Наши танки дойдут до Ла-Манша! - Морозов Владислав Юрьевич
Да и сам бункер в глухомани. До ближайшей дороги — десяток километров, до мест, где более-менее часто попадаются путники и регулярно патрулируют военные, вообще, считай, полсотни километров. Это при том, что патрулирование началось только весной прошлого года. А ближние деревни вымерли давно, ещё Длинной зимой, в их брошенных домах пусто, да и в лесу тоже никого.......
Я оглядел это, ставшее склепом, подземелье ещё раз. Судя по всему, их тут сначала было человек двадцать, не меньше. Но большинство, похоже, ушли с концами. То ли умерли и были закопаны под одним из тех двух холмиков на поляне снаружи, то ли двинули на охоту или разведку и не вернулись.
А может, ушли совсем, искать лучшую долю или «Оазис».
Вряд ли кто-то из них добрался до населённых мест, иначе про этот бункер знали бы.
Н-да, жизнь у них была — не позавидуешь.
Предположим, послали единственного, кто мог ходить, или за помощью или на охоту.
А тот ушёл очень недалеко, сгинул по неизвестной причине в окрестностях. Причём они, судя по всему, этого не знали. Хотя раз не затворились изнутри — на что-то всё-таки надеялись. А надежда, как известно, умирает последней. И что оставшимся двоим вообще оставалось после того, как третий не вернулся? Допустим, они ждали до последнего. Один помер, то ли от болезни, то ли (что, по-моему, вернее) от истощения. Последний оставшийся понял, что и так скоро сдохнет, и, похоже, ускорил развязку, шмальнув себе в висок. Привычная для наших реалий ситуация, хотя и неприятная. Если я всё верно предполагаю.
На всякий случай я ещё раз посмотрел вокруг. Нет, возле лежанки застрелившегося лежала только тронутая гниением шапка-ушанка, но ничего похожего на записку или хотя бы карандаш в пределах видимости не было. Стало быть, не писал он ничего. Поскольку уже и не ждал ничего и никого, да и атомная война явно отбивает тягу к эпистолярным упражнениям.
Что скажешь — безнадёга...
Я исключительно для очистки совести обследовал бункер дальше. Соседний отсек был плотно завален частично распакованным противохимическим и противорадиационным имуществом — десятки противогазов, ОЗК (по-моему, часть этого резинового хлама они сожгли в печке), счётчики Гейгера, даже разобранная дезактивационная установка была. Это они, похоже, привезли с собой, но оно не пригодилось. Выходит, это была какая-то гражданская оборона или что-то типа того. Получили приказ прибыть. Прибыли. Оказалось, что на месте ни кола, ни двора. Развернули связь, запросили о дальнейших действиях. А тут их, очень возможно, как раз и атаковали. И они остались без связи, а может, и оказались заперты в этом бункере на какое-то время. А дальше им пришлось как-то выживать в условиях Длинной Зимы. Версия, конечно, жизненная, но... Спросить-то на предмет уточнения всё равно не у кого...
В конце коридора я нашёл то, что ожидал увидеть с самого начала, — недлинную бетонную лестницу в нижний ярус бункера. Ничего похожего на запланированный при постройке лифт или грузовой подъёмник здесь не было, а значит, верно и ещё одно моё предположение насчёт того, что этот «Объект» планировался как склад, а не как укрытие для длительного проживания людей. Здесь просто не были изначально запланированы многие элементарные вещи, необходимые для поддержания жизнедеятельности.
Внизу в тусклом свете керосинки мне открылось длинное и широкое помещение с более высоким, чем на верхнем ярусе, потолком. Объём был весьма приличный, и, по-моему, здесь вполне могли бы быть, скажем, боксы для техники. Тем более что внутренние перегородки между отсеками были размечены, но не построены.
Я, конечно, предполагал, что именно могу здесь найти, но в реальности всё оказалось куда пошлее... Передо мной обнаружилось, наверное, тонн сто слежавшегося цемента в тех самых отсыревших мешках — здоровенные, слегка растасканные с краёв на баррикады и лежанки, доходящие местами почти до потолка, штабеля. Тут же лежали большие кучи ржавой арматуры, а также металлических балок и уголков.
