Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик
Выйдя на поляну, негромко свищу "свои", в ответ в черном провале ворот два раза, и после паузы, еще раз мигает фонарик. Значит, все в порядке. Захожу внутрь, и меня наперебой встречают одним и тем же вопросом: "А что это было?". Волчий вой здесь был хорошо слышен и, наверняка, доставил присутствующим немного острых ощущений. Я представляю, каково проснуться среди ночи от такого "будильника".
— Ничего особенного, — пытаюсь вкратце объяснить произошедшее. — К болоту с той стороны подошли немцы, и наш хозяин отправил им навстречу стаю волков…
В ответ – немая сцена, народ пытается переварить сказанное.
— Что значит "отправил"?.. Как это?.. Ему волки подчиняются?.. Невозможно!.. Ну ни фига ж себе!..
— А то и значит, — чего-то меня покаламбурить тянет. — Дед Мартьян высвистал из леса волков, они перед ним выстроились, он им скомандовал "Фас!" и показал направление движения. Они и убежали.
Все разговоры пресекаются фразой Семена, почему-то подошедшего сзади:
— Я-то серых повидал на своем веку в достатке. Ток вот ни разу не слыхивал такой "музыки". Ручные они там, аль нет, у меня б с десяток верст пятки сверкали, если б за спиной такое…
— А ты откуда бредешь, добрый молодец? — так, пора менять тему, дабы избежать лишних вопросов. — Сказано ж было – "никуда"!
— Так мы с Гордеем никуда и не уходили. В доме – тока раненый и сестренка. Ей такое услыхать – сам подумай, командир! Вот мы и сели возле крылечка покараулить, он и посейчас там…
Надо ж, какие у меня бойцы инициативные. И, что самое главное, инициатива правильная…
— Добро, молодцы! Теперь часовые бдят, остальным – спать… Я скоро вернусь, за старшего остается Семен.
— Командир, я – с тобой, — Игнатов, назначенный старшим, тут же начинает подрывать основы единоначалия.
— Для тех, кто ночью плохо слышит, повторяю: ты – за старшего! Я… Иду… Один…
— А ежели?..
— Один!..
Быстренько разворачиваюсь и иду к полянке, где, изредка мигает светильничек. Дождавшись меня, Мартьяныч молча поворачивается и шагает впереди, указывая путь. Идем минут десять, от бесчисленных поворотов в разные стороны появляется ощущение, что старик просто водит по кругу, чтобы днем я не смог повторить маршрут. Что ж это за место такое таинственное?.. Внезапно, выйдя на очередную полянку, он останавливается, и привыкшие к темноте глаза вскоре различают какой-то черный забор. След в след за дедом обхожу по часовой стрелке частокол из заостренных бревен и сворачиваю в небольшую калитку. Мартьяныч жестом показывает мне "Стой!", прислушивается к чему-то только ему одному слышимому, затем проходит вперед и зажигает заранее приготовленный факел, воткнутый в землю. В мерцающем пламени видна огороженная округлая площадка, в середине которой высится громадный, наверное, в три-четыре обхвата, дуб. Раскидистые ветви почти везде лежат поверх заостренных бревен, создавая своеобразную крышу. Перед лесным великаном врыт в землю и окружен неглубоким ровиком валун высотой в половину человеческого роста неправильной вытянутой формы. В скудном освещении он кажется иссиня-черным, будто поглощающим свет, на поверхности нет никаких бликов. Старик поворачивается ко мне и командует:
— Подойди и положи ладони сверху!
Хочется задать кучу вопросов, но ноги сами несут меня к камню, протягиваю руки и кладу их на верхушку. Поверхность прохладная, состоящая из множества мелких извилистых бугорков, пересекающихся друг с другом, с гладкой, будто отполированной поверхностью. В "низинках" между ними камень ноздреват, напоминает на ощупь пемзу. Такое ощущение, что держу во много раз увеличенную косточку от персика.
— Так кто же ты, Воин?.. Почему в твоем теле живет две души?.. — голос деда напряжен и, как будто, хлещет по ушам. — Ответь!
Оборачиваюсь на звук, ведун стоит, сверля меня взглядом, будто пытаясь высмотреть что-то одному ему видимое и важное.
— А с чего вы взяли, Мартьяныч, что у меня их две?
— Говори мне "ты"! Я могу… Я вижу человеческие души. И две в одном теле может быть или у баб непраздных, когда они дитё под сердцем носят, или у юродивых, но не у всяких… Или у тех, в кого вселился демон… Но Велес принял тебя, не отверг, значит, ты – не демон… Кто ты?..
Ну вот, опять, блин! И что, снова "каяться" и "исповедаться"?.. Но взгляд у деда каков! Скоро дырку во мне прожжет! Открываю рот, но говорю совсем не то, что хотел…
— Дед Мартьян… Я – из будущего…
Старик моментально срывает с шеи какой-то блестящий багряно-золотистый в свете факела кружок на кожаном шнурке…
— Смотри на него!..
