Взлет (СИ) - Старый Денис

— В стане бродников я видел Люта. Ну, того, с кем Алексей бился в Круге, а после ты его лечил, брал с собой во Владово и в последний раз разговаривал в стане войска Изяславово, — сообщил мне преинтересную информацию.

Ранее я поверил в слова Люта, что он хочет взять под свой контроль одно из поселений бродников в среднем течении Днепра. Не соврал он и о планах мятежников. Если бы Лют был за них, то я не вижу смысла ему говорить о планах Игоря Ольговича. Мы же сейчас, из-за Люта, нарушаем отличную стратегию врага. Насколько я разбираюсь в людях, Лют не врал. И что он делает у своих собратьев-бродников, которые вынуждено поддерживают мятежников, но, прежде всего, своих соседей половцев?

— Просто видел? И все? — спросил я, хмуря брови.

— Мне почудилось, что он меня увидел, — неуверенно сказал Боброк.

Сотник знает, как я отношусь ко всем этим «причудилось», да «показалось». Нужно анализировать информацию, быть уверенным, особенно в том, был ли замечен кем-то, или нет.

— Похоже, брат, пойдешь ты обратно в стан врага, и в этот раз разыщешь Люта, — после некоторой паузы, понадобившейся мне для осмысления очередного шага, говорил я. — Скажешь ему, что великий князь рядом, что у нас еще много греческого огня и вообще мы уже начали получать подкрепления с реки. Еды много, стрел несчетное количество. Ну и добавишь, что все, в чем он просил сбудется, если бродники выберут правильную сторону. Но…

Я пристально посмотрел на Боброка.

— Не ты будешь говорить это сам, потому, что я не уверен, что Лют не убьет того, кто будет знать о планах этого бродника, — сказал я.

Есть не лишенное логики предположение, что Лют отправился договариваться с бродниками, чтобы те восстали. Предательство! Оно у них в крови. Если история вернется в ту колею, с которой я ее так активно сдвигаю, то бродники предадут русских князей в битве на Калке, сдав киевского князя монголам Джебе и Субеде.

Через полчаса я наблюдал за тем, как две ладьи уходят, вниз по течению, используя как парус, так и силу течения. Они должны идти и днем и ночью, но найти войско великого князя. И пусть Изяслав Мстиславович не успеет прийти на помощь завтра, послезавтра, слишком медлительным представляется большое войско, даже если оно конное. Но вот прислать по воде подкрепления, прежде всего лучников, это можно сделать за дня два. Уверен, что великий князь гонит сюда свое войско, если, конечно, уже успели дойти люди Изяслава Мстиславовича до своего князя. Должны, они отправлялись одвуконь.

— Готовимся к следующему приступу, — скорее всего сам себе сказал я, наблюдая за лагерем противника.

Наверняка, сейчас в стане врага идут разборки, поиск виноватых. А, может, отмываются от дерьма, во всех смыслах этого выражения. Но нужно быть готовым к новым штурмам. Теперь, ночью, мы будем накидывать по всему периметру от нашего холма в метрах пятидесяти от спуска хворост, чтобы при штурме было достаточно одного горшка с горючей смесью, дабы перед наступающими встала стена огня. А еще, в части сохранившейся непримятой травы, мы будем натягивать веревки, чтобы они не были видны, но кони сломали свои ноги.

Зубы свои обломают об нас. Зубы… Ну как же так? В учебном бою и лишиться зуба! Где тут импланты ставят? Металло-керамику? Эх, нигде! Буду теперь щербатым, благо хоть сломанный зуб не виден, а то пришлось бы еще и хмурым стать, чтобы не улыбаться беззубо.

— Что тоскуешь, Ярл? — спросил я у своего сокола, который томился в клетке. — Нельзя тебе пока на волю, много тут человечины. Но, ничего, скоро мы с тобой вновь поохотимся.

Глава 7

Изяслав Мстиславович экстренно собрал Военный Совет. Почти что отсутствие боевых действий расслабляло все войско и такая срочность, на фоне начавшейся суеты в стане великого князя киевского, повлекли некоторую нервозность среди командования. Ночью прибыли какие-то две ладьи, всполошили лагерь волынян, которые располагались на берегу Днепра. Так что связать прибытие речных гостей с тем, что собирается Военный Совет, было не трудно.

