Роман Злотников - Американец
— Да потому, Юра, что жизнь человеку не страна определяет, — неожиданно подтвердила она мои мысли, — язык знать мало, еще вкалывать надо. Но если руками вкалывать, то я здесь больше имею. А головой работать — лениво мне.
Я помолчал. Не хотелось спорить. Женщины у меня не было давно, а она своей простотой чем-то напоминала Иришку.
— Иди сюда! — позвал я ее. — Два часа — это не долго!
Хотя, мысленно спошлил я полчаса спустя, вышло как раз долго. И — неожиданно бурно.
Лана умчалась в душ, а потом снова стала готовить свой коктейль. А я снова любовался ею. И — поневоле вернулся мыслями к ее словам про эмигрантскую долю.
— Вот ты говоришь, от человека самого многое зависит! Правильно говоришь, my darling![32] Только это не вся правда! От страны тоже зависит многое. Страна должна обеспечить человеку возможность спокойно ходить по улице, не боясь, что ограбят. Возможность жить и работать, невзирая на расу или национальность. Тем, кем он может! И чтобы бандиты от закона прятались, а не свои законы всем устанавливали — тоже дело страны. И чтобы бизнес свой мог открыть кто угодно, а не только тот, кто с чиновничьей крышей договорился. Видишь, сколько от страны зависит? Вот потому я туда и лечу. Что здесь все это я имею с трудом и вопреки власти. А вот там… Там такие, как я, это получают легко! И даже я могу туда приехать и устроиться! Потому что эту страну создали эмигранты, понятно? И потому что в ней свобода бизнеса — основа основ. Только работай, старайся, и все получится…
Я замялся, не зная, что еще сказать. Но девушка пришла мне на помощь:
— Хороший тост получился! Наливай, выпьем за него! Я тебе уже сказала, у меня глаз верный. Все у тебя получится, все нормально будет! За твою мечту! Чтобы сбылась побыстрее!
— Ну! За сбычу мечт! — присоединился я.
Нью-Йорк, 1 августа 2001 года, среда, день
— Wow! Круто-то как!!!
Это было нереально! Нет, это вовсе не походило на сон. Притом что Нью-Йорк оправдывал все ожидания, реальные события были чуть другими. С привкусом реальной жизни.
К примеру, таксист, который вез меня из аэропорта Кеннеди в отель, оказался типом угрюмым и неразговорчивым. Да и в пробках пришлось немного постоять, что меня сильно нервировало. Обидно было терять на это время. Но зато ритм Манхэттена, ритм современной Америки чувствовался даже из салона такси. Голова от обилия впечатлений шла кругом. К тому же, в отличие от нашей отсталости, здесь можно было расплатиться кредиткой даже за такси. И за отель. И за обед. И за экскурсию к статуе Свободы. Так что наличных баксов я так и не снял.
Хотя выбранный мной отель Holiday Inn Express вполне соответствовал уровню три звезды (приемлемо, но без лишней роскоши), номера в нем стоили на все четыре. Впрочем, знал, на что иду. Зато — Уолл-стрит. И всего километр до фондовой биржи. Пешком можно дойти до пристани, откуда к статуе Свободы катера отправляются.
Что я и решил сделать. Музеи меня подождут. А вот эти два символа Соединенных Штатов — нет. Почему два? Да потому, что я обязательно решил посетить еще и Ellis Island.[33]
Однако оказалось, что похожую программу имел не я один. Хотя я заказал и оплатил билеты на экскурсию заранее, по Интернету, тем не менее, оказалось, что это не избавляет от стояния в очереди. До Battery Park, откуда отправлялись паромы, я добрался за целых пятнадцать минут до отправления последнего парома. И вот там-то и выяснилось, что я — лох. Лох конкретный, волосатый. Не учел, что Америка — не Россия и тут никто людей за убогих не считает. Сами должны думать. А я не подумал. Не учел, что, хотя билет до Ellis Island у меня был, но вот последний паром, который отправлялся в половине четвертого, как выяснилось, на этот остров уже не идет. Так что я — в пролете. Но это еще полбеды. А настоящая беда была в том, что не я один на символы самой свободной и передовой страны мира посмотреть хочу. Так что билет-то у меня был. Но передо мной была очередь такой длины, что надежды попасть на этот последний паром не оставалось.[34]
В очереди я стоять не стал. Смысла не видел. Отошел в сторону и попытался скорректировать планы.