Медальончик, на котором огненными змейками отражаются языки пламени от факела, покачивается перед глазами, голова начинает кружиться, я чувствую, что куда-то уплываю…
Прихожу в себя моментально, будто просыпаюсь по команде "Подъем!". Лежу на земле в позе "звезды", головой в сторону валуна. Рядом сидит дед Мартьян и внимательно смотрит на мое пробуждение.
— Ну, очнулся?.. На-ка вот, попей. — Старик протягивает мне баклажку с пряно-сладковатым травяным настоем. — Извиняй, что я тебя так… Зато теперь вопросов гораздо поубавилось… Воин из будущего…
— Зато у меня они никуда не делись, дед Мартьян. Наоборот. Даже больше стало.
— Ну, так задавай свои вопросы. — Старик спокоен и невозмутим. — Ежели смогу, — отвечу.
Вопросов действительно куча, только вот мысли, как мыши от кота, разбегаются в разные стороны. Болото… Не ходи сюда, ты здесь чужой… Рыська… Сивый со своей стаей… Жуткий волчий вой в ночи… Камень под дубом… И с чего начнем? А с начала…
— Мартьяныч, а ты кто на самом деле? И что это за место?
Дед добродушно усмехается, оглаживает бороду и изрекает:
— Знахарь я местный, народ лечу травами, да заговорами… А еще – Хозяин Леса здешнего… Велесов волхв. А место – капище Велесово.
…!!!… Блин, ущипните меня кто-нибудь, я хочу проснуться и не бредить! Какие, нафиг, еще волхвы? Из песни о Вещем Олеге, что ли?..
— Ты сначала выслушай, а там решать будешь, верить, иль не верить. Мой род – древний, и все мужи так, или иначе, служили богу Велесу, — старик читает мысли на моей мордочке, как в раскрытой книге.
— Так он же Мораны с Чернобогом родственничек! — "блистаю" эрудицией, почерпнутой из новодемократических изданий девяностых. — Так ты, выходит, все-таки, колдун?
Дед сначала возмущенно удивляется, затем на лице появляется обычная ухмылка:
— Ты не путай ужа и ежа. Того сродственничка зовут Змей-Волос, и поклоняться ему – последнее дело.
А Велес, Велих, Волох, его разные народы по разному называют – сын Рода и брат Сварога. Именно он привел в движение сотворенный ими мир с помощью тайных знаний, которые получил от сил Света и Тьмы. Бог-оборотень, могущий принимать любые обличья, подчинивший себе всех лесных зверей, укротивший все стихии. Еще Велеса называют скотьим Богом, Хозяином Нави, посмертным судьей и прижизненным испытателем…
— Я, как-то в языческих верованиях – не очень, — снова вижу дедову ухмылку, мол, вижу, не слепой. — Знаю только, что, вроде, Перун был одним из главных богов.
— Ты – Воин, потому тебе Повелитель Грозы и близок. Он покровительствует ратным людям. И частенько его противопоставляли Велесу, может, оттого и путают его со Змеюкой… В начале Времен, когда Боги создали Мир, все было ладно, и Перун был мирным Богом, покровителем кузнецов. Это потом, когда Морана со своим Чернобогом появились и Змеищу создали, тогда уже Перун взял в руки секиру вместо молота и загнал всю эту нечисть под землю. А Велес сразу взял под себя зверей и птиц, леса и поля… И до сих пор селяне, когда хлеб с полей убирают, оставляют несжатыми несколько колосьев и вокруг них связывают сноп. Называют его волотью, аль Велёсовой бородой и просят, чтоб в следующем годе эта борода – зерновое поле, было еще гуще. А на капища к Велесовым камням девки издревле бегали, камни те рушниками да холстами обвязывали, да потом на себя одевали. Чтоб, значит, детки у них были здоровые.
— А я слышал, что кровавые жертвы Велесу девками приносили. Непорочными…
— Может, когда-то, очень давно и приносили, я того не знаю. Мы ж в лесу живем, университетов не кончали в отличие от некоторых, — язвительно иронизирует ведун. — Кровь на камне была, это – да. Только другая… Из окрестных деревенек выбирали по девке, первый раз… уронившей кровь. Затем по жеребию из них выбирали одну, и перед кумиром ее… ну, бабой делали. Вот ее девственность в жертву Велесу и приносили. Причем, иной раз такая драка меж тех девок случалась, ой-ёй-ёй! Каждой хотелось невестой Бога стать, это ж потом все самые завидные женихи ей ворота с петель сносили, сватаясь. То Перун твой кровью вражьей умывался, да на то он и Бог воинов, чтобы лихие соседи ратиться не лезли, страшились. Ты сам, когда к болоту со своими лесовиками-охотниками шел, какую требу, в смысле, жертву на камень положил?.. То-то…
