Ревизор: возвращение в СССР 44 (СИ) - Винтеркей Серж
— Хорошо, Эмма Эдуардовна, договорились. До контакта.
Положив трубку, Эмма Эдуардовна не знала, радоваться или расстраиваться. С одной стороны, новая работа подвалила, да ещё и достаточно рискованная. Это ж какой уровень ответственности — совместную конференцию с университетом из капиталистической страны, имеющей дружественные отношения с США, проводить. С этой точки зрения можно было сказать, что Ивлев принес ей серьёзные проблемы.
Но была и другая сторона, которая все меняла: даже если такая тема неудобная останется, то она, как организатор со стороны экономического факультета, сможет пригласить в Москву серьёзных советских учёных из разных городов, и получше с ними познакомиться. Если всё красиво сделать, то они этим приглашением очень довольны останутся.
А ведь ей через два года уже на защиту докторской надо выходить, и каждый доктор экономических наук, благожелательно к ней настроенный, на вес золота. Тем более ситуация у нее непростая — ее научный консультант по докторской диссертации, профессор Арон Иосифович Каценелинбойген, эмигрировал в октябре в Израиль… И вроде бы все понимали, что она тут вовсе не причем, и сама пострадала, нужно искать нового консультанта, но проблемы теперь у нее с защитой определенно могут возникнуть, когда придет время…
Ну и дальше: если японцы так рвутся сотрудничать, то непосредственно вслед за конференцией в Москве, скорее всего, будет проведена конференция в Токио. И есть шансы, что если она хорошо себя покажет на конференции в Москве, то Моложаев согласится отправить её на конференцию в Токио. А это будет жутко престижно, и на это можно будет сослаться в своей докторской диссертации. Так что грех жаловаться, что Ивлев все это затеял…
Кстати, надо, наверное, раз это его инициатива, и его в состав оргкомитета включить. Только не как студента МГУ, это будет решительно невозможно, а как сотрудника секретариата Президиума Верховного Совета СССР… Такую кандидатуру в ректорате точно не должны вычеркнуть…
Москва, квартира Ивлевых
Сижу дома, никого не трогаю, работаю над статьями и докладами, дети во дворе с няней и Тузиком гуляют, — вдруг телефон как звонит. Оказалось, Гаврилина….
— Здравствуйте, Эмма Эдуардовна…
— Здравствуй, Павел! Появились те японцы, про которых ты говорил. Только ранг конференции подняли — вместо студенческой конференции она будет полноценного научного уровня. Запиши себе название, которое пока что японцы предложили: «Экономическая футурология на примере перспектив экономики СССР и японской экономики».
— Надо же, подняли уровень! — сказал я, записывая.
— Да. Впрочем, это лишь повышает важность твоей инициативы. Поэтому я включаю тебя в оргкомитет конференции…
— Но я же студент… — удивился я.
— Пойдёшь как референт Президиума Верховного Совета. В общем, если так утвердят, то готовься — после возвращения с Кубы, нужно будет помочь с организацией…
— Понятно, помогу. — сказал я.
Попрощались, положил трубку. Ишь, как японцы развернулись… Видимо, послу так понравились мои выкладки по японской экономике, что решил послушать других советских специалистов по ней, судя по названию конференции. Надеюсь, они у нас есть вообще на факультете…
Звонок от замдекана напомнил мне о ноябрьской конференции в МГУ, на которую я тезисы Эмме Эдуардовне подать обещал. Начал и их тоже готовить… Погряз я что-то в бумагах совсем…
Вспомнил, что Шанцев с Ахмадом вчера праздновали «приземление» Вагановича в камеру с высоких позиций. Любопытно стало, как там у них все это прошло. Выглянул в окно — машины Шанцева уже нет. Значит, уехал… Набрал маму по телефону.
— Паша? Что звонишь, с детьми все хорошо? — тут же всполошилась Поля в своем фирменном стиле.
— Все хорошо, мама, не волнуйся! Практически выздоровели уже парни. Я просто позвонил узнать, как у вас там вчера празднование прошло… Шанцев же приезжал…
— А, ну это да, напраздновались они, конечно… Их вчера глубокой ночью Вася-негр привез на такси из ресторана какого-то в ужасном виде, по очереди их домой затаскивал. Шанцев как-то оклемался, и домой поехал с полчаса назад. А Ахмад с больной головой все еще спит…
— Так они что, и Васю подтянули праздновать? — удивился я.
