не в первый раз-то... Оружие есть, харч и боеприпасы имеются, жив-здоров. Чего ещё надо-то? Иди и не хнычь!
— Надо отменять операцию!
— Сдурел, старлей? — Федоткин повертел пальцем у виска. — Кто тебе такое позволит?!
— Ну... вы же можете доложить...
— Что?! Что я должен доложить туда ? — ткнул пальцем вверх майор. — Мол, долбанутый по башке унтер рассказал нам... Тебя по башке стукнуть — так, поди, и запоёшь!
— Но, они же ждали наших разведчиков... — слабо возразил ротный.
— Которые должны пройти по их тылам полсотни вёрст и там чего-то рвануть... Так унтер сказал?
— Нет...
— С чего же такая паника, товарищ Горячев? Не уверены в своих бойцах?
— Уверен. Но...
— Все "но" — надо было озвучивать до получения приказа. Тогда это имело смысл, не спорю. А сейчас? — недобро прищурился штабной.
Ротный промолчал. Да, разумеется, у него были возражения — много! Но озвучивать их т е п е р ь?
Поздно...
Майор вытащил из вещмешка флягу, поднёс к уху и взболтнул. Кивнул и, пододвинув стаканы, налил грамм по сто.
— Пей! Это приказ!
Водка провалилась в желудок совершенно незаметно. Но на душе малость полегчало.
— Вот что я тебе скажу, старлей! Может быть — ты прав. А может — я прав. Сейчас ни то, ни другое проверить невозможно. Вполне вероятно, что немцев просто достали рейды твоих ребят, и они решили с вами жёстко разобраться. Может такое быть?
— Да.
— Вот! Но — вполне вероятен и твой вариант. И как теперь быть? Как думаешь, авиаразведку и бомбовый удар по складам легко организовать? В смысле — мне организовать? Мало ли, может у меня личный авиаполк где-то завалялся...
— Нет. Думаю, что и комдив наш сразу бы не смог.
— Без всяких "бы"! Не смог бы, это уж ты мне поверь. Понимаешь теперь, к о м у я докладывать должен? И что докладывать? Россказни стукнутого фрица?
— Не знаю...
— А я что — о семи головах? Всё про всех знать и ведать должен? Вот! — на стол лёг лист бумаги. — Пиши!
— Что писать и на чье имя адресовать рапорт?
— Комфронта пиши, чего уж тут миндальничать? Карандаш тебе дать?
— У меня есть... — расстегнул планшет ротный.
Минут через пять он протянул штабному исписанный лист бумаги. Тот внимательно прочёл рапорт, хмыкнул и покачал головой.
— Смелый ты! Уважаю! Ничего не побоялся. И как думаешь, каков будет результат?
— Операцию отменят...
— Отменят вылет бомбардировщиков — в лучшем случае. А бойцам своим ты как об этом передавать собрался?
— Но они же должны дать условный сигнал о прибытии! Сделать из полотнищ на земле условный знак — тогда и ударят самолеты, — с надеждой в голосе произнёс Горячев.
— Угу... про вариант атаки без поддержки с воздуха позабыл уже? А ведь мы все этот случай разбирали! Мало ли... нелётная погода, немцы в воздухе... было ведь?
— Было... — под ротным словно пол качнулся.
— Ну да! Так что атака произойдёт в любом случае, старлей! Уж тут ты мне поверь, хорошо? Увидят самолеты сигнал или нет — ничего сообщить твоим ребятам мы попросту не сможем.
— А миномётчики? У них же связь есть?
— Откуда, родной? Им и своё-то добро, дай Бог сил дотащить... — майор только рукой махнул. — Да и не нужна она им т а м ...
— И что тогда мне делать?
— Сейчас — спать! Ты мне с трезвой головой нужен будешь!
— А... рапорт?
Штабной аккуратно сложил лист бумаги и убрал его в полевую сумку.
— У меня пока полежит...
На ночлег я забрался в самую чащобину. С таким расчетом, чтобы любой полоумный, который захочет меня здесь отыскать, неминуемо прошёлся бы ногами по трескучим веточкам. Пусть он там потопает, заодно широко оповещая всю округу о своём приближении.
Устроившись поудобнее, вскрыл банку тушенки и прикончил парочку сухарей — в брюхе довольно заурчало. Вот теперь можно и на боковую! Опустошив добрую треть фляги, укладываюсь спать
По всем расчетам наши должны достигнуть рубежа развёртывания только завтра к вечеру. Пока там миномётчиков найдут, да позиции разведают — ещё день долой. Опосля всего этого надобно подать сигнал самолетам, разложив в определённых местах куски белой материи. И только после того, как самолет сделает круг, подтвердив тем самым, что сигнал им понят, ожидать на следующий день авианалета. За это время ребята должны скрытно подойти к объекту, занять позиции и, одновременно с налётом авиации, выдвинуться максимально близко к пресловутым "сарайчикам". А дальше — по обстановке. Решит Малашенко, что целесообразнее атаковать во время бомбёжки — пойдём. Хотя, откровенно говоря, я на бомбёжку рассчитывал больше, нежели на нашу атаку. Не слишком сильный я спец в авиации, однако, полагаю, что десятком бомб по пятьдесят килограмм можно сделать больше, чем десятком двухсотграммовых тротиловых шашек. Даже если в цель попадёт одна бомба из десяти, так, один хрен — эффект будет более ощутимый (даже и на расстоянии). Там, на складах этих, поди, не десяток снарядов лежит? У немцев, насколько мне помнится, стапятидесятимиллиметровый снаряд весит около сорока килограммов. И взрывчатки в нём — чуть менее половины общего веса. Так что жахнет весьма ощутимо... ноги бы вовремя унести.
