Филипп Станиславский - Шёл четвёртый день войны
А в бывшем Александровске, переименованном в Запорожье, на базе старого завода, выпускавшего двигатели для бомбардировщиков Игоря Сикорского "Илья Муромец", был создан концерн по производству мощных авиационных двигателей. И начал он свою работу по выпуску лицензионных немецких и французских моторов. В тридцать первом году среди выпускников Киевского политехнического института, который впоследствии стал государственным университетом, внимание Евграфа Николаевича обратили на одного перспективного дипломанта, Архипа Люльки. Уже в тридцать восьмом молодой конструктор возглавил филиал Запорожского моторного завода, где начался выпуск его турбовинтовых двигателей. На двигатели Люлька обратили внимание и Сикорский, и Калинин. Первый увидел в них возможность качественного скачка в развитии своих вертолетов, а второй - тяжелых транспортных самолетов.
Когда первооткрывателем вертолетной авиации был Сикорский, то Константин Калинин был признанным мэтром в создании тяжелых транспортных и пассажирских самолетов.
Поэтому, отдав признанному гению авиационного мира Сикорскому должное, Константин Калинин сосредоточился на создании сухопутных самолетов. И скоро самолеты его фирмы - транспортные и пассажирские - вместе с машинами Юнкерса завоевали Южную Европу, Скандинавию и страны Прибалтики. А в тридцать шестом году его фирма выиграла конкурс на строительство нового тяжелого бомбардировщика. Новая война была уже не за горами.
И в этой будущей войне одно из главных по своему значению мест займет боевая авиация. Не те, "летающие этажерки", рожденные Великой войной, а настоящая, ударная авиация, то есть, фронтовые и дальние бомбардировщики. Но их еще нужно было создать. Особенно тяжелые бомбардировщики.
Впрочем, сказать, что новый тяжелый бомбардировщик задумал генерал Крутень, означало бы погрешить против истины. Идея нового самолета возник у тогдашнего начальника военно-воздушных сил Украины генерал-лейтенанта Виктора Павленко. Но доказывать этот замысел до логического завершения выпало уже двоим - ветеранам-авиаторам прошлой Великой войны. И генерал-лейтенант Крутень был в этом тандеме вовсе не случайным человеком. Новый тяжелый бомбардировщик составлял один из важнейших элементов новой концепции войны - воздушно-наземной операции. И здесь приоритет Крутеня был бесспорным, хотя некоторые болтал, что известный руский ас Великой войны просто переиначил на украинский лад доктрину известного теоретика воздушной войны итальянского генерала Дуэ.
Разрабатывать свою идею воздушно-наземной операции Евграф Крутень начал после ознакомления с теорией "глубокой операции", которую разработали в двадцатых годах и проверили на своих многочисленных учениях и маневрах в тридцатых - вроде Белорусских в 1935 году, или Великих маневрах Московского военного округа в 1936 - комдивы, комкор и командармы, так назывались советские генералы. Не нужно было много ума, чтобы понять - скоро все это будет применено на практике. А кто первым попадет под сталинскую топор коммунисты даже не таили.
- Товарищ генерал, капитан Петровский по вашему вызову прибыл. - Адъютант вежливо пропустил его в кабинет Крутеня и плотно прикрыл дверь.
- Желаю здоровья, товарищ генерал. - Петровский вытянулся во весь свой рост.
- Садитесь, капитан. - Крутень вышел из-за стола, пожал руку летчику. Указал ему на кресло в углу кабинета. Разговор должна быть длинной. - А то торчишь надо мной, как эта колокольня ...
Капитан улыбнулся и сел в предложенное кресло. Сидел свободно, без напряжения, но и не разваливался, готов был вскочить на уровне немедленно. Эти два мягких кресла и журнальный столик были единственной украшением генеральского кабинета, будто скрашивали присутствие двух слоноподибних сейфов у глухой стены. Ничего не изменилось за последние двенадцать лет. Он с интересом осмотрелся.
- Сколько же мы с тобой не виделись, а? - Генерал сел по другую сторону журнального столика. - Лет с девять? А вот так, чтобы поговорить не спеша, то и все двенадцать?
Генерал аж брови удивленно поднял вверх, мол, как время летит, ты только посмотри!
- Девять, на похоронах. - Подтвердил капитан. - И дважды прошлого года. Но это так, вскользь ...
- Да-да, помню. - Задумчиво кивнул генерал. - Когда впервые на Москву вылетали и на разборе того налета. Первый блин тогда не очень удался, хотя и комом не вышел.
- А когда вы, Евграф Николаевич, за последние пятнадцать лет говорили не спеша? - С иронией спросил Петровский. Он хорошо знал, сколько того свободного времени бывает у генерала Крутеня.
