Магнат. Люди войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

После короткого сообщения о помолвке американская, а следом и европейская пресса сошли с ума и кинулись наперебой обсасывать главную новость января 1933 года — супер-наследница выходит за супер-миллионера!

Писаки рыли и копали, подсчитывая будущее совместное состояние, биржевые гуру делали потрясающие по нелепости прогнозы о слиянии EF Hutton с Grander Inc, опубликовали два интервью с владельцем ювелирного магазина, продавшего кольца, тут же развернули спекуляции на тему моих отношений с Татьяной и так далее. Складывалось впечатление, что в мире больше нет достойных новостей. Никого не заинтересовало ни восстание голландского «Потемкина», броненосца De Zeven Provincien в Индонезии, ни предоставление Штатами независимости Филиппинам. Померк даже фортель президента Германии, когда Гинденбург назначил канцлером Адольфа Гитлера и на следующий день распустил рейхстаг.

В вестибюле «Лютеции», на тротуарах около входа и в ближайших кафе паслись репортеры, папарацци, искатели автографов, сумасшедшие… Даже Маяковский разродился обличительным стихом в духе «лучше бы пенсионерам отдали».

В такой обстановке я ничего лучшего не придумал, как отправить весь наш кочующий цирк обратно в Овьедо. Там-то можно просто укрыться в поселке, а то и крепко прищучить излишне любопытных.

Пока я там женихался, Ося и Панчо работали. Еще до отъезда Ося доложил, что первая партия советского золота легла в швейцарские хранилища, а первый пароход с турецким зерном прибыл в Одессу. Советские власти отреагировали скупо — телеграмму с благодарностью прислал Куйбышев, председатель Госплана (ВСНХ ликвидировали год назад), этим все и ограничилось.

Но турки жаждали больше техники, а Советы — больше станков, так что у нас появился хороший шанс урезать хлебный экспорт из СССР. Глядишь, такого ужаса, как в реале, не случится.

Панчо с парижской «резидентурой» вовсю отслеживали оружейные новинки. Если появления автоматической зенитной пушки Bofors L40/60 я ожидал, то информация из Бельгии выглядела странно. Некий испанский представитель желал заключить немаленький контракт на поставку. Пулеметы ему требовались сотнями, винтовки и ручные гранаты — тысячами, а патроны — миллионами. Это не могло быть ничем иным, как заказом со стороны антиправительственных сил — любой мало-мальски легальный покупатель обратился бы на испанские фабрики. Сделка весьма скользкая, но сомнения бельгийских промышленников снимала оплата итальянцами.

То есть Муссолини, у которого есть собственное и весьма неплохое военное производство, башлял третьей стороне за то, чтобы некая подпольная сила в Испании тайно получила оружие, а он сам остался бы незамазанным.

— Ты уверен, что это не деза?

— Джонни, я даже знаю, что это предназначается твоим дружкам из рекете. Не веришь? Давай сделаем остановку в Сан-Себастьяне, у них как раз смотр, увидишь своими глазами.

— Да что там можно увидеть? Оружие еще не закуплено, к тому же никто не потащит его в город…

Панчо таинственно промолчал.

— Хорошо, в любом случае, нужно уведомить бельгийские власти, чтобы они задержали груз, если контракт все-таки подпишут.

— Они еще и на «Маузер» обращались.

Блин, а вот тут будет посложнее, там уже Гитлер.

Господствующая над Сан-Себастьяном гора Ургуль с замком Ла-Мота на вершине бросилась в глаза сразу, едва мы выбрались из поезда. Ехать на машинах нас отговорил здешний агент, работавший с нашими грузами в порту и явившийся встречать начальство:

— Город маленький, jefe, всего-то пятнадцать минут прогуляться! Тем более, на площадь Конституции сейчас и не проехать вовсе!

Мы перешли Урумеа по мосту Марии-Кристины, украшенному четырьмя пилонами, на которые безумный архитектор впихнул все и сразу: колонны, капители, ростры, картуши с гербами, чугунные фонари, вензеля, короны и, будто этого мало, зафигачил по конной статуе на вершине.

— Пожалуй, они потратили на пилоны денег больше, чем на сам мост, — задрав голову, буркнул Панчо.

