Станислав Лабунский - Зима стальных метелей
Девушка присела, осмотрела тонкие белые рубцы на обнаженном торсе, на руке, на бедре. Еще вчера на их месте зияли страшные раны, каждая из которых без экстренного медицинского вмешательства убила бы человека за минуты. Она видела их своими глазами, черт побери!
Не сумев сдержаться, Вера прикоснулась к самому длинному шраму и тут же почувствовала странное щекочущее ощущение в кончиках пальцев. Чуть осмелев, она провела по торсу мужчины ладонью. Ощущение усилилось. Кожа Грассатора была приятной и теплой. Вполне человеческой.
Широкая грудь вздымалась размеренно, дыхание ровное, а ведь он говорил, что у них нет рефлексов. Но ведь дыхание — тоже рефлекс. Хотя, кто знает, возможно, он действительно его контролирует.
Проведя ладонью по щеке, Вера почувствовала шершавость щетины. И волосы у него растут, как у любого другого мужика… Мда, на ангела он действительно не очень похож. Где крылья, опять же?
Вера улыбнулась и в следующий момент отдернула руку — Грассатор открыл глаза.
— Ты не спал, — констатировала она.
— Не весь. — Грассатор улыбнулся в ответ. Сел на диване.
— Мог бы предупредить.
— Ну, если тебе захотелось меня потрогать — что с того? Люди редко верят глазам.
Вера присела рядом:
— Слушай, можешь списать это на чисто женское любопытство, но… Вы там, в кафе, упоминали некую девушку, дескать византийку. — Вера заметила грусть в его глазах и поспешила объяснить: — Извини, я не хочу лезть в чужие дела, просто интересно: если для вас человеческое тело — лишь камуфляж, то взаимоотношения полов вас вообще не должны интересовать, верно? Вам, вероятно, все равно, кто перед вами — мужчина или женщина, вы ничего не ощущаете такого…
— Заблуждаешься. Я воплотился в мужском теле, так уж получилось, и никогда не был в женском, и этим мало отличаюсь от обычных мужчин. При этом мужчина я уже многие века, так что в какой-то степени я даже более мужчина, чем другие. А гормоны — обязательное приложение к телу, тут никуда не денешься. Да, мы можем их контролировать, но иногда просто не хочется.
Вере показалось, что улыбка Грасса превратилась в ухмылочку… Нет, на ангела он определенно непохож.
— Не хочется, значит… — пробормотала она.
— Разве что детей у нас быть не может, — добавил Грассатор как-то даже чуть печально, хотя скорее всего девушке показалось.
— Ну, ничего удивительного…
От дальнейшей неловкости ее спас телефонный звонок. Вера поспешила к аппарату:
— Да?
— Здравствуй, дорогуша. Уверен, что ты меня узнала. Позволь выразить свое восхищение — для ничтожества у тебя на редкость острые зубки. А теперь позови, пожалуйста, нашего общего друга, я знаю, что он еще с тобой.
Вера не смогла вымолвить и слова, она просто застыла, но Грассатор понял все по ее лицу и отнял трубку.
— Экзукатор, — прошипел он.
— Мое почтение, Грассатор. А ты — молодец. Можешь записать себе в заслуги две вещи: первая — ты еще жив, вторая — ты несколько расстроил мои планы. Впрочем, не знаю, как нам будет правильнее разделить очки за этот раунд — троих-то я все-таки казнил.
— Казнил? Казнил?! Ах ты ублюдок!
— Ну, не заводись. Я оставлю тебя на время, ведь чего бы ты там себе ни надумал, а ваша смерть — далеко не главная моя цель. Это так — восстановление справедливости и устранение проблем в будущем. Понимаю, что с тобой нам договориться уже не удастся, ну да не беда, ты все равно на меня выскочишь, как зверь на ловца, и тогда мы закончим нашу потеху. Или ты продолжишь бегать от меня, как трусливая тварь? А? Выбор за тобой. Кстати, я приготовил прощальный подарок. Тебе и твоей ручной обезьянке. Надеюсь, вам понравится. Я не особенно рассчитываю на успех, однако мой подарок в очередной раз продемонстрирует, с кем тебе посчастливилось потягаться, покажет, что все вы — старые пердуны, достойные лишь казни или подчинения, и подтвердит, что будущее этого мирка за мной. До встречи.
Грассатор бросил трубку прежде, чем Экзукатор закончил свою тираду.
— Собирайся, — бросил он Вере. — Времени мало. Скорее всего, его «подарки» уже здесь, иначе он бы не позвонил.
— Что он сказал?!
— Ничего стоящего. Этот ублюдок так ненавидит людей, а тщеславия и мстительности у него — как у самых паскудных представителей человечества. В конце концов, мы все из одного теста. — Грассатор натянул футболку, накинул куртку.
