Рава Лориана - Тучи над страной Солнца
-- Да, я и в самом деле больна, но доктора мне не помогут, -- ответила Заря и поведала брату Томасу о своей беде.
-- Теперь я не мог показаться среди эмигрантов и меня всё время гложет страх, что любой встречный может напасть на меня, задрать мне подол и... -- Заря всхлипнула, -- и даже если никто не набросится. Всё равно меня ужасает мысль, что я в глазах многих прохожих не более чем кусок плоти. От этого же можно сойти с ума...
Монах ужаснулся. "Господи", -- взмолился он, -- "неужели ты, видя с небес всё, позволяешь твориться таким гнусностям! Говорят, что ты попускаешь зло ради блага, но какое благо может выйти из этого! Говорят, Господи, что человек тебе дороже всех ангелов, но когда жители Содома хотели надругаться над ангелами, то ты испепелил их город за это непотребство, так почему же по отношению к женщинами ты допускаешь подобное скотство? Почему ты позволяешь калечить их души и тела? Неужели все, с кем случается такое несчастье, виновны в твоих глазах?"
Брат Томас говорил это, обращаясь к распятию, висевшему над кроватью Зари(по легенде она должна была изображать из себя ревностную католичку). "Господи", -- страстно молился он, -- "Я ведь знаю, что Ты тоже страдал, отдав себя на позор и поругание, значит, Ты понимаешь страдания земных людей. Но когда чаша страданий, необходимых для спасения мира, наконец переполнится? Когда же придёт Твоё Царствие? Прежде я не мог представить себе его на Земле, но теперь, после того как я увидел Тавантисуйю, я понял, что это возможно и сейчас! Господи, ведь ты не допустишь погибели Тавантисуйю или... или я не смогу больше верить в тебя!"
Слушая это, Заря думала о том, сколь противоречив христианский бог, который якобы и всемогущ, и милосерд одновременно. В Тавантисуйю боги никогда не считались всемогущими, и потому не возникало вопроса почему они допускают зло -- значит, просто не могут его предотвратить. Это не отменяет того, что они желают своим подопечным добра. В последнее время, правда, всё большее распространение получала идея, что боги -- вовсе не боги, а лишь славные предки, которые на современную жизнь напрямую влиять не могут. Ну пусть даже и так в самом деле. Всё равно было непонятно, как христианский бог может даже истязать своих поклонников ради их же собственного блага, и при этом они должны его любить и благодарить за причинённые страдания. Заря подумала о Пушинке -- всё бедняжке было ещё хуже чем ей. И надругались над ней скопом, и ум её едва окончательно не помутился... Но ведь выжила же! И она, Заря, выживет. Что с того, что Хорхе и Хосе видели её ножки в панталонах? Да, стыдно, да, неприятно, но всё-таки самого страшного не случилось. Другое дело, что измыслить ещё какой-то способ приблизиться к тайне заговора она не могла, и в то же время было обидно возвращаться домой с пустыми руками.
На следующий день брат Томас вбежал к ней очень взволнованный. "Послушай, я по своим церковным каналам узнал одну важную вещь -- в одной из тюрем находится язычник-метис, точного имени которого никто даже не знает. Поначалу его активно пытали, но он не сломался, потом оставили в покое, он так и прожил много лет в тюрьме. Его не убивают, потому что хотят добиться его крещения, но никак не получается. Здоровье его, однако, в таком состоянии, что долго он протянуть едва ли сможет, но я могу добиться для вас свидания. Хотя внешне охрана строга, но в конечном счёте всё решается золотом. Если он из людей Инти, то может дать ценные сведения, главное, чтобы он поверил тебе". Разумеется, Заря тут же согласилась, хотя идти в тюрьму даже "на экскурсию" было жутко. Но надо значит надо.
Умом Заря понимала, что тюрьма должна быть жутким местом, но одно дело -- понимать умом, а совсем другое -- видеть в живую эти жуткие сырые подземелья, где людей по многу лет гноят заживо. Сердце девушки поневоле сжималось от жалости. Пусть даже некоторые из них, пусть даже многие в чём-то виноваты, но даже злодея, даже закоренелого преступника лучше уж казнить сразу, ну даже и сжечь, если тут не могут выбрать менее живодёрского способа казни, чем гноить тут много лет. Ей говорили, что иные после тюрьмы чуть ли не с радостью идут на костёр, и Заря теперь понимала, почему это так.
Всю техническую часть Томас взял на себя, Заре оставалась только идти, стараясь не наступить в какую-нибудь лужу и не подскользнуться в зловонной жиже. Время от времени раздавался крик, от которого кровь стыла в жилах. Чем были виноваты несчастные, которых так истязали? Может, просто усомнились в Святой Троице? Или в причастии?
