Кулачник 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Вспомни Али, когда он выходил против Джорджа Формана, брат? Вспомни, как Величайший вытирал спиной канаты, а потом — бам! Один точный удар и Форман на полу! А знаешь почему? Потому что, пропуская тяжёлые удары, он продолжал в себя верить!

Шама глубоко вдохнул, будто впитывая слова, но потом медленно покачал головой.

— Ну Али — это Али. А я не Али.

Я усмехнулся и сжал его плечо.

— Али тоже когда-то был «просто Али». Пока не вышел и не сделал невозможное.

В глазах Шамы вдруг мелькнула искра. Я понял, что слова попали в цель. Наклонился ближе, чтобы он слышал только меня.

— Шама, вспомни Бастера Дугласа. Когда он нокаутировал Майка Тайсона. Все тогда считали его мясом для статистики, проходным мешком. Ставки против него принимали один к сорока. Никто не верил. А он вышел, поверил в себя сам и победил! Надрал зад самому опасному сукиному сыну на земле!

Я ткнул пальцем в его грудь.

— Вот и ты так. Если ты сам в себя не поверишь — никто этого за тебя не сделает. Никто, понял?

Шама сжал кулаки, в его глазах уже не было той же тени сомнения, что минуту назад.

— Я не знаю, что смогу ему противопоставить, — в сердцах признался он. — Мы бойцы разного класса.

Я знал, что Шама задаст этот вопрос. И как тренеру, под началом которого множество пацанов выигрывали свои бои за счёт правильно подобранной тактики, мне было что сказать.

— Ты же дагестанец, брат. У тебя борьба на уровне. Не дай ему дышать. Забери клинч, вцепись в него как пиявка, измотай. Пусть он почувствует, что это не танцы в стойке, а грязный бой.

Шама нахмурился, впитывая слова.

— Он ударник. У него все преимущества только если бой пойдёт по его правилам. Если ты будешь стоять перед ним или попытаешься боксировать — он разобьёт тебя на дистанции. Просто разберёт! Но если ты навяжешь ему свои правила, если заставишь его играть в твою игру — то шанс у тебя есть. Настоящий.

Я видел, как в глазах Шамы что-то щёлкнуло. Сомнение ушло, на его место пришла уверенность. Он начал верить в себя. А когда боец верит — это половина победы.

Я не заметил, как за эмоциональной накачкой прошло оставшееся до боя время.

— Выход, Шамиль! Готовься! — сказал ассистент.

Шама поднялся со скамьи. Лицо у него было напряжённым, но уже другим — не испуганным, а скорее заряженным. Он протянул мне руку, мы стукнули кулаками. Его рука дрожала от нетерпения.

— Спасибо, брат, — шепнул он. — За то, что помог голову на место поставить.

— Иди и делай своё, — ответил я. — Всё у тебя для победы есть.

Шама глубоко вдохнул, хлопнул себя ладонями по щекам, приводя себя в боевую готовность.

— Ну, погнали! — выдохнул он.

Я отвесил ему лёгкий подзатыльник, провожая в сторону ринга. Если на первом бою Гены и Толи я не стал секундировать никого из пацанов, то здесь собрался стоять в углу.

— На ринг приглашается… — послышался голос одного из Решаловых. — Ш-ш-шамиль!

Шама шёл уверенно, заряженный на победу. Я, прихватив полотенце и воду, пошёл следом.

— Не остывай, — подсказал я Шаме, видя, что тот перестал разминаться.

— А теперь поприветствуйте одного из фаворитов нашего шоу! — Паша начал представление соперника.

Феномен вышел из-за кулис медленно, с тем самым выражением лица, будто он уже всё решил. Можно было по-разному относиться к такой подаче, но она работала и в какой-то мере ставила в ступор.

Улыбка расползлась по губам Феномена. Он напоминал зверя, которому осталось только добраться до добычи. Взгляд сразу же нашёл Шаму. Смотрел он так, как кошка смотрит на птицу в клетке.

Но Шама не отвёл глаз. Я видел, что он не уступит в психологии. И это было правильно.

Феномен забрался на ринг, одним движением перемахнув через канаты. И… сделал то, что от него ждали. Он поднял руку и показал два пальца, давая понять, что завершение боя придётся на второй раунд.

Я наклонился к Шаме.