- Я уже и забыл, по правде говоря. - Печально улыбнулся Евграф Николаевич. - А знаешь бывает, так как хочется побродить с ружьем в плавнях ... Ничего, вот одолеем супостата, обязательно сходим!
Петровский только кивнул. Когда еще был живым отец, он извлек Крутеня - тот тогда только-только начал ходить после дюжины или нескольких операций, которые ему делал молодой врач-нейрохирург, новая звезда, которая восходит, в области микрохирургии. Но В тридцать шестом советские террористы взорвали дом, где проходила встреча бывших бойцов Добровольческой Армии, и вместе с тремя десятками добровольцев погиб и генерал-лейтенант Петровский. Тот взрыв многое изменил, но отца уже не вернешь.
- Вот, почитай. - Крутень подал капитану плотный лист бумаги. - Это приказ о сформировании нового тяжелого бомбардировочного полка морской авиации. Не забыл, как над океанскими просторами летать?
- Не забыл. - Петровский прочитал несколько четких чеканных строк. - Но для чего?
- Как с освоением новой техники? - Вопросом на вопрос ответил генерал. - Готовы воевать?
- Курс прошли. - Капитан подобрался. Не для воспоминаний же, действительно, вызвал его начальник научно-технического управления Главного Штаба ВВС. Вот сейчас он и услышит главное, ради чего его так срочно выдернули из налаженного процесса боевой подготовки. - Штурманы на тренажерах ежедневно по десять часов проводят. На полигоне провели сброса и управления новыми бомбами. Ничего, попадает.
- Вот и хорошо. - Улыбнулся генерал. И подал еще один лист с четким кружевом слов. - Теперь прочти еще один приказ Главкома Воздушных Сил, о переводе в новый полка личного состава из других частей дальней авиации.
Капитан прочел и чуть не присвистнул от удивления. Но удивление ясно читался на лице. Все сорок фамилий были ему знакомы. Коллеги по полетам в Середземци и на трансатлантических трассах.
- Ого! Да тут все, как минимум командиры эскадрилий, а идут рядовыми летчиками!
- Вот ты и будешь командиром первой эскадрильи в этом полку.
- Почему я? И почему первой? Я же второй командовал. - Удивленно спросил Петровский.
- Вторая эскадрилья будет заниматься в основном разведкой. А твоя ударной. Так же, как третья и четвертая. Каждая будет иметь свою специализацию, и работать вам придется над морем. Ты знаешь, какой объем в нашем грузообороте с Германией, с Северо-Американскими Соединенными Штатами и другими странами Европы занимают морские перевозки? Из десяти каждые девять тонн идут морем! И коммунисты планируют выпустить на наши морские трассы три свои линкоры. Но сначала испытаете новое оружие на сухопутных целях. Нужно же товарищу Сталину преподнести подарочек на первую годовщину войны? - И генерал подмигнул весело. - Чтобы жизнь кремлевским мечтателям медом не казалась, а?
- Чтобы жизнь им медом не казалась? - Переспросил капитан. - Да я всегда только за!
... Петровский еще раз отзыв бомбардировщик. Машина словно присела от бремени, гидравлические стойки сжались до предела, спаренные колеса заметно вздулись на бетоне. Не заладилось все с самого начала. Когда загрузили в здоровенный, будто пульмановских чотириосний вагон, бомбовый отсек восемь пятитонных бомб, на одном из колес прорвало зарядное штуцер и воздух со свистом рвануло наружу. Поменяли колесо, когда уже стемнело и полет пришлось переносить на завтрашнее утро. Техники по вооружению, ругаясь сквозь зубы, лазили между бомбами уже в сумерках, устанавливая на место предохранители.
- Может, уменьшить нагрузку и слить часть топлива? - Предложил командир полка.
- А что буду делать, если с первого захода ничего не получится? - Не согласился Николай. - Нет, полетим, так, как запланировали. И какого придется кругаля давать, чтобы обойти ПВО Москвы? Не помните как они нас колошкалы прошлый раз? Нет, пусть будет!
- Хорошо, что перенесли полет на завтрашний день. - Сказал бортинженер и кивнул на колеса. - Этот пиф-паф - плохая примета, добра не жди!
- Вот не думал, что вы такой суеверный! - Покачал головой капитан. - Когда мы будем через каждую примету переносить вылеты, нам времени на полеты не останется.
- А вы не смейтесь, командир. - Обиделся бортинженер. - Вот полетаете с мое, побываете в таких передрягах, в которых мне довелось побывать, тогда также станете суеверным.
