Анатолий Логинов - Танк прорыва времени КВ-2
— Вечно за вас шеф думать должен, — с иронией заметил Андрей. — Я уже три несессера офицерских затрофеил. Так что учитесь золингеновской опаской бриться. Только осторожно, трупы мне не нужны. Но давайте-ка лучше к предыдущей теме вернемся… о проверках… есть у меня поганое чувство, что кто-то из встреченных нами засланный казачок… и, думаю, скорее всего, ГБ.
Сергей и Семен внимательно посмотрели на Андрея. Его феноменальное чутье на засланцев из налоговой или от братвы не раз спасало фирму от неприятностей. Поэтому к таким заявлениям шефа его ближайшие сотрудники всегда относились с уважением.
— Хм. Есть у меня кое-какие подозрения. Правда, я на немцев грешил. Да и как могли конкретно к нам человека заслать, не понял? — заметил Сергей.
— Почему обязательно к нам? Просто «независимое изучение» положения дел в армии, попал в окружение и прибился к нашему отряду, — ответил Андрей. — Так что все наши ляпы могут уже быть запротоколированы и готовы для доклада наверх.
— Тогда точно, как я и говорил, нам полный песец. И закрутят нам руки за спину… — опять пессимистично начал Семен, но договорить не успел. Ленг заворчал, предупреждая о появлении посторонних. К беседующим попаданцам подходили Колодяжный, Музыка и Скобелев, беседующий о чем-то со Скрипченко.
— Разрешите присоединиться, товарищи командиры? — весело спросил Музыка.
— Присаживайтесь. Что, не отдыхается? — ответил Мельниченко.
— Какой тут сон… — вздохнул Колодяжный.
— Ничего, Евгений, сейчас я вам задачи нарежу и сразу спать захочется. Слушайте. Всех бойцов опросить, проверить знание оружия и военную специальность. Пожалуй, этим займутся военинженер Иванов, лейтенант Колодяжный и политрук Скрипченко. Им помогают лейтенанты Скобелев и Музыка. Товарищ политрук будет помощником товарища комиссара и заместителем начальника штаба по строевой части и делопроизводству. Поэтому ему иметь полный список личного состава с указанием военной специальности, оружия… ну и все необходимые данные соответственно. Далее: лейтенант Колодяжный, военинженер Иванов, отобрать подходящие кандидатуры для экипажей танков. Если не удастся набрать пару экипажей, второй танк пока будем везти на трейлере. В перспективе на базе этих танков создаем взвод под командой Иванова. Это будет наша основная ударная сила. Военинженер Иванов одновременно будет моим начальником штаба и заместителем по технике, а лейтенант Колодяжный — по артвооружению.
Поэтому лейтенанту Колодяжному проверить состояние орудия и знания артиллеристов.
Артиллерийский расчет оставляю под командованием… кто там командовал, товарищ политрук?
— Командир орудия сержант Рогальчук, — вздрогнув от неожиданного вопроса, ответил Скрипченко.
— Отлично. Вот он и будет командовать расчетом. Когда товарищ военинженер разберется с трофеями, то из артиллерийского расчета и трофейного миномета делаем взвод поддержки. Командира взвода назначу позднее.
После опроса организуем два… хм… взвода стрелков. Командовать ими будут Скобелев и Музыка. Технических специалистов сводим в отделение технической поддержки. Наши же пограничники будут разведывательным отделением. По окончании опроса и распределения жду от товарища политрука установочный приказ по отряду. Всем ясно?
— А что с перебежчиком делать будем? И с пленными? — спросил Сергей Иванов.
— Для охраны пленных будем выделять по человеку с каждого отделения. Что касается перебежчика… Раз он добровольно к нам перешел, то ему дороги назад нет. Распределим по воинской специальности.
— Вы не слишком рискуете? Вдруг это немецкий шпион? Сбежит и нас выдаст? — спросил недоверчиво Музыка.
— Если он заслан для долговременного внедрения или сознательно перебежал — не сбежит. Да и что немцам дадут сведения о небольшом отряде, когда целые наши дивизии в тылах шатаются. А после выхода пусть с ним компетентные органы разбираются.
В это время сидевший с расстроенным видом Семен вдруг дернулся, словно пытаясь встать. Оказалось, что к беседующим подошла Елена, закончившая обрабатывать раны комиссара. По ее словам, Кравцов просил Андрея подойти к нему. Извинившись, Мельниченко с трудом поднялся со своей неудобной коряги, чуть не уронив сидевшего на ней же и неотрывно смотревшего на Елену Семена, и пошел к телеге. Остальные собеседники тоже начали подниматься и расходиться. Полученные задания требовалось выполнять, а пока бойцы будут отсыпаться после бессонной ночи в засаде или за рулем, можно было недолго отдохнуть и самим. На месте остался только Сергей, с иронией следивший за Семеном, который, пристроившись рядом с Еленой, молча шел, «незаметно» искоса поглядывая на девушку.
