Тиран Золотого острова (СИ) - Чайка Дмитрий

— Щитоносцы! За мной! — крикнул я и прыгнул на вражеский корабль, тут же растянувшись на мокром дереве. Ноги разъехались в чужой крови, я больно стукнулся о скамью, и это едва не стоило мне жизни. Полотняный доспех удержал дрянной тесак, а летящее в голову лезвие я отбил в сторону своим мечом. Удар под колено, и рядом со мной упал воющий босяк, который держится за голень, из который хлещет кровь. Добить его…

На корабль посыпались мои парни, и совсем скоро я оказался за спинами своих воинов. Ряд щитоносцев, ощетинившихся копьями, гнал пиратов к носу корабля. Воины держали строй, как их и учили. Я лично пообещал, что лишу доли в добыче того, кто решит показать свою доблесть. Четыре ряда по шесть человек — это все, что может поместиться на этой лохани. И эти четыре ряда каждые полминуты делали еще один шаг, спотыкаясь о скамьи и прижимая к носу отчаянно бьющихся критян. У тех нет ни малейшего шанса, потому что с борта биремы летят стрелы, и совсем скоро палуба оказалась завалена полуголыми телами, плавающими в собственной крови. Немногие уцелевшие попрыгали за борт и теперь гребли к берегу. До него всего стадий пять-шесть, это не расстояние для морского народа.

— Правь туда! — крикнул я кормчему, показывая направление окровавленным мечом. — Лучники — к борту! Ни один не должен уйти!

— А с кораблем что будем делать? — жадно спросили воины, утирающие пот со лба.

— Разделим по обычаю, — ответил я. — Свою долю получите серебром, по честной цене.

— А-а-а! — заорала морская пехота, которая еще не знала, что она так называется. А я, поднятый крепкими руками наверх, обозревал поле боя и думал только об одном:

— Только бы не уронили, балбесы! Только бы не уронили!

А потом я вспомнил еще одну важную вещь. Мачты перед проведением тарана рубили, а в более просвещенные времена — снимали. И теперь я знаю почему. Потому что они трескаются и их вырывает из посадочного гнезда. Осчастливленные этим новым знанием, мы пойдем до дома на веслах. Чудно время провели!

Глава 7

Когда тебя ударили по левой щеке, не вздумай подставлять правую. Если ударили, бей в ответ, иначе глазом не успеешь моргнуть, как лишишься и скота, и земли, а твоя жена и дети пойдут гуськом на рабский рынок. Такая тут жизнь. Именно поэтому мы высадились у крохотного городка, жители которого решили малость поправить свои дела за наш счет. Надо сказать, народ здесь поселился тёртый, а потому, причалив к берегу, мы не нашли ни одной живой души. Даже коз местные угнали в горы, как только увидели, что на горизонте появились непривычные обводы кораблей. Они прекрасно понимали, чем для них закончится визит незнакомого корабля.

Слово «высадка», правда, к нашему появлению на Крите подходило слабо. Мы просто жилы порвали, чтобы добраться до мелководья и выброситься на берег. У нас и выбора другого не оставалось, ведь экспериментальная модель корабля в момент тарана показала все просчеты и ошибки, что были сделаны при строительстве. Несколько усилителей, которые мастер Заккар-Илу поставил в районе носа, не выдержали и лопнули, и в двух местах открылась течь. Мы работали как проклятые. Все, кто не держал весло в руках, передавал наверх деревянные ведра, наполненные морской водой, и только это нас и спасло. Или нас спасли жертвы почтенного Заккар-Илу, как думали гребцы. Он столько серебряных колец богу Посидао набросал, что только мое почтение.

— Нам придется задержаться здесь, господин, — корабел внимательно осмотрел трюм и виновато развел руками. — Я взял инструмент, ведра со смолой и льняные жгуты для конопатки. Я боялся, что случится что-то подобное.

— Получится починить? — поморщился я.

— Да, господин, — кивнул мастер, — если не ввязываться по дороге в новые драки. По приходе домой мне придется разобрать оба борта в районе носа, а потом собрать заново. Но есть и хорошая новость: я вижу пару подходящих сосен. Мы сделаем мачты вместо треснувших.

— Уф-ф! — облегченно выдохнул я. Мне совсем не улыбалось махать веслом сутки подряд.