— Я думала, что ангелы — совершенны, но глядя на поступки этого…
— Ангелы — всего лишь название. И если ангелы совершенны, то их не существует. Несовершенство — двигатель Вселенной. А мы наполовину люди, не забывай, и уж людей совершенными существами назвать совершенно невозможно.
— Да-да, конечно, я уже поняла. Так он идет?
— На этот раз не сам. Возьми документы, деньги, немного одежды, мелочи, которые тебе дороги, но не нагружайся сильно. — Грассатор исчез на кухне.
— А мы успеем убежать от них? Ты сказал, что они уже здесь.
— Мы бежим не от них. Ни от Экзукатора, ни от его прихвостней я больше бегать не собираюсь. Лекс, Нокс и Сутеки не побежали бы. — Грассатор вернулся с большим кухонным ножом в руке. — Надо было оружие вчера подобрать…
— Но зачем тогда вещи… документы?
— У властей к тебе накопилось уже столько вопросов, что объясниться ты вряд ли сумеешь. И через несколько минут вопросы добавятся. Мы покидаем город. У нас есть общий счет в швейцарском банке, я дам тебе столько денег, сколько понадобится для новой жизни.
— У вас счет в банке? Вы же вроде бы даже паспорта не признаете. Или, как это говорится — с волками жить — по-волчьи выть?
— Что-то вроде этого. Да, и ноутбук не забудь, он может нам пригодиться.
— Безумие какое-то!
— Делай как я сказал. А сейчас — закрой за мной…
17
Услышав, как за ним защелкнулся замок, Грассатор сконцентрировался. Он уже знал, что люди, пришедшие по их душу, здесь. Четверо в лифте поднялись наверх и теперь спускались по лестнице, еще четверо поднимались по лестнице снизу.
Он решил начать с верхних.
Вбросил в кровь порцию адреналина, затем еще и еще. По телу разлился знакомый жар, мышцы натянулись, словно струны, кровь принялась пульсировать в висках, зрение стало резче, контрастнее.
Сжав нож крепче, Грассатор широкими прыжками устремился вверх по лестнице.
Не сбавляя скорости, он перемахнул через перила на верхний пролет, сбив мужика, идущего первым. Тот саданулся о стену и начал сползать, выронив пистолет. Грассатор пригвоздил его ножом, подхватил пистолет и расстрелял идущего следом, так до конца и не понявшего, что же произошло.
Перекинув через себя завалившееся тело, Грассатор метнулся к третьему. Тот успел вскинуть оружие, но Грасс перехватил руку противника с пистолетом, сильно крутанул, а рукояткой своего пистолета заехал ему точно в переносицу. Брызнула кровь. Противник закряхтел, подался назад, споткнулся и шлепнулся на ступеньки. Грассатор застрелил его одним выстрелом в голову.
Четвертый был уже тут как тут. Улучив момент, он шмыгнул за угол на верхней площадке и, высунувшись оттуда, выстрелил.
Грассатор знал, что он там, но уйти с траектории уже не успевал — сказывалась теснота лестничного пролета. Пуля врезалась ему в правый бок спереди и вышла в районе почки. Резкая боль проводила ее по всему пулевому каналу и тут же исчезла, ведь свою задачу она выполнила — подсказала телу о ранении, указала, где именно и насколько серьезно, а затем могла лишь помешать. Грассатор мгновенно перенаправил кровоток в обход поврежденных тканей, так что ни капли не просочилось наружу либо внутрь. Прекратил работу поврежденной печени и почки. Бросил в бой легионы лейкоцитов, безжалостно расправляющихся с частичками одежды, пороха и другой заразы, занесенными в организм пулей, а также с погибшими в сражении собратьями, не давая образоваться гною. Следом за ними, закрывая бреши в рядах, активно плодились клетки. Организм действовал споро и грамотно, выполняя привычное дело, к тому же на этот раз работы оказалось немного. Бывало и хуже.
Не медля ни секунды, Грассатор метнулся в сторону, ухватился за перила верхнего пролета, перемахнул через него, оказавшись выше врага. Присел, вскинул оружие. Растерявшийся противник, полагавший, что уже разделался с объектом, успел лишь с ужасом взглянуть в смертельный мрак направленного на него пистолетного дула. Выстрел — и он скатился с лестницы.
Четверо других уже подбегали снизу.
Грассатор решил действовать стремительно, не теряя эффекта неожиданности. Пропустив двоих, он вновь перемахнул через перила, теперь уже вниз, оказавшись в середине четверки.
Одна рука откидывает оружие ближайшего противника, другая бьет в лицо рукоятью. Разворот. Тот же прием со вторым, тем, что чуть повыше на ступеньках. Выстрел. Самый верхний валится с дыркой в затылке. Выстрел. С пулей в сердце катится вниз замыкающий процессию враг. Два выстрела. Больше не поднимутся те, что с разбитыми носами. Звенящая тишина, и только кровь журчит по ступеням.