Русское войско располагалось в трех днях пути от Шарукани. Отойдя севернее и заняв найденные там пролески, Изяслав Мстиславович остановил продвижение. Уже было ясно, что враг на севере, прибыли люди князя, которые отправлялись с тысяцким Владиславом Богояровичем на разведку. Они и принесли доказательства того, что Игорь Ольгович обхитрил Изяслава Мстиславовича.

Казалось, что нужно устремиться на помощь тысяцкому, но… Да записали уже в потери те силы, которыми располагал Владислав Богоярович. А позиции, которые заняло русское войско были выгодны настолько, что Изяслав решил подождать еще три-четыре дня, пока враг сам не придет к нему. Было заманчивым принять бой в удобном месте.

Тут и река была и ручьи, которые можно использовать в сражении. Важнее то, что был лес. Не тот, что начинается севернее Киева, там он густой, непролазный, но и тут деревья относительно плотно росли. Тенек от раскидистых крон деревьев играл немаловажную роль в формировании желания, чтобы никуда не уходить. И это не блажь. При переходах в жару войско Изяслава Мстиславовича теряло санитарными, такими ненужными, потерями по сто-сто пятьдесят человек в сутки. Даже элементарные тепловые удары, и те выкашивали людей, отягощая обоз, где не лечили, а, скорее, просто перевозили больных.

— Не мог он выстоять супротив всего войска Ольговичей и половецких орд, — оправдывался Изяслав Мстиславович за свои решения не спешить на помощь тысяцкому.

Киевский князь был сильным, рациональным, порой жестоким правителем, он редко когда объяснял свои решения. Но тут дело в ином. По сути, из-за того, что войско бездействует, или даже пирует, погибают русские, верные клятвам, люди. Еще такое попустительство можно расценить так, что Изяслав намеренно ослабляет Братство, оставляя под ударом заведомо превосходящих сил врага.

В войске, даже в личной, близкой, дружине великого князя, к Братству относились с уважением, видели, что воины-иноки, даже послушники, все исправно молятся, постоянно тренируются, молятся, вновь тренируются. И такой порядок даже в движении, на редких остановках при переходах. А еще ни одного нарушения дисциплины от воинов Братства нет. При том, что все воины организации в кольчугах, имеют славное оружие и коней. Того и гляди, что после войны многие захотят стать послушниками.

— Воевода, мы с тобой об том говорили, что выбьют тысяцкого мятежники, — обратился Изяслав Мстиславович в воеводе Братства, стараясь распределить ответственность.

— Нужно было, княже, разведку провести, — отвечал Иван Ростиславович, отворачивая глаза.

Воеводе и самому было стыдно. Не то, чтобы преднамеренно, но Иван Ростиславович не стал убеждать князя послать помощь тысяцкому, как-то само вышло, что для себя Иван Берладник списал Влада. Воевода не хотел себе в этом признаваться, что предал тысяцкого, так как среди всех своих качеств, выделял чувство справедливости. С Иваном Ростиславовичем ранее поступили несправедливо, а он, получается, что сейчас нечестен.

Ивану Ростиславовичу было выгодно, чтобы тысяцкого Владислава просто не стало. И лучшим вариантом было бы то, чтобы этот молодой, но многомудрый воин героически погиб. Дело в том, что Изяслав Мстиславович предложил Ивану Ростиславовичу стать князем Галича. Мало того, так еще и иметь за собой Звенигород, Перемышль и Теребовль.

О таком Иван Ростиславович уже не мог и мечтать. Пусть он всецело разделял цели и задачи Братства, считал вполне достойным для себя являться воеводой этой организации, однако быть князем не шло ни в какое сравнение с тем, чтобы руководить Братством. Мало того, после смерти Владислава Богояровича, а также тех, кого он приблизил к себе, можно поставить воеводой Братства Андрея Первозванного, например, тысяцкого Никифора, полностью лояльного Ивану Ростиславовичу человека.

Если подобную схему провернуть, то одномоментно Иван Ростиславович становится почти в один уровень по политической значимости с Андреем Юрьевичем, князем Владимирским, или с Ростиславом Мстиславовичем Смоленским. Младшего воеводу, Боромира, конечно, Иван Ростиславович собрался забирать с собой в Галич.