Афганский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил

Где она их только взяла, непонятно. Присмотревшись, заметил что «книголюбительница» выглядит весьма болезненно. Особенно бросаются в глаза исколотые вены. Видимо, досталось девушке. Мимо инфекционного госпиталя её не пронесло.

Были ещё несколько человек, которые держались отдельно. Но основная когорта убывающих в Союз — дембеля.

Их довольно много, и это несмотря на то, что должны были их в мае отправить домой. Может в этой реальности что-то сдвинулось. Смотрю на них и вижу настоящих мужиков. Крепкие, подтянутые и довольные. Построились в две шеренги, и каждый, услышав свою фамилию от проверяющего, громко откликается.

— Все. Ну что, одной ногой уже в Союзе? — спросил у них прапорщик и получил в ответ громогласное «Так точно!».

Каждый из уволенных в запас солдат одет в чистую парадную форму. Сапоги у всех начищены так, что глядя в них можно бриться. Взлетающие вертолёты отбрасывали мощные воздушные потоки с пылью. Но это не мешало блестеть портупеям и наградам на груди солдат.

Есть те, кто имел и медаль «За отвагу», и орден Красной Звезды. Были ребята и с одной наградой «За боевые заслуги».

Зато у каждого из дембелей на груди знак «Воину-интернационалисту». Его красная муаровая лента крепилась к прямоугольной колодке. Сам знак был в виде круглого лаврового венка, на который наложена красная пятиконечная звезда с белой окантовкой. В этой реальности данная награда появилась значительно раньше. Ведь и война в Афганистане закончилась почти два года назад.

— На погрузку, товарищи, — подошёл к нам бортовой инженер и пригласил на борт.

Проходя мимо строя, заметил насколько каждый из солдат тщательно подготовился к убытию домой. Силу стремления оказаться на Родине можно было оценить по форме.

Все её компоненты ушиты. Бляхи на ремнях мало того что натёрты, так ещё изогнуты и отшлифованы. Будто напильником обрабатывали.

— Ну ты и наточил! — воскликнул один из дембелей, смотря на бляху товарища.

— А то! Бумагу резать можно!

К одному из сержантов было особое внимание. И не только из-за его двух медалей «За отвагу». Его соседей в строю интересовала его фуражка.

— Ушивается козырёк. Вот видишь! — показал он головной убор.

— И околыш-то бархатный, — потрогал его фуражку сосед.

Пока я помогал девушке с непреодолимой тягой к книгам занести чемоданы, появились ещё два человека, желающих «проводить» солдат и сержантов на дембель.

К строю подъехал УАЗ-469, из которого вышли старший лейтенант и прапорщик. В строю среди дембелей сразу прокатился недовольный гул, а поданная противным голосом команда даже мне резанула слух.

— Вещи к осмотру приготовить! — крикнул приехавший прапорщик.

Я отнёс два чемодана девушки на борт и помог беременной девушке зайти по рампе. Её муж пока таскал вещи и общался с приехавшим старлеем. Похоже, пытался «сгладить углы», но появившиеся представители надзорного органа, а именно комендантской роты, продолжали выполнять поставленную задачу.

Я такое уже видел в прошлой жизни, когда заканчивались командировки в одну из стран Ближнего Востока. Тот же самый шмон, те же самые команды — «Покажите это», «Покажите то». С одной лишь разницей — в Афганистане проверяли более досконально.

Так что вскоре на раскалённой бетонке аэродрома появились собранные в одну кучу очень дефицитные для Союза вещи.

— Один блок сигарет. Оставляй. Это что? Быстро в кучу, — показал прапорщик на какую-то вещь в чемодане солдата.

— Это для мамы, — скромно произнёс боец.

Прапорщик присел на корточки и развернул вещь, которую хотел изъять. Это был красивый расшитый платок.

— Неплохо. Всё равно нельзя… — произнёс он, а потом посмотрел на меня.

Пару секунд спустя он аккуратно сложил платок и отдал солдату.

— Аккуратно вези, — тихо сказал прапорщик.

Я, всё же надеюсь, что он это сделал не под влиянием моего сурового взгляда.