Наконец они дошли до нужного места. В первый миг Заре показалось, что они ошиблись, так как лежавший на гнилой соломе был слишком бледен для метиса, и даже в неверном свете факела это было видно. Но ошибки быть не могло, брат Томас всё выполнил точно. Узник скользнул по ним равнодушным взглядом. Заря опустилась рядом с ним и заговорила на кечуа:
-- Приветствую тебя, хотя не знаю твоего имени. У нас мало времени, я и должна успеть сказать тебе главное -- я из Тавантисуйю, и меня прислал сюда сам Инти. Ты веришь мне?
-- Нет, -- ответил узник, -- скорее всего, это хитрость, подстроенная палачами, чтобы обманом вырвать из меня всё то, что не удалось вырвать силой. Я не верю тебе, женщина.
-- Поверь, я не собираюсь выведывать у тебя твоих секретов, я итак знаю про тебя и твоих товарищей многое. Подумай, ведь испанцам, которые стоят за заговором, не нужно вызнавать имена затаённых врагов Тавантисуйю. Это может быть нужно только нам, нашей Родине!
-- Тогда скажи пароль.
Заря нараспев произнесла:
У нашего Солнца сестра есть Луна
Искрилась под солнцем морская волна.
Волна иссохла, Луна же светит,
У стали цветами рождаются дети.
Для тех, кто был не в курсе родственных связей Инти, пароль выглядел нарочитой бессмыслицей, и даже случайно подслушанный врагом едва ли мог быть запомнен.
-- Теперь веришь? -- спросила Заря.
-- Не знаю, -- ответил тот, -- может, кто-то выдал его под пыткой? Скажи мне, кто ты?
-- Моё настоящее имя Заря, я была невестой человека, которого знали по кличке Морской Песок, но его настоящее имя Уайн.
-- Заря, неужели это ты, но как... это невозможно!
-- Долго рассказывать всё в подробностях. Поверь, меня прислал Инти, а остальное не так уж важно.
-- Я пересылал ему данные о заговорщиках под видом контрабанды.
-- Они не дошли. Скорее всего, их перехватили по дороге.
Поднатужившись, она смогла положить его себе на колени, но он был так слаб, что не мог сидеть сам, и его приходилось поддерживать. Брату Томасу она в этот момент показалась похожей на "Пьету".
-- Я скоро умру, Заря, может, через несколько дней. Как хорошо, что я перед смертью опять увидел тебя.
-- Неужели ты теперь умрёшь, Уайн? Один раз я тебя уже оплакала, но во второй раз...Это... это несправедливо, нечестно! -- в эту минуту она подумала о Хосе Идущем- В-Брод-Через-Туман, о Хорхе Хуане Симеоне, о Марине и прочих негодяях и мысль, что они будут жить, видеть Солнце, а Уайн так и умрёт здесь на соломе в вечном полумраке, была нестерпимой, -- Томас, скажи, неужели тут бессильно даже золото?
-- Увы. К сожалению, я слишком часто видел умирающих, чтобы обнадёживаться. Сейчас он не умрёт, проживёт ещё день-два, может, неделю. Если бы он был в чуть лучшем состоянии, можно было бы попытаться выдать его за труп и тайно вывезти из тюрьмы, но он такого всё равно не выдержит.
-- А может, всё-таки попробуем? Даже если он выйдет на свободу лишь мёртвым, то я хотя бы смогу похоронить его по обычаям нашего народа.
-- Учти, Мария, на это уйдёт всё золото, которое у нас есть, и мы не сможем сделать для твоей страны больше ничего. Заговор так и останется нераскрытым. Он же едва ли сейчас сможет сказать тебе многое, тем более что наше время истекает.
-- Я скажу тебе, где находится тайник с моими бумагами, -- ответит Уайн, -- он спрятан надёжно, едва ли его кто тронул. Там записаны все мои наблюдения, всё, что я считал важным... имена заговорщиков там же... Только пусть монах выйдет, я шепну тебе на ухо.
Томас подчинился. Заря внимательно запоминала. Проулок возле на главной площади, там аптека. Аптекаря можно не опасаться, он -- свой человек, правда, за это время хозяин мог смениться. Нужно сказать пароль, потом вынуть из пола определённый камень... Короче, всё относительно просто.
-- А всё-таки, на кого они хотят одеть алое льяуту?
-- На Кукурузного Початка, -- ответил Уайн.
Заря только ойкнула от неожиданности. Единственное, чем был известен этот в общем-то серенький человечек, это его глупость, точнее, административная дурь. Именно из-за неё он пару лет назад лишился поста наместника над областью аймара, и бы отправлен в ссылку, хотя некоторые говорили, что за ущёрб, причинённый им хозяйству, ссылки мало, по нему на самом деле золотые рудники плачут. Мыслимое ли дело -- заставлять людей сеять кукурузу на той высоте, на которой она заведомо не вызреет!
