Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик
Пройдя его, поняли, что почти пришли, в смысле, прибежали. Верстах в трех за лесом начинались немецкие позиции, которые гансы активно обустраивали. Небольшой шухер устроили немецкие саперы, приехавшие на свежую вырубку. Но далеко вглубь соваться не стали, напилили четыре повозки толстых жердей и благополучно убыли восвояси. Наблюдательный пункт устроили на верхушке одной из громадных сосен. В бинокль сумел рассмотреть две линии окопов, строящиеся блиндажи и, самое неприятное, проволочные заграждения в два-три ряда, усиленные спиралями Бруно, местами уже законченные. Разрывы в них пока заполнялись "ежами" из кольев, обтянутых той же "колючкой". Похоже, гансы устали наступать и решили перейти к обороне. Пока не стемнело, прорабатываю два маршрута, где можно пройти, и спускаюсь вниз.
Там уже собралось небольшое военизированное вече, все ждут, что новенького и интересненького я им скажу. Стараюсь их не разочаровать:
— Значит, так, впереди гансы в окопах, за ними – наши. Сегодня ночью, после полуночи, когда самые ретивые угомонятся, идем на прорыв. Заграждения поставлены не сплошняком, в двух местах есть разрывы, закрытые "ежами". Возле каждого – по МГ-шнику. Поэтому впереди идет одна пятерка, трое прокладывают путь, пулеметчик со вторым номером их прикрывает. Потом – основная группа, последним двигается прикрытие: два пулемета, Зингер – за старшего. Напоминаю, мы уже на передке, здесь боевые подразделения, а не обозные сонные мухи. Окопы переходим очень тихо, лишних гансов не трогать, на трофеи не покушаться, лучше затаиться и переждать. Огонь открывать только в самом безвыходном случае. Вопросы?..
Времени – начало первого. Мы уже тихонько просочились через вторую линию окопов, вплотную подобрались к первой. Еще бы ее так же незаметно пройти, блин. Ждем подходящего момента, когда луна спрячется за тучку. Тогда быстро перескочим, и – все. Останется сделать проход и уйти на нейтралку. А там и до своих рукой подать… Только вот, кажется, у немцев на этот счет другие планы. В окопе слышны приглушенные шаги, какое-то шуршание. Вот и фонарик у самого дна мелькнул… На автопилоте чирикаю "Внимание", чтобы головной дозор не застали врасплох… Это что, комитет по встрече?.. Непохоже… Гансы останавливаются метрах в десяти от нашей лежки, что-то высматривают впереди. Потом по очереди вылезают на бруствер… Разведчики за языком собрались?.. Тоже нет, какие-то мешки с собой тащат… И что делать? А, собственно, вариантов тут немного – только один. Идем в хвост, их всего семеро. Придушим, и – на свободу… С чистой совестью.
Трогаю за плечо Семена, лежащего рядом, еле слышно шепчу в ухо:
— Подмени с Гордеем Зингера и Егорку. Они мне здесь нужны.
Игнатов кивает и бесшумно уползает назад, через минуту появляются казаки.
— Так, братцы, впереди семь гансов с поклажей, ни один не должен пикнуть. Живым брать только старшего. Берите головную пятерку в помощь.
Бойцы растворяются за бруствером. А мы пережидаем прогулку часового, затем тоже перескакиваем через окоп и ползем к уже проделанному проходу. Метров через двадцать нас окликают "чириком", отвечаем и подползаем поближе. Так и есть, шесть немцев неподвижно лежат на земле, одного, внезапно напуганного до потери сознания, заканчивают вязать… Так, а что тут у нас в мешочках?.. Как назло, на луну наплывает очередное облачко и ни хрена ни видно. На ощупь – какие-то жестяные банки-цилиндры длиной сантиметров в тридцать, провода… а это похоже на воронки для розлива… Короче, берем мешок с собой, там разберемся. Не просто ж так они ночью погулять вышли.
Через сотню шагов дозор передал по цепочке, что видна наша "колючка". Ползу вперед… Песен тут уже не попоешь, негромко свищу, привлекая возможное внимание часовых, и вполголоса пытаюсь дать знать о себе:
— Эгей, православные… Есть тут кто-нибудь?.. Не стреляйте, свои…
Повторяю кодовую фразу несколько раз, пока в ответ не доносится:
— Хто такие?.. Стрелять будем, отвечай…
— Свои мы, русские. Позовите кого из начальства…
И тут же ночная тишина разрывается истошным криком:
— Ахтунг!!! Аля…
Твою мать, немец очнулся!.. В ответ на крик впереди грохочут два выстрела, чувствую удар по плечу, который сменяется тупой горячей болью, ору уже не таясь:
— Мать вашу через пень в колоду!!! Не стрелять, свои!!! Ёж вашу кашу под коленку в корень через коромысло!!!…
Теперь уже в окопе уже слышен командный ор: "Не стрелять!". В три шашки с подоспевшими Егоркой и Зингером рубим проход в проволоке, проскакиваем под начавшимся с немецкой стороны пулеметным обстрелом еще шагов двадцать и плюхаемся в окоп. Там нас уже поджидает унтер с парой солдат-новобранцев, неумело держащих винтовки, будто вилы.
