Граф (СИ) - Злотников Роман Валерьевич

— Как ты?- участливо поинтересовался бывший майор, подскакивая с места и помогая жене усесться. Ева слабо улыбнулась.

— Ты такой заботливый, мой «Леонардо».

Даниил слегка смутился. Здесь отношение к беременным со стороны мужчин было… никаким. Это были не их проблемы. Совсем. Даже у любящих супругов. Беременность и роды — забота женщин. Мужчины на это просто не отвлекаются… Он же был продуктом совсем другого времени. Так что все его весьма скромные по меркам будущего знаки внимания воспринимались ею буквально как вершина любви и заботы.

— Ну это же наш малыш!

Жена улыбнулась.

— Он сегодня сильно толкался.

— Тебя не тошнило?

— Давно уже нет,- она мягко улыбнулась и, взяв его руку приложила её к своему налившемуся новой жизнью животу. Ребёнок почувствовал это и мягко толкнулся изнутри.

Забеременела она ещё до того памятного бала. Ну, который закончился мордобоем. Но узнала об этом уже после… ну нет здесь пока в аптеках тестовых полосок! Но зато есть понимание о циклах и бабки-повитухи, секущие это дело куда эффективнее дипломированных докторов. Так что уже к середине января всё стало ясно.

Своей беременности Ева Аврора страшно обрадовалась, потому что очень страдала от того, что после пяти лет замужества всё никак не может подарить мужу наследника. Ну вот такие здесь были представления о долге и главном женском жизненном предназначении.

Но узнал он об этом только после того, когда она… извинилась перед ним! Ну да, извинилась, что так подвела их семью, не сумев родить мальчика. Данька аж ошалел, растерянно уставившись на свою юную супругу, которой недавно исполнилось двадцать три. Потому что в этом её «проступке» в значительной был виноват сам… Нет, никаких противозачаточных препаратов пока ещё не изобрели (ну кроме «кондома» из бараньих кишок), но вот про «недельные циклы», привязанные к срокам овуляции, в покинутом им будущем читал. Жаль только уже намного позже того времени, когда это способно было хоть как-то повлиять на их с Марьяной половую жизнь… А вот сейчас решил применить это знание. Ну чтобы его юная жена окрепла после рождения дочери. А оно вон как вышло…

— Сильно устал?- участливо поинтересовалась Ева Аврора, когда Даниил вернулся на своё место и снова взял вилку с ножом.

— Да не очень,- пожал плечами Данька.- Сначала с Александром позанимались. Наконец-то запустили его игрушечную железную дорогу. Потом пришлось заехать в Корпус инженеров путей сообщения, где и застрял.

Они улыбнулись друг другу… но затем милое личико жены снова стало озабоченным.

— От Государя никаких известий?

Даниил стиснул губы и покачал головой. Николай отбыл к войскам в Польшу, категорически отказавшись брать его с собой.

— Я даже думать не хочу о ситуации, когда твою голову потеряю,- безапелляционно заявил он.- Так что нечего за мной увязываться. Ты здесь куда нужнее и полезнее будешь. А кому мою спину прикрыть — без тебя найдётся.- И никакие аргументы насчёт того, что если с Николаем что-нибудь случится, то самому Даниилу просто не жить — уж слишком много мозолей он оттоптал, и слишком лакомым куском владел, изменить его мнение не смогли.

Ева Аврора протянула руку и погладила его по щеке.

— Не волнуйся, всё будет хоро…- и осеклась. Потому что двери столовой резко распахнулись, и на пороге вырос дворецкий, за спиной которого явственно виднелась фигура в военном мундире. Даниил замер. Неужели… Николай?

