Гай Орловский - Победный «Факел Гаргалота»
Мое сердце невольно сжалось, однако зеленушка промчалась на его фоне легко и беспечно, подчеркивая, что между ними расстояние ой-ой.
Или же ее скорость такова, что на притяжение внимание обращать просто не стоит.
Я даже споткнулся, засмотревшись, а мой провожатый как того ждал, остановился на той стороне площади, держась в тени, а когда я приблизился, сказал тихо:
– Вон по той улице… Нет, по соседней!.. Прямо и прямо до самого конца. В тупике дом, дверь будет открыта.
– Хорошо, – ответил я. – Понял.
– Я вас покидаю, – сказал он совсем тихо. – Так надо.
– Хорошо, – повторил я, – не засвечивайтесь.
Уже в одиночестве прошел пару сотен шагов, и тут из темноты впереди вышли четверо мужчин, крепкие с виду, развернулись в мою сторону.
Сердце мое моментально стукнуло тревожно, а затем пошло барабанить по ребрам, ускоряя темп. Кто бы это ни был, в лучшем случае ищут просто приключений, а в худшем их направили именно на меня. Простые грабители постарались бы сразу отрезать путь к отступлению, а то и набросились бы сразу.
Я замедлил шаг, а эти четверо, весело переговариваясь, сделали вид, что только сейчас заметили еще кого-то на улице, раздвинулись шире, перегораживая дорогу.
Глава 10
Все в чем-то одинаковые, хотя по росту и сложению и отличаются, только через пару мгновений сообразил, что для уличных грабителей выглядят слишком хорошо. Не из-за одежды, облачены демонстративно чуть ли не в тряпье, но если грабители обычно нечто хилое и мелкокостное, то в этих чувствуется налет бывалых воинов, даже движения выдают силу и уверенность.
Я торопливо всматривался в темноту улицы, наконец в просвете между двумя здоровяками увидел мелькнувший голубой силуэт, почти незаметный, но если сосредоточиться, то вижу, как кто-то прижался к стене дома и смотрит, судя по положению тела, в нашу сторону.
Один из загораживающих дорогу сказал с интересом:
– Этот глерд, судя по его виду, идет не от женщины, а к женщине!
– Значит, – подхватил второй, – при деньгах…
– Все равно истратит, – добавил третий.
Я остановился, а четвертый сказал почти равнодушно:
– Слушай, глерд… мы поиздержались в последнем кабаке. Ты, как благородный человек, жаждешь нас выручить…
– Это как? – поинтересовался я. – Снять с вас еще и сапоги, чтобы лучше запомнили?
Трое переглянулись, а четвертый, явно их вожак, сказал с нарастающей в голосе угрозой:
– Благородные люди так не разговаривают, глерд.
Я сказал обидчиво:
– Это хто тут благородный? Кому рога сшибить, чтобы не обзывался?.. В общем, ты, морда тупая, отступи чуть. Не назад, а в сторону.
– Чего?
– Вправо или влево, – пояснил я. – Мне без разницы.
– Зачем?
– Отступи, – велел я, – увидишь.
Я говорил все тише и таинственнее, чтобы затаившийся в плотной тьме незнакомец, прислушиваясь, сделал пару шажков в нашу сторону. Он так и сделал, но все же не вышел на залитую ярким лунным светом улицу.
Громила прорычал:
– Ну давай, показывай…
Я уже изготовился в позицию для стрельбы, выстрелы прогремели сразу в момент, как только тяжелые рукояти из холодного металла впечатались в мои потные ладони.
Человек в тени дернулся и осел, а я моментально выстрелил уже в двух, что в центре. Третий успел прыгнуть на меня, но я отодвинулся и всадил в него две пули.
Вожак выхватил нож, но остановился, блестя широким лезвием. Я смотрел на него в упор, а в его надтреснутом голосе на этот раз прозвучал откровенный страх:
– Погоди… кто бы ты ни был… мы только пошутили…
– Неудачно, – ответил я.
Он поспешно отступил на шаг и вложил лезвие в ножны на поясе, но я снова сдвинул кулаки с пистолетами и нажал на спусковые скобы.
Его отбросило к самой границе тени. Там уже недвижим и человек в темном плаще, некрупный, явно не бойцовского сложения. Широкополая шляпа, скрывающая лицо, слетела с головы, обнажив лысину. Лежит лицом вниз, кровь все еще течет, расплываясь темной лужей. Хорошо, пусть лежит.
Понятно, что ничего не понятно, даже то, кто послал: сам королевский секретарь Курт или же послы Гарна и Пиксии решили проверить на излом. Похоже, хотели только проверить, на покушение не похоже, но не жалею, что перестарался: кто знает, во что вылилась бы их проверка.