По итогу офицер и прапорщик столкнулись с дилеммой. На середину строя были вынесены жвачки и большие «гармошки» фломастеров, джинсы и спортивные костюмы, батники и солнцезащитные очки. В общем, ассортимент очень крутой.

— Итак, а теперь главный вопрос — наркотики и алкоголь имеются? — спросил старший лейтенант.

— Никак нет, — хмуро ответил строй.

Старлей кивнул и дал команду всем двигаться на посадку. У меня закралась мысль, что сейчас собранная гора вещей отправится не в Союз. Но каждый солдат расхватал купленные им вещи и побежал на борт.

Что было изъято, я так и не понял.

Как только все заняли места, начала закрываться рампа грузовой кабины Ил-76. Боковая дверь была ещё открыта, и оттуда веяло раскалённым воздухом.

Вспомогательная силовая установка гудела, а техник ходил рядом с солдатами и проверял, как они устроились на сидушках. Но главный вопрос всё-таки задали не бойцы.

— Молодой человек, а вы парашюты на всех взяли? Всем выдадите, — спросила девушка с чемоданами книг.

— Нет, это вам не нужно, — ответил техник.

Тут же дама занервничала.

— Как же⁈ Я как-то плыла на пароходе, и там всем пассажирам выдавали спасательные жилеты. Статистически тех, кто умеет плавать, гораздо больше тех, кто умеет летать…

Она ещё что-то продолжила говорить, но техник уже потерял суть претензий. Он посмотрел на меня, поскольку я сидел рядом с девушкой. Я ему подмигнул и показал, чтобы он шёл по своим делам.

— Так я и не получила внятного ответа, — заворчала девушка, посмотрев на меня. — Что? Я в первый раз на самолёте лечу.

— Ну как же. Вам сказали, что это вам не нужно.

— Но почему?

— Статистически, самолёт и авиационный транспорт в целом — безопаснее корабля. Поэтому и парашюты здесь не нужны, — ответил я.

Прошло несколько минут, прежде чем Ил-76 вырулил на полосу. Самолёт задрожал, двигатели загудели и вышли на нужные обороты. В иллюминаторе было видно, как недалеко от нас висят два Ми-24, готовые прикрывать самолёт от возможного посягательства со стороны духов.

Мгновение и «Илюша» рванул по полосе. Быстро разогнавшись, мы оторвались от полосы. Вертолёты всё ещё несли «вахту» в роли нашего эскорта. Как только Ил-76 начал отворот, тут же пошёл отстрел ловушек. Постепенно Кандагар становился всё дальше и дальше, скрываясь за перистыми и кучевыми облаками. А потом и совсем пропал из виду.

— Следующая остановка — Тузель, — прошёл мимо нас техник и прилёг на сооружённую из матрасов лежанку.

Глава 7

Посадка в известном на весь Союз аэропорту прошла штатно и без нареканий. Пока «Илюша» заруливал на стоянку, в грузовой кабине все пассажиры начали нервно осматривать вещи. Особенно это касалось солдат, которые прятали во все потайные места привезённые предметы дефицита.

Глядя каждому из дембелей в глаза, я смог прочитать только одно слово — таможня.

Ташкентских привратников советской границы знали во всём Союзе. Уж очень у них было всё строго. Досматривали всё и у всех.

Не знаю как было раньше, и отбирали ли деньги и «запрещёнку», которые не декларировали солдаты. В этот раз я стал свидетелем нескольких перепалок со служащими таможни.

Я пропустил вперёд «начитанную» девушку. Пока меня досматривала крупная женщина, приветливо улыбаясь азиатской улыбкой, книголюбительница успела нанести повреждение одному из таможенников. От одного только вида свалившегося чемодана на ногу стало не по себе.

— Девушка, что у вас за чемоданы такие⁈ — воскликнул парень-узбек с тонкими усиками.

Он ещё с минуту потирал стопу, пока его коллега требовал с девушки раскрывать каждую книгу. Как-то уж слишком тщательно они проверяют.

Я уже прошёл все процедуры контроля, а девушку так и не отпустили.

— Ну что вам ещё нужно⁈ Это роман. Это повести. Это Омар Хайям на дари, — перекладывала она книгу за книгой.

Только когда она показала медицинскую справку, что была выписана из Кабульского госпиталя после серьёзной болезни, таможенники ослабили «хватку».