28 июня. 1941 год. Украина. Сергей Иванов
Хм, кажется, Сему зацепило, и серьезно. Давненько я его в таком состоянии не видел. Пожалуй, только года два назад он так вокруг новенькой секретарши увивался. Стихи даже сочинял, пока не выяснилось, что она лесби… Вот облом был. Так он эти два года и ходил словно в воду опущенный. Смотри, смотри, даже хандра у человека пропала… Эх, молодежь! Это мне уже, как тому мужику из анекдота, и отсюда все хорошо видно, а он еще не нагулялся…
Интересно, о чем там Андрей с батальонным так долго разговаривают? Еще странно, чего это вдруг батальонный резко к нам хорошо относиться начал?
Эх, а самое главное Андрей и пропустил. Кто нас кормить будет? Шеф-повара надо, однако. Хорошо, что кухня полевая у Рашке тоже с собой была и продуктов запас. Вот и надо кого-нибудь подобрать, чтоб готовить мог, а то сухомятка достала. Словно первые дни после развода, но тогда мне и жрать особо не хотелось…
Бл… ё… во все щели! Это что ж получается, Максимку-то я теперь уже и не увижу никогда? Конечно, бывшая моя, стервозная Светка, и так особо с ним встречаться не давала, да и он последнее время не очень рвался встретиться. Да, заканчивать институт будет он уже без меня. Не-е-е, плохо, когда время свободное появляется… Пока одно за другим дела наваливались, некогда и подумать было… Теперь понял, чего Сема так хандрил. Он у нас натура тонкая, армией не огрубленная, вот первым и осознал… твою ж мать… Так что осталась моя квартирка пустая, и что будет без меня Мурка делать? Ну, пока за ней соседка присмотрит. А потом? Ведь Светка ее точно выкинет. Эх, мурлыка моя… И Максим…
Да, а шеф вообще молоток. Не скажешь, что переживает. Впрочем, у него с женой тоже какие-то контры были. А ведь двух своих дочек он очень любит… Эх, а где моя фляжка…
Тьфу, давно неразбавленный не пил… задохнулся… Полегчало? Не пойму…
Попробую лучше вспомнить, что в эти дни на этом направлении творилось. Тэк-с, что я помню? Ну, Попель с Рябышевым, эти далеко на юге, под Дубно дерутся. Потом вроде где-то восточнее какую-то панцердивизию наши авиацией долбают, пока Попель ей снабжение перекрыл. Но вот что здесь было? Черт, не помню… Стоп, стоп, кажется, завтра-послезавтра дождь должен сильный пойти. Точно! И в наступление наши попробуют перейти! Как раз где-то в этом районе. Девятнадцатый или двадцать второй мехкорпус, не вспомню никак. Им еще эсэсовская дивизия во фланг ударит.
Но вообще-то это все в пользу бедных. Все равно мы дня два простоим… Надо парковый день на технике сделать, надо реорганизацию выполнить и, пусть «пеший по-машинному», учение провести. «Рыжего» доработать не мешает, пусть даже воздухофильтр дополнительный поставить. Благо место я уже присмотрел, а реммастерская у немцев неплохая. Да и автоматический гранатомет собрать и посмотреть. Вроде бы во втором ящике даже и гранаты были…
Черт, все равно перед глазами Максим, Мурка и даже Светка… В первые, самые счастливые, наши дни… О, Ленг, ты что ко мне прибежал? Андрей идет, ясно. Еще, что ли, принять?
— Все пьешь? Небось прошлое вспомнил? Дай-ка и мне, нечего в одну глотку употреблять. Думаешь, одному тебе плохо?
— А, Андрей! Держи. Выпей за тех, кого с нами нет и не будет. Глоток. Вот у меня и сухарь завалялся зажевать.
— Глоток приму. И даже два. А больше — нет. И тебе запрещаю. Не до того. Встряхнись… Кхе-кхе… Хорошо пошло… на, глотни.
— Уффф… Ну, о чем вы там с батальонным говорили?
— Уффф… Хрм… О чем… смеяться будешь… Как в романе каком дамском… хрм… Он, оказывается, в Средней Азии с прадедом моим вместе против басмачей воевал. Потом на гражданку ушел, а прадед так и погиб от пули басмача. А в том году, видишь, Кравцова призвали.
— Погоди. Это с тем, что в тридцать седьмом погиб? Я думал, он под репрессии попал, ты ж про басмачей не упоминал. А что батальонного призвали, это ж знаменитый, резунистами расписанный, призыв номенклатуры в армию, что ли?
— Ну да, он и есть. А я, кажется, говорил, что на прадеда похож. Говорил? Ну вот, Кравцов меня сразу за родственника своего боевого друга и признал.