А в поселке пиратов веселье только начиналось. Парни рассыпались по кривым улочкам, вдоль которых стояли хижины, сложенные из обожженного на солнце кирпича. Тростниковые крыши и крошечные окошки были до боли знакомы. Так жили почти везде. Впрочем, несколько домов выделялись из ряда прочих. Они побогаче, и выстроены в два этажа, а кровли имели плоские, из утрамбованной до состояния камня глины. Первый этаж — загон для скота, а потому именно туда побежали воины, горя надеждой в алчных глазах. Тщетно. Навоз на утрамбованном полу свидетельствовал о том, что здесь обычно держат пару волов, но вот сейчас их угнали на десяток стадий от этого места. Можно бы поискать, но на горных тропах нас ждет засада. Это прямо к бабке не ходи.

— Есть что-то путное? — я брезгливо осмотрел хлам, сваленный в небрежную кучу.

Это о нем столько песен спето? Славные битвы и богатая добыча? Дрянь какая-то лежит, вызывающая интерес только у самых нищих из моих парней. Щербатые горшки, тряпки, грубые скамейки и деревянные вилы. Ни инструмента металлического, ни тканей хороших. Все утащили жены местных пиратов. Кстати, судя по количеству домов, мужики тут, если и остались, то совсем немного. Большую их часть мы только что утопили.

— Зерно и масло нашли! — услышал я радостный вопль.

— А вода тут есть? — спросил я.

— Вино! — вторили им другие голоса. Ну, тоже ничего. Хоть что-то, не впустую сходили.

— Грузи на корабль! — скомандовал кормчий, и гребцы, весело переругиваясь, потащили кувшины со съестным. Их местные уволочь с собой не смогли. Рогами Тешуба клянусь, они прямо сейчас разглядывают на нас со скал и матерят почем зря.

— Мастер Заккар-Илу! — повернулся я к корабелу, который тоже, не отрываясь, смотрел на прибрежный городок. Ему, пережившему штурм Угарита, многое из виденного было знакомым. В его глазах застыла глухая боль.

— Да, господин! — очнулся он и перевел на меня взгляд.

— Мне нужно пять таких кораблей, — сказал я. — И как можно быстрее. Что тебе для этого требуется?

— Два, господин, — ответил мастер. — Если нужны такие корабли, то я смогу построить только два. У меня нет больше сухого леса, и этот проклятый негодяй… Прошу прощения, господин, ваш наместник в Угарите, уважаемый писец Аддуну скоро привезет его на Сифнос. Остальные корабли я построю не раньше, чем через пару лет. Кедр нужно будет срубить зимой, ошкурить, расколоть на доски, а потом замочить в мелководной лагуне. Когда соленая вода вытянет влагу, доски нужно сложить на горе под навесом так, чтобы ветра продували штабель насквозь. Для этого потребуется не меньше двух лет, господин, и тогда корабль послужит еще вашим внукам.

— Дерьмово! — задумался я. — Нет у меня столько времени. А если сделать корабль из сырого леса?

— Он и двух лет не протянет! — возмущенно посмотрел на меня мастер. — И то, если хорошенько его осмолить, постоянно конопатить щели и хранить такой корабль на берегу. Нечего и думать приделать к нему таран. Он может дать течь, даже если гребцы на нем слишком громко испортят воздух.

— Тогда так и сделаем, — кивнул я. — Две биремы из сухого кедра и еще десять огромных лоханей из обычной сосны. И ты закладываешь на сушку корабельный лес.

— Мы опять будем воевать, господин? — грустно улыбнулся мастер. — Для меня унизительно делать такую плохую работу, но я понимаю, для чего это нужно. Я построю все, что вы велите.

— Ты построишь даже больше, — задумался вдруг я. — Сколько досок вы делаете из одного бревна?

— Две, господин, — ответил слегка удивленный мастер.

— Будем делать четыре, — сказал я. — Я тебе потом покажу как. А пока иди, работай. Корабль сам себя не починит.

Он управился за два дня, кое-как стянув веревками прохудившийся борт. Воины срубили сосны, сделали из них мачты, а потом поставили их на место, забив клинья в посадочное гнездо. Степс. Это место называется степс. Только для здешнего уха эти слова и впрямь кажутся лаем собаки. Надо что-то новое придумывать.