— Ну да, его, — сказала Полина. — И правильно сделали. Могли в таком виде на проблемы нарваться. А так кто их тронет, когда они с майором милиции вместе пьют…
Ну, так-то верно… Глубоко правильное со стратегической точки зрения решение.
Меня вот только не позвали. Ваганович арестован, а я словно и не причем… Как будто без меня было бы вообще что праздновать… Вот уж эта эпидемия ветрянки некстати пришлась. А с другой стороны, что бы я там в ресторане с ними трезвый делал, когда они в дрова напились на радостях? Мне вообще пить много нельзя, ибо я такое могу рассказать, что никому знать обо мне точно не стоит…
В четыре часа дня позвонил Фирдаус.
— Паша, привет, — сказал он. — Я надеюсь, ты ещё с собакой своей не гулял? Погода сегодня вроде неплохая. Если я приеду через час, можем с тобой прогуляться?
Я посмотрел в окно — там явно собирался дождик. Впрочем, какая разница, мы же всё равно с Фирдаусом ведем такой разговор на тот случай, если прослушка на телефоне есть. Не факт, что потом, через несколько дней, когда разговор перепишут на бумагу и знакомиться с ним будут, станут разбираться, какая именно погода была спустя час после этого разговора в этом районе Москвы. Ну а если даже и дождь — то мало ли мы с Фирдаусом считаем хорошей погодой для прогулок именно дождь. У меня и самого в прошлой жизни была парочка знакомых, которые очень любили под дождём прогуливаться, так что не сказал бы, что это вообще какая-то экзотика.
Очень кстати этот звонок пришелся. Я уже заработался так, что спина начала намекать, что заболеть может. И голова уже почти чугунная. Договорились, что я через 50 минут просто на улицу с Тузиком выйду и погуляю, пока он не подъедет. Так и сделали.
Впрочем, долго ждать араба не пришлось. Фирдаус прекрасно уже знает Москву и время рассчитывает очень точно, когда куда-то едет. Так что он приехал, вышел из машины, и мы принялись неспешно прогуливаться вокруг нашего квартала.
— Я так понимаю, у тебя уже получилось с послом Японии переговорить? — спросил я Фирдауса.
— Да, ты знаешь, сам очень удивился, но он не просто со мной переговорил по телефону, он меня к себе ещё и в гости в посольство позвал. Представляешь, у него там прямо на столе сад камней устроен, очень забавно выглядит, — и Фирдаус было начал рассказывать дальше, но я поднял руку, останавливая его:
— Погоди, какая-то у меня мысль в связи с этим в голове мелькнула… А, понял! Вот как раз тебе дополнительная коммерческая идея: достаточно скоро всё японское станет очень популярно в Европе и в США, и вот в этот момент надо выйти на рынок, продавая вот такие портативные сады камней. Приличные деньги получится заработать.
Тем более что скомпоновать такой «сад камней» на продажу проще простого: насыпаешь в коробку чистого речного песочка килограммов 5–6, да кладёшь к нему несколько килограммов камней, а потом уже любой желающий, заплатив за это несколько долларов, у себя дома на столе этот песок высыпает и камни раскладывает, делая свой собственный сад камней. Себестоимость почти нулевая, сам понимаешь, основные расходы — это красивую красочную коробку сделать, чтобы привлекательно выглядела. А продать, вполне может быть, удастся сотни тысяч штук таких. Еще и бизнесмены будут покупать в качестве делового подарка друг другу, не только всякие любители японского…
Фирдаус тут же остановился, открыл блокнот и всё старательно записал. Потом покачал головой:
— Нет, Паша, нам решительно надо с тобой почаще общаться. Я ещё и рассказать толком ничего не успел, а у тебя уже прекрасная бизнес-идея на будущее появилась. Согласен с тобой, люди существа достаточно странные, могут и заплатить вот за такое, а если ещё хорошую рекламу сделать, то этот странный бизнес должен пойти. Ну ладно, давай я продолжу рассказывать про нашу встречу. А ты, если вдруг ещё какая идея появится, не стесняйся, сразу меня перебивай. Я не то что не против, я двумя руками за.
