Наши танки дойдут до Ла-Манша! - Морозов Владислав Юрьевич

— Хорошенькое дело! — высказался Рейган с ехидной интонацией. — И что мы сейчас можем предпринять в ответ?

— Почти ничего, господин президент. Наши программы по созданию противоспутникового оружия финансировались весьма скудно. Например, планируемая к использованию с перехватчиков F-15 противоспутниковая ракета ASM-135 сейчас существует лишь в виде предварительного эскизного проекта. Что же касается спутников...

27 июня с мыса Канаверал должен был стартовать шаттл «Колумбия». Мы, конечно, изменили полётное задание, и теперь «Колумбия» должна будет вывести на околоземную орбиту два или три разведывательных спутника взамен потерянных, но... Поскольку всё с самого начала шло не по плану, спутники пока не готовы. Наши люди работают по двадцать четыре часа в сутки, но при самом благоприятном развитии ситуации старт «Колумбии» возможен не ранее 5–6 июля, если, конечно, в нём ещё будет смысл...

— Понятно, — сказал президент, и его лицо сделалось очень недовольным. — Так что вы там говорили про обстановку в Европе, генерал?

— На последние четыре-шесть часов обстановка на европейском ТВД такова, — доложил Джонс, очень довольный тем, что Рейган вернул беседу в прежнее русло, поскольку по военно-космическим делам порадовать политиков ему было действительно совершенно нечем:

— В Бельгии передовые танковые части Советов вчера вышли к побережью Северного моря у Остенде и Зеебрюге. В Голландии танки русских наблюдали в движении на ближних подступах к Роттердаму. В Англии ими высажено два крупных парашютных десанта. Один в районе нашей авиабазы Гринем-Коммон, которая, судя по всему, полностью захвачена, так как никакой связи с ней нет. Второй десант — в районе Саутгемптона, подробностей мало, детали выясняются. Англичане в панике...

— Какие замечательные новости, генерал! — сказал президент с невыразимым сарказмом. — Интересно, чем ещё вы нас сегодня «обрадуете»?

— Обрадовать нечем, господин президент. Даже происходившие в течение четырёх последних суток обмены тактическими ядерными ударами ограниченного характера не дали ничего...

— В каком смысле «обмены»? — не понял президент. — Что, Советы тоже широко применяют тактическое ядерное оружие?

— Никак нет, господин президент, в основном его по-прежнему применяем мы. 12 июня два тактических ядерных заряда было применено нами в северной части Голландии в р-не Драхтена и Холландесс- Эйселл, а 13 июня ещё два заряда было применено на территории ФРГ, в районе города Нойвинд...

— И что это вам дало, генерал?

«Не вам, а нам», — хотел сказать Джонс, но благоразумно промолчал.

— В Голландии, — продолжал он, — с помощью тактических ядерных зарядов была ликвидирована произошедшая накануне утечка боевых отравляющих веществ особой мощности, последствия которой могли быть просто чудовищными, и разрушены плотины. Теоретически затопление части территории этой страны должно задержать продвижение русских танков на запад...

— А в действительности?

— О реальной ситуации в этих районах у нас нет информации, господин президент. Пока нет. Но учитывая, что большая часть бронетанковой техники русских способна преодолевать водные преграды без длительной дополнительной подготовки, их это вряд ли задержит надолго... В Германии тактический ракетный удар наносился нами по мостам через Рейн, опять-таки с целью сдержать танковые части Советов...

— И что, генерал?

— Город Нойвинд и мосты были полностью уничтожены, но даже в сочетании с нашим контрударом это всё равно не остановило русских...

— Вот как?! А что, в таком случае, русские предпринимали в ответ? Или они проигнорировали эти Ваши действия?