— Что?- сипло выдохнул он. Дворецкий сделал шаг в сторону, пропуская унтер-офицера. Тот сделал шаг вперёд и, набрав воздуха в грудь, гулко начал:

— Государь-император…

Глава 5

— Chyba się zgubiliśmy… Cholerna śnieżyca! [13]

Генерал Радзивилл натянул поводья и слегка приподнял капюшон, вглядываясь в темноту. Бесполезно! Дождь, ливший сплошной стеной, не давал ничего разглядеть. Ну и где этот чёртов хутор, который обещал им поручик Влачевский, являвшийся уроженцем здешних мест? Неужели им придётся часами плестись в темноте по этому бурелому в поисках хоть какого-то укрытия? В таком случае лучше было бы просто сдаться этим восточным варварам. Уж как минимум крышу над головой и сухую одежду генералу и имперскому князю они бы обеспечили. Да и за горячей похлёбкой дело бы тоже, пожалуй, не стало…

Восстание началось славно — бурно, громко, весело! Русских войск в Варшаве было постыдно мало — глупый российский император отчего-то очень воодушевился идеей присоединить к своей варварской империи каких-то совсем уж диких горцев, обитающих на Кавказе, и множество частей были отправлены на ту войну. Так что со штурмом казарм проблем не возникло. Кроме того, восставший народ изрядно пограбил русских купцов и, как обычно, евреев, а перепившиеся студенты и мещане вдоволь поразвлекались с их жёнами и дочерями, а также с оставшимися в городе родственницами русских военных, сначала изнасиловав их, а потом прогнав голыми через всю Варшаву, весело погоняя тех кнутами и зашвыривая камнями до самой Вислы, где их и притопили. Ну а что ещё с ними делать-то — московитских ублюдков плодить?

В принципе, ничего из ряда вон выходящего не произошло — все революции пестрят подобными эпизодами. Те же французы во время своей Великой тоже изрядно поизмывались над собственными аристократками, раскладывая и хором употребляя оных на порогах их собственных дворцов, которые параллельно весело разграблялись. Цивилизованным нациям пристало делать вид, что ничего непотребного не происходит — обычная борьба за свободу… Но русские варвары поступили подло! Они буквально завалили Европу памфлетами, в которых выставляли горячих польских патриотов и борцов за свободу злобными ублюдками, способны только лишь грабить и насиловать. И самое обидное, им даже не пришлось ничего придумывать! Всё, что они излагали в своих памфлетах — являлось абсолютной правдой. Да, по его глубокому убеждению — извращённо поданной, раздутой, неполной, искусно препарированной, но, всё-таки, правдой. Которая очень сильно ударила по имиджу польских борцов за свободу в просвещённых странах. Но особенно сильно им навредило то, как получилось с наместником Царства Польского — Великим князем Константином.

Этот недоумок, брат обоих варварских императоров — прошлого и нынешнего, в принципе был вполне безобиден. Покорённый великой польской культурой и красотой польских женщин, он позволял полякам почти всё, не замечая, что его потуги стать здесь своим вызывают у истинных патриотов Польши всего лишь презрительную усмешку. В их глазах он вёл себя как мелкий африканский князёк, очарованный величием Британии и начавший носить европейскую одежду, устраивать five o’clock, и учредивший Английский клуб, при этом даже не догадываясь о том, что в глазах истинных англичан он всегда будет стоять ниже самого нищего британского сквайра… Но его терпели. И льстили в глаза. И прощали ему пребывание в его постели одной из первых польских красавиц. Потому что он был лучшим вариантом из всего того, что могла предложить эта варварская империя, тем не менее сумевшая разгромить самого Наполеона… Нет, в салонах Варшавы было принято отдавать главную роль в поражении великого корсиканца британцам, восхищаться великим Веллингтоном, оправдывая катастрофический восточный поход Бонапарта, в котором он потерял свои самые опытные и подготовленные войска холодом, бездорожьем, звериной природой восточных варваров, способных спать на снегу и питаться хвоей и отринувших все мыслимые правила цивилизованной войны, но Михаил Гедеон, прошедший ту войну с первого до последнего дня отлично знал, что это не так. В той войне победили именно русские. Значит русские были сильны. А раз нет шансов — нужно смириться и получить лучшее из возможного. И Великий князь Константин был как раз этим самым единственно возможным лучшим. Особенно учитывая, что он с одной стороны был братом нынешнего императора, а с другой — терпеть его не мог. И потому максимально ревностно относился к попыткам младшего братца совать свой нос в польские дела.