— Хей, бро! — раздался сзади тихий голос. Обернувшись, увидел классический персонаж «толстого негра», растиражированный Голливудом.
— Тихо! — предупредил он, — не дергайся! Что, на экскурсию не успел?
— Да! — уровень моего английского не позволял ответить так цветасто, как хотелось.
— Не переживай, бро! В «Большом яблоке»[35] народ гостеприимный. И деловой. Заплатишь полтинник, чтобы я решил тебе проблему? Попадешь на паром и посмотришь на остров.
Думать пришлось быстро. Отказываться глупо. С другой стороны, глупо и соглашаться, преступность-то здесь есть, и немалая. Причем негры составляют значительную часть криминального сообщества.
— Поехали, но у меня только кредитка. Да и на той всего сотня баксов, — подумав, сформулировал я ответ.
— Бро! Я же сказал, решу проблему за полтинник. И кэш не обязательно. Платить ты будешь за такси, а там аппарат для карточек есть. Ну что, поехали?
— Поехали! — согласился я. А что еще мне оставалось делать?
В начале поездки он пытался отвлечь меня разговором, но я был полон мрачных предчувствий и не поддавался. Впрочем, длилось это недолго. Поездка была короткой и никак не могла стоить пятьдесят долларов, но чек, который он мне выдал, был именно на такую сумму.
— Пошли, бро, не сомневайся, я часто так приезжих выручаю! — вещал он, продвигая меня куда-то вперед. — Вы все к компаниям обращаетесь, а там одни жулики. Они с тебя и за экскурсию денег возьмут, и за паром… А отсюда, из South Ferry, паром бесплатный. Идет до самого Staten Island, от статуи Свободы всего в сотне-другой ярдов пройдете, так что насмотришься. Да еще и обратно когда пойдешь — тоже посмотришь.
— Так с экскурсией ты меня надул, получается? — спокойно спросил я. Возмущаться что-то не тянуло.
— Как это так «надул», бро? Все по-честному. Что я обещал, то ты и получаешь! Обещал я, что на паром попадешь, вот, пожалуйста, тебе паром. Причем денег платить не надо, оцени! Обещал, что статую Свободы ты увидишь, так и это будет. Увидишь, совсем вблизи, и даже дважды, так что я деньги честно отработал! — с этими словами он повернулся ко мне своей необъятной кормой, и, уже удаляясь, весело прогудел:
— Пока, бро! Have a nice day![36]
Паром был достаточно велик. Кроме меня на нем нашлось еще несколько группочек туристов, которым, похоже, тоже подсказали этот способ посмотреть на символ Нью-Йорка поближе. Ясно было слышно немцев, выделялась группа вездесущих японцев с фотоаппаратами, были и китайцы с поляками… И все они во весь голос делились впечатлениями! Так что хотя паром и не был заполнен, как тот, штатный, голова у меня ощутимо трещала.
Затем все наладилось. Воды Гудзона были спокойными, мотор парома негромко рокотал, солнце уже не припекало. Мы прошли по Гудзону мимо острова Эллис (впрочем, там смотреть со стороны особо не на что) и постепенно приближались к статуе Свободы…
Когда до берега острова Свободы оставалась сотня-другая метров, как и обещал негр-пройдоха, японцы с китайцами стали щелкать фотоаппаратами. А мне было не до того. Даже мобилу из борсетки не достал, