Под напором стали и огня (СИ) - Романов Герман Иванович

— Пора «заигрывать» наших «музыкантов», Трофим Калинович, пора, — негромко произнес генерал-лейтенант Петров. Командир корпуса тут же отдал короткое распоряжение, всего из двух слов, но «веских», с его личным неприязненным отношением к противнику. Да и к чему говорить больше — и так все заранее обговорено многократно, и учения не раз проводились. Осталось только подождать с десяток секунд и начнется. И не успел Петров додумать, как противотанковые пушки открыли огонь — оборона была ими насыщена чрезмерно, к тому же на прямой наводке стоял дивизионный легкий артполк ЗИС-3. И сейчас немцев встретил огонь без малого сотни орудий калибром от трех дюймов и выше — и никаких «заигрывающих» батарей, били все разом, и у противника наступил ад. И хотя вражеская артиллерия продолжала долбить оборону советских дивизий, но на это не обращали внимания — привыкли как-то за долгие месяцы. А вот штурм есть штурм, тут уже не шуток, придется напрягать все силы.

— А ведь горят их «тигры», вполне себе хорошо горят, — негромко произнес Петров, внимательно разглядывая поле развернувшейся битвы, для противника крайне неудобное — маневр был не просто ограничен, практически исключен, слишком короткий фронт был по Чатарлыку, на дивизию приходилась полоса в пять километров. А как только германские танки подойдут поближе, дивизии задействуют против них полковые средства, благо в каждом батальоне противотанковая рота из двух сорокапяток и дюжины ПТР, и в распоряжение командира полка имеется еще целая батарея из шести 45 мм ПТО. В лоб германские танки пушки и ружья не возьмут, даже в упор, но в борт и корму «тройки» и «четверки» запросто — уже проверено не раз. Да и смотровые приборы с гусеницами тоже выводятся попаданиями. А там последуют подрывы на минах — их установили достаточно густо, благо производство восстановили. А еще у бойцов есть связки гранат и бутылки с горючей смесью — сейчас не сорок первый год, и противотанковых средств во всех стрелковых полках теперь стало намного больше, а пользоваться ими красноармейцы хорошо научились.

— Наши самоходки подошли, Иван Ефимович. Вон там, за полосой дыма виднеются! Стрелять начали! Есть один, а вот второй!

Петров обернулся на голос комкора Коломийца, присмотрелся — и действительно увидел приземистые корпуса ИСУ-107. Из покатого «лба» рубки торчало длинное орудие — корпусная пушка в танковом варианте. Ствол длинный, не четыре с половиной метра, а почти на метр больше, чем у буксируемой 107 мм пушки М-60. Соответственно выше скорость снаряда почти на сотню метров в секунду — 820 против 730. И заряжание унитарное — снаряженный «патрон» был длинный, с руку, таким в тесной башне пушку не снарядишь. Зато скорострельность впечатляла, вдвое больше. Самоходки выпускали в Челябинске вместо КВ-85, и только теперь стало понятно, что изготавливали эти «истребители» как раз с расчетом на «тигра».

Танковый клин остановился, будто уперся в стену, стал разворачиваться в сторону опасного противника — но это показалось. Нет, вражеские танки прекратили атаку и стали медленно отползать назад, в полосу густого дыма, прекратив наступление. Только посреди выжженной солнцем степи продолжали полыхать и чадить подбитые «тигры» и другие «панцеры»…

Противотанковые ружья, поступавшие на фронт в огромных количествах, здоровы выручили Красную армию в 1942 году — теперь пехота перестала быть бессильной против вражеских танков, ведь число «сорокапяток» из-за огромных потерь прошлого года уменьшилось в дивизиях втрое — с 54 до 18, хотя и возросло потом до 36. Зато сотня ПТР — рота на каждый стрелковый батальон — сделала пребывание германских танков в ближнем бою крайне рискованным занятием. И пусть редки случаи, когда броня сразу пробивалась, но достаточно часто «панцеры» получали до десятка попаданий, а там все согласно философскому закону, когда «количество» переходит в «качество»…

Глава 15

— Прямое столкновение с германской эскадрой для бригады наших крейсеров может окончиться только поражением. Два легких крейсера, пусть и вооруженных 180 мм пушками, не могут сражаться на равных с четырьмя противниками, половина из которых хорошо забронированные «вашингтонские» крейсера с восьмидюймовой артиллерией, а пара других вооружена шестидюймовыми пушками. И что скверно, так то, что вместе с бывшими французскими крейсерами, в Босфоре отмечен английской разведкой бывший германский «Гебен», ныне турецкий «Явуз». А на нем десять одиннадцатидюймовых орудий, которые могут потопить любой из наших крейсеров несколькими попаданиями. К сожалению, линкор «Парижская коммуна» потоплен, и мы потеряли превосходство на море. Будь этот корабль в строю, нам было бы сейчас гораздо легче.

Нарком военно-морского флота адмирал Кузнецов говорил осторожно, подбирая каждое слово, но при упоминании линкора вырвалась укоризна — потеря одного из трех сильнейших советских кораблей, пусть и царской постройки, серьезно деморализовала моряков. Но свое дело старый корабль сделал, отвлек на себя все внимание люфтваффе и не только сорвал наступление на Керчь, но и смог обеспечить ответный контрудар, который в свою очередь привел к освобождению Крыма. К тому же, а это Кулик хорошо знал, потеря одного из трех линкоров была и в реальной истории, только погиб в Кронштадте «Марат» от взрыва носовой башни.

— Но у нас на Черном море вроде бы пять крейсеров, — произнес Ворошилов, однако Сталин пыхнул трубкой, и сказал:

— Три из них не имеют боевой ценности в схватке с современными кораблями. Ведь так, товарищ Кузнецов?

— Так точно, товарищ Сталин. Все они были заложены тридцать лет тому назад, два — «Червона Украина» и «Красный Крым» вооружены 130 мм пушками в одиночных палубных установках, и лишь «Красный Кавказ» несет 180 мм орудия, но их всего четыре. К тому же скорость этих старых кораблей совершенно недостаточная, чтобы избежать столкновения с германскими крейсерами. В бою будут больше обузой, чем принесут реальную пользу, к тому же противнику не составит затруднений их потопление. Наличие в эскадре «Гебена» несет угрозу всем нашим портам, кроме Севастополя, который прикрывают башенные батареи двенадцати дюймовых орудий. Мы сейчас можем рассчитывать только на минные заграждения и подводные лодки, в меньшей степени на береговую артиллерию, которая везде вооружена пушками калибра 130 мм. И с авиацией флота плохо — она понесла большие потери, мы сейчас начали перебазирование «вторых» МТАПов с Балтики и Баренцева моря, которые получили «Бостоны». Один истребительный полк на И-185 уже перелетел с Моонзунда, и взял на себя противовоздушную оборону Севастополя. Ожидается прибытие на днях второго полка, кроме того Черноморскому флоту передана «особая» истребительная дивизия генерал-лейтенанта Кравченко. Но нужны пикирующие бомбардировщики, но у нас их нет, вернее нет подготовленных для них экипажей, обучение которых еще незакончена. Только полк товарища Полбина умеет это делать, но его летчики не имеют опыта бомбардировки кораблей, а те в море двигаются, постоянно меняя курс, и ведут достаточно плотный зенитный огонь.

И хотя Кузнецов говорил предельно осторожно, но вот Сталину явно не понравился доклад наркома флота, и Кулик это видел, как и другие члены Ставки. А еще убивал тот факт, что концентрация в Крыму даже флотской авиации велась медленно, а вот ВВС Красной армии вообще не оказывали помощь, скованные развернувшимся крупнейшим воздушным сражением над Миус-фронтом. Подобное, как он знал, было над Кубанью в реальной истории, но сейчас состоялось на полгода раньше и шло куда более ожесточенно. Но немцы всячески задействовали собранную ими крупную группировку авиации сразу по двум направлениям, благо летать в обе стороны не так и далеко, ведь их аэродромы находились в северной Таврии. Командующий ВВС генерал-лейтенант Новиков был больше озабочен именно Миуским направлением, где немцы отчаянно пытались прорваться к Ростову, но также наткнулись на глубоко эшелонированную оборону, к тому же командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Рокоссовский нанес сильный контрудар имеющимися у него в распоряжении мехкорпусами.