— Не ведись. Слышишь? — зашептал я. — Он пытается забраться тебе в голову. Ты начнёшь думать про его второй раунд, начнёшь делать всё, чтобы это не случилось… И именно так ошибёшься.

Шама кивнул, но я видел, как он напрягся, уже прокручивая «прогноз» Феномена в мыслях.

— Это распространённый приём, — продолжил я. — Так делал Конор, когда выходил против Жозе Альдо. Он столько раз повторял, что уложит его в первом раунде, что Альдо сам открылся, полетел вперёд. И что думаешь? Всё закончилось за тринадцать секунд… Шама!

Я вырвал Шамиля из оцепенения.

— Пусть играет в игры. У тебя свой план. Иди и выполняй его.

Шама кивнул ещё раз, и я почувствовал, что мои слова дошли по адресу. В его глазах снова загорелся тот самый огонь, который я жаждал увидеть.

— Бойцы в центр! — скомандовал рефери.

Шама и Феномен встали по разные стороны от судьи, слева и справа.

Феномен, как всегда, был в очках, которые не спешил снимать. Ноги расставил широко, уверенно, будто ринг принадлежал только ему. Он возвышался над Шамой примерно на полголовы, но тот и не думал пасовать. Стоял ровно, плечи расправлены, смотрит в глаза сопернику.

Рефери начал читать стандартные правила:

— Боксируем честно, удары ниже пояса запрещены, слушаем мои команды…

Но я видел, что Шама его почти не слышал. Он пытался поймать глаза Феномена. А глаза были скрыты за тёмным стеклом.

И вдруг Шама одним резким движением сорвал с Феномена очки и бросил их на канаты.

— Смотри мне в глаза! — крикнул он.

Я видел, что Феномен такого явно не ожидал. На секунду он застыл, но потом губы растянулись в ехидной улыбке. Он отступил на полшага, снова поднял два пальца.

— Боец, ещё раз выкинешь нечто подобное — и сниму балл, — строго предупредил рефери. — По углам! Угловые покиньте ринг!

Шама и Феномен разошлись каждый в свой угол.

Гонг ударил, и Шама бросился вперёд, будто его держали на цепи и только что отпустили. Он пошёл отчаянно, смело, не щадя себя. Первые обмены выглядели достойно. Шама рубился честно, смело, кулаки свистели, попадания тоже были.

Но я видел другое. Шама не прислушался к моим словам. Вместо того чтобы вязать соперника, забирать клинч и ломать его на ближней дистанции, Шама пытался перерубить Феномена в стойке. А в стойке его шансы были равны одному — случайно попасть.

Феномен двигался по-другому. Хладнокровно. Он видел каждый удар, читал их заранее, как открытую книгу. Его стопы смещались на полшага, и Шама раз за разом промахивался.

Самое неприятное было то, что Феномен специально давал Шаме вымахаться. Он не спешил контратаковать, не включал мощь, а позволял ему бить, заставляя выглядеть сильным и поверить в себя.

Я понимал, что потом, когда Шама выдохнется, Феномен включится и выставит его идиотом.

Я сжал кулаки у края ринга, наблюдая за тем, как Шама наращивает темп.

— Не ведись, Шама… не ведись… — заорал я.

Но он уже влетал в очередную атаку, не замечая, что ситуация начинает ускользать у него из-под контроля…

— Работай! Вяжи его! Не лезь так!

Увы, Шамиль меня не слышал. Я видел в его глазах ярость, ту самую, что буквально сжигала изнутри. Ему было важно не только ударить Феномена — он хотел доказать самому себе, что не боится и способен биться на равных с соперником такого калибра.

Я слишком хорошо знал это чувство. Бывало, сам летел в такие атаки с открытым забралом и платил за это дорого. Против простых соперников это срабатывало. Но против таких, как Феномен, — никогда.

Секунд за двадцать до конца боя произошло то, что я боялся.

Феномен резко изменился. Исчезла ленивость, исчезла игра. Он включил холодную мощь. Начал выбрасывать удары — разовые, но такие тяжёлые, что каждый мог запросто снести голову с плеч.

Шама пытался защищаться, но защита трещала по швам.

И самое мерзкое — Феномен делал это с демонстративной лёгкостью. Несколько раз он намеренно опустил руки, открыл корпус, будто показывая: «Ты мне не представляешь никакой угрозы. Я могу позволить себе играть с тобой».