Еще сотню шагов в багровой тьме, которую лишь однажды озарило зеленым светом, и впереди наметился тупик, улица заканчивается, упираясь в добротный двухэтажный дом из природного камня.
Не богатый, но и не бедный, такие ничем не примечательные менее заметны в большом городе, кроме того, позволяют разместить незаметно как охрану, так и дозорных, что заранее предупредят об опасности.
Я поднялся на крыльцо, тоже широкое и добротное, хорошо здесь живут, толкнул дверь, не поддалась, но когда потянул на себя, пошла легко и без скрипа, несмотря на заметную монументальность.
Коридор почти не освещен, если не считать шагах в пяти мелкую свечу на стене, там же в полной неподвижности ждет человек в низко надвинутом на глаза капюшоне.
Я остановился, а из-под капюшона донесся негромкий голос:
– На улице ничего не случилось? Вроде какой-то шум был…
– Правда? – спросил я в удивлении. – Даже шум?
– Ну да…
– Нет, – ответил я авторитетно, – не слышал. Я вообще-то, когда ем, то глух и нем… Благородный человек в глубокой задумчивости не должен обращать внимание на всякое своеобычное. А города все шумные… Не думаете купить домик на природе?
Не поднимая головы, он сделал шаг в сторону.
– Вам сюда, – ответил так же коротко, – а потом по террасе налево. Там в конце дверь.
– Не проводите? – спросил я.
– Нет, – ответил он и растворился в темном проходе.
– Гостеприимные здесь люди, – пробормотал я.
Терраса вела вдоль стены достаточно долго, дом большой и зажиточный, а стена толстая и высокая. Неожиданно навстречу попалась юная девушка с предельно низким вырезом платья, так что видны даже края алых кружочков пышной, как сдобные булки, белой груди, что колыхается при каждом движении, словно распираема горячим молоком.
Она улыбнулась поощряюще, мой мужской взгляд трудно не заметить, прошла вплотную, ухитрившись задеть тугим горячим бедром.
Я оглянулся, как не посмотреть такой вслед, в самом деле задница пышная и круто приподнятая, так и просится в ладони, задержал на лице это выражение, пусть те, кто наблюдает, убедятся, что меня стоит ловить и на такие приманки. Дескать, молодой, дурь в голове, за сиськи и жопу Отечество продаст.
Наконец вон дверь, я потянул на себя, неохотно начала открываться, настолько толстая и тяжелая, словно вся из каменной глыбы.
Голос из темноты произнес приветливо:
– Проходите в комнату, глерд Юджин!.. Там для вас зажигают свечи.
За моей спиной негромко, но по звуку слышно, что плотно, захлопнули дверь, потом довольно быстро позажигали светильники вдоль стен и свечи на середине стола.
В креслах двое немолодых глердов с приветливыми лицами, смотрятся добродушно, оба улыбаются, один шире, другой более скупо, но доброта и благожелательность так и плывут от них волнами, вот-вот утопят.
Один сказал легко:
– Садитесь, глерд Юджин!.. Я Марк Грандерг, представляю в Дронтарии интересы моего королевства Гарн… а это мой друг и соперник, Левис Бурнель, он следит ревностно, даже слишком ревностно, чтобы не нарушались интересы Пиксии.
Я опустился в кресло, нужно что-то сказать, изрек так же непринужденно:
– А я представляю интересы самого себя, самого ценного для меня и любимого человека. И всегда стараюсь что-то сторговать к его выгоде.
Они засмеялись, как самой лучшей в мире шутке, нужно в этом месте начала разговора засмеяться, так принято, создает атмосферу, Марк Грандерг сказал с предельной благожелательностью:
– Мы рады встретиться с вами, глерд Юджин!.. Его Величество король Дронтарии ценит вас…
– Высоко ценит, – уточнил Бурнель значительным голосом.
– Что делает вас и нашим другом, – добавил Грандерг. – Мы соседи Дронтарии, а соседи должны жить в дружбе и всемерном уважительном уважении друг с другом.
Бурнель спросил с великим интересом:
– Вы ведь не дронтарец, верно?
Грандерг взглянул на него с подчеркнутым укором, это чтобы я видел, дескать, никакой командной игры, но тут же обратил взор на меня в ожидании ответа.
Я сказал без всякого смущения:
– Вижу, вы уже догадались. Да, все верно, я в своих странствиях и жажде повидать мир добрался сюда из очень далеких королевств. Скажу сразу, чтобы у нас не было недопониманий, я из очень просвещенного и развитого, где все лгут и предают друг друга, потому никакого – три ха-ха! – слова чести, как в Дронтарии и у прочих ее соседей. Вы, как дипломаты, меня понимаете.