— Мы этого точно не знаем, господин президент. 12 июня в Северной Атлантике произошло несколько взаимных обменов ударами между нашими и русскими кораблями и подводными лодками. И мы и они понесли потери, при этом русские поразили большинство находившихся в Северном море нефтедобывающих платформ. При этом в Исландии, в районе нашей авиабазы Кефлавик, и в Норвегии, в районе порта Берген, средства объективного контроля зафиксировали нечто, похожее на подрыв тактических ядерных боеприпасов, во всяком случае, там отмечалась повышенная радиация. В обоих случаях русские нанесли по этим районам массированные удары, в основном крылатыми ракетами морского базирования. Но мы до сих пор не можем понять, использовали они ядерные заряды или нет. Дело в том, что в Кефлавике находились наши самолёты с ядерным оружием на борту, в частности, несколько стратегических бомбардировщиков B-52, а в Бергене ядерное оружие было или на наших кораблях, или на берегу, в хранилищах. То есть здесь вполне возможна детонация ядерных боеприпасов...

— Н-да, генерал. Мне совершенно понятно, что вам ничего не понятно. Что ещё?

— 14 июня в Бельгии, в районе Билзена, наша тактическая авиация нанесла ядерный удар по наступающим русским танкам. Спустя пару часов русская авиация нанесла ответный ядерный удар в том же районе, причём они применили менее мощные боеприпасы, чем мы...

— И каков результат, генерал?

— Город Билзен полностью уничтожен. Русские понесли некоторые потери, но их продвижение в целом не замедлилось...

Сказав эту фразу, генерал Джонс замолчал, поскольку сидевший вполоборота к президенту министр обороны Уайнбергер выпучил глаза и изобразил на своей весьма фотогеничной физиономии страшную гримасу. Смысл этого кривляния был понятен. Не хватало ещё президенту узнать, что в результате последней акции русские, помимо захваченных ими перед этим двух третей запасов тактического (и не только) ядерного оружия НАТО, захватили ещё и практически весь сосредоточенный в Западной Европе арсенал американских нейтронных зарядов вместе с документацией. Вообще нейтронные заряды размещались американскими военными в Европе фактически на свой страх и риск президент подмахнул соответствующую бумагу, подсунутую ему Уайнбергером, во время одной из поездок по стране второпях и практически не глядя (он вообще до сих пор считал, что нейтронное оружие это нечто абстрактное и экспериментальное), а в Конгрессе об этом вообще ничего не знали. И слава богу, что генерал Джонс верно истолковал недовольную гримасу министра обороны.

— И это всё, что нам сегодня могут сказать господа военные? — спросил Рейган усталым, но в то же время донельзя раздражённым голосом.

— Каспар, — обратился он к сидящему справа Уайнбергеру. — Вам напомнить, как в первый день, ещё по пути сюда, вы горячо убеждали меня закрыть глаза на отдельные случаи применения нами или нашими союзниками тактического ядерного оружия, исключительно для пользы дела? И ведь я согласился. И мы с вами, Каспар, приняли важнейшее решение на основе устной договорённости, словно какие-то гангстеры, не подписав никаких бумаг и не уведомив Конгресс, министров и даже вице-президента? Вам напомнить, сколько писаных и неписаных законов мы с вами уже нарушили?

— Господин президент, — сказал министр обороны самым миролюбивым тоном, на какой только он был способен. — Да господь с вами, всё равно война всё спишет!

— Не поминайте имя господа всуе, Каспар!! Создатель здесь совершенно ни при чём!! Тем более теперь, когда выясняется, что все наши усилия в этом направлении были напрасны!! Или я не прав?

— Можно и так сказать, - не стал спорить с президентом Уайнбергер.

Над столом повисла некоторая пауза.

— Так, — сказал Рейган. — Теперь о самом главном, господа генералы. Каковы всё-таки наши потери?

Уайнбергер сморщился как от чего-то кислого, а лицо генерала Джонса приобрело несколько растерянный вид.

— Человеческие потери, — уточнил Джонс и уточнил ещё раз: — Суммарные?

— Да, чёрт возьми!! Суммарные и человеческие!! — повторил президент, явно выходя из себя.

— Н-ну, — сказал со своего места Уайнбергер. —  Поскольку боевые действия продолжаются, а связь нестабильна, а работа штабов идёт в чрезвычайном режиме… в общем.... Господин президент, у нашего командования на местах сейчас полно более важных задач, чем подсчёт числа раненых и убитых...