А вот выезда, как я совершенно верно предположил, не было, хотя у дальней стены и валялась старая, растрескавшаяся покрышка от «КРАЗа». Я подошёл ближе, посветил керосинкой и понял, что неизвестные строители этого бункера были ребятами простыми, но в то же время где-то гениальными. Похоже, получив от неких начальников приказ законсервировать объект (возможно, это им предписывалось проделать «срочно» или «в кратчайшие сроки»), строители не стали заморачиваться. Въезд и положенные к нему по штату ворота здесь, судя по увиденному мной, даже не начали монтировать. А раз так — они просто подогнали снаружи автокран и положили поперёк выезда несколько массивных бетонных блоков-параллелепипедов, а потом, уже с внешней стороны, нагребли на этот въезд (надо полагать, бульдозерами) энное количество тонн земли. И после этого выезда словно и не было получилась этакая «горница без окон и без дверей» ...
Ну что же, можно констатировать, что всё, что было нужно, мы с ефрейтором разведали (разведывал, конечно, в основном я, а он клал в штаны). Теперь оставалось забрать найденные здесь «АКМ» и магазины к ним (инструкция командования предписывала по возможности не оставлять где попало боевое оружие, пусть даже без патронов), закрыть за собой дверь и выйти на воздух. После чего дать радио в «Форпост» и потихоньку топать обратно. Поскольку я очень сомневаюсь, что наше начальство очень обрадуется факту обнаружения этакой прорвы цемента и ржавых железок и вышлет нам навстречу транспорт...
— Тарищ майор! — вдруг громко сказали мне в ухо. Голос был знакомый, но принадлежал он не ефрейтору-радисту. Я ощутил, как меня с силой трясут за плечо и.… проснулся!
Открыв глаза, я обнаружил себя спящим на нескольких свёрнутых брезентовых чехлах, на крыше МТО своего командирского «Т-72», в комбезе, но без ремня и сапог. Вокруг было чудное летнее утро, вставало солнышко. По обочинам, вдоль хорошей европейской дороги, стояли танки и прочая техника, мимо шлялись знакомые личности в танковых комбезах или в х/б, занятые в основном перетаскиванием вёдер с водой от ближней бензоколонки — для умывания и прочего. Где-то далеко бухала канонада, а в вышине, прочерчивая небо инверсионными следами, гудела авиация. Почему-то я точно знал, что наша.
А будил меня не кто иной, как мой мехвод Черняев.
Блин, выходит, ничего ещё не было?! И то, что я пережил во сне этой ночью, ещё не начиналось?! Вот же гадство, не дай бог, если этот сон вещий. Поскольку врагу не пожелаешь всего этого — и леса атомных грибов на горизонте, и особенно всего того, что будет после, у тех, кто уцелеет... Нет, нам теперь надо очень постараться, чтобы всё получилось как-то не так, а то уж больно мрачные картины обрушились на мои бедные мозги в эту ночь. А для этого требуется всего-то ничего — победить в этой войне, не доведя дело до всемирного пожара...
— Так, — сказал я, натягивая сапоги, и тут же задал Черняеву вопрос, который в нашем Отечестве обычно задают люди, внезапно вышедшие из длительного, тяжёлого запоя или очухавшиеся в больнице, после наркоза или черепно-мозговой травмы:
— Число сегодня какое?
— Семнадцатое июня, — ответил Черняев, и на его физиономии обозначилось некоторое удивление.
— А год какой? — уточнил я.
— Одна тысяча девятьсот восемьдесят второй, — чётко ответил он. И тут же поинтересовался: — Что, плохо спали, тарищ командир? Кошмары снились?
— Считай, что кошмары... Тебе чего?
— Вам там срочная радиограмма! Просили вас к машине этого, который авианаводчик. И как можно скорее...
Я протёр глаза, затянул на поясе ремень с кобурой и портупеей и пошёл вслед за Черняевым. Побеждать и творить историю.
Глава 1.
Те, кто на другой стороне-1
Секретный правительственный бункер повышенной защищённости.
Гора Шайен. Р-н г. Колорадо-Спрингс. Штат Колорадо. США.
17 июня 1982 г.