— Подпоручик Гуров, проводи меня к командиру, — представляюсь, по всей видимости, разводящему и оборачиваюсь уже к своим. — Семен, Гордей, заткните пулемет. Шумит и шумит, разговаривать мешает… Всем собраться здесь, ждать меня. Если гансы полезут, что делать – знаете.
— Командир, у тебя рукав весь в крови! — сибиряк оборачивается, сует ближайшему бойцу вытащенный из кармана рулончик самопального бинта из нательной рубахи. — Перевяжи, быстро!
Стаскиваю китель, морщась от саднящей тупой боли в руке. Назначенный санитар не успевает сделать и трех мотков вокруг бицепса, который задело по касательной, как снайперы, разбежавшись по окопу шагов на тридцать, берут пулеметчиков "в уголок" и после нескольких выстрелов немцы замолкают. Обиделись, наверное. Смертельно…
А я, тем временем, в сопровождении почетного караула, состоящего из того же унтера с новобранцами, пробираюсь по окопу в направлении блиндажа ротного командира. Один из солдат, очевидно, тот, который стрелял, идет и монотонно бубнит так, чтобы я мог его слышать:
— Ваше благородие… Звиняйте… Я ж не знал… Оно так как-то само вышло… Не хотел я… Ну, ваше благородие… Не погубите… Не со зла я… Прости, Господи, за грех-то…
После третьего повтора мне это надоедает. Оборачиваюсь, чуть не налетев на штык идущего сзади нытика. Этот вояка еще на ходу и креститься успевает! А ствол в другой руке держит, и очень опасно, однако.
— Да хватит уже бубнить! Никто тебя трогать не будет, угомонись! И винтовку подальше от меня убери, а то еще одну лишнюю дырку во мне сделаешь!.. Унтер-офицер, пусть они впереди идут, а то я за свою ж… спину опасаюсь!
Унтер, судя по всему, старый служака-сверхсрочник, тумаком подгоняет "виновника торжества" и басит извиняющимся тоном:
— Вы уж, вашбродь, не держите зла… Салажня ведь зеленая, проваландались в тылу три месяца, да так и нечему не научились, окромя как с палкой бегать… Дярёвня… Винтовки тока здеся увидали…
— Ладно, закрыли тему! Если что, скажу – с той стороны прилетело. Долго еще идти?
— Да нет, тут вот как раз поворотец, и, считай, пришли…
В блиндаже нас встретил немолодой, лет далеко за тридцать, прапорщик, представившийся Яковом Семеновичем Грановским. После краткой церемонии знакомства и проверки офицерского удостоверения, ротный крикнул денщика:
— Петька, санитара сюда живо, шевелись быстрей! А потом самовар вздувай, чтоб сей секунд у меня чай был!
— Яков Семенович, у меня там бойцы в окопе, — ага, сейчас я чаи гонять буду, а группа сидеть и ждать у моря погоды. — Где бы до утра разместиться?
— Погодите, сейчас рану-то обработаем по всем правилам, — хозяин достает фляжку и протягивает мне. — Не желаете для, так сказать, анестезии?.. Нет? Ну, как скажете… Тогда наружно попользуем, как только санитар явится. А пока остальные вопросы порешаем. Сколько вас, милейший?
— Трое офицеров, четырнадцать нижних чинов. Всего – семнадцать.
— М-да-с… У меня в землянках столько места не будет. Разве что… В трехстах шагах отсюда рощица, там в низинке обоз разместился. Тихо, спокойно, да и перекусить будет чем. Кашевары должны были оставить на вас порцион.
— Простите, а откуда вы знали, что мы придем? И будем переходить именно здесь? — чего-то я не понимаю.
— Молодой человек… Вы разрешите себя так называть? Я ведь много старше вас, мне простительно… Так вот, позавчерашнего дня, точнее ночи, на участке соседнего полка со стороны германцев прорвался какой-то сводный батальон. Подробности официально не объявлялись, но солдатский телеграф утверждает, что кайзеровских вояк несть числа побили и кучу трофеев с собой притащено. Две, или три артиллерийские батареи с полным запасом снарядов, несколько обозных колонн… В общем, сказки господина Пушкина… Да вы меня не слушаете, молодой человек?..
Скорее всего – нет, не слушаю, потому, что знаю, кто это! С вероятностью девяносто девять и девять в периоде после запятой! Батальон Федоренко и моя рота!.. Ой, как это хорошо!.. Да, чего там хозяин бухтит?..
— Простите, Яков Семенович, я, кажется, знаю, кто это был…