— Ну и что? — возразила шедшая со мной под ручку Барбара. — Красиво же!

По расчерченному на прямоугольные кварталы городу мы добрались до небольшой площади, на глаз соток пятнадцать, да еще стиснутой со всех сторон домами, эдакий двор-колодец увеличенного размера.

Почти всю ее занимали шеренги рекете, над которыми реяли белые знамена с красными зубчатыми крестами.

Блин, а Панчо прав! Заполнившие площадь разительно внешним видом отличались от ребят Иньяки-Игнасио. Понятно, что на смотр надели лучшее, но единообразные галифе и гимнастерки, новенькие портупеи и красные береты с золотыми кисточками, даже одинаковые металлические навершия-кресты на древках флагов — все это стоило денег, и немалых!

К тому же, четкие ряды и колонны как бы намекали, что кое-кто тут старательно занимался строевой подготовкой.

— Да здравствует король! — пронеслось над площадью, и в следующий момент мы буквально оглохли, когда все собравшиеся сотни рявкнули: — Да здравствует король!

В Овьедо я продемонстрировал Барбаре все владения маркиза Карабаса, начав с радиофабрики. Она рассеянно слушала объяснения инженеров и техников, а я отвел Термена в сторону и набросал на листочке функциональную схемку:

— Вот, Лев Сергеевич, надо сделать такую штуку.

— Так… — он взял рисунок, — две индукционные катушки… одна передает, вторая… вторая от нее изолирована… ага, отраженный сигнал… усилитель… головные телефоны… А зачем штанга?

— Это миноискатель.

Уж чего-чего, а устройство ИМП-2 знакомо до боли: сколько часов с ним проведено и в учебке, и на разминировании в Чечне.

— А как м-м-м… пользователь определит, что это мина?

— Очень просто, чем ближе к металлическому объекту, тем выше тон сигнала.

— Разумно, разумно… Я думаю, что такой прибор можно собрать на триодах…

— На стержневых триодах. Стеклянные лампы, как вы понимаете, нежелательны.

Лучше бы на транзисторах, да только до них как до Пекина.

— Я думаю, мистер Грандер, что принципиальную схему мы опробуем буквально на днях.

Заскучавшую Барби я повез на полигончик, где Сурин обкатывал свои конструкции. Привычные американке рев моторов и запах бензина несколько взбодрили, но пыль из-под траков убила всякий интерес, и я отправил Барби домой.

— Как результаты, Алексей Михайлович?

— Универсальной ходовой не вышло, развесовка у танка и трактора разная, но вот что мы придумали.

Он показал новое «корыто» для будущего трактора — на один каток короче, чем для танка.

— На гражданскую тележку пойдут облегченные пружины и катки, там ведь не надо таскать броню, а на боевую поставим усиленные.

— Что с орудиями?

— Несколько вариантов, 47 миллиметров или вот «эрликоны» для зенитного варианта.

Хорошая самоходная зенитка. А 47-мм, пожалуй, даже избыточна — нам предстоит дырявить максимум Pz.Kpfw.II, тот, который у нас часто именовали Т-2, так у него пушка всего-то 20-мм

— А «эрликоны» можете поставить как основное орудие?

— Короткую модификацию вполне.

— Тогда так, разработку башни под 47-мм не останавливайте, но за основной примем танк с «эрликоном».

Барбара тем временем нашла себе занятие: возилась с Цезарем. Так-то ей полагалась разве что болонка, а тут такая большая игрушка! Этот покоритель женских сердец не отходил от нее ни на секунду и работал передвижной грелкой для ног, настороженно оглядывая любого, кто приближался к хозяйке.

Едва я успел проинспектировать, что там наворотили Хосе с Нестором Ивановичем, как меня настигли сразу три новости, одна другой хлеще.

В Берлине подожгли Рейхстаг, и Гитлер продавил указ «о защите народа и государства», по которому в Германии закончились гражданские права и вводились превентивные аресты без суда и следствия.

Будущий тесть назначил дату свадьбы и требовал нашего срочного прибытия в Нью-Йорк, но это еще терпимо, хотя мне придется откладывать все дела. Ну да знал, на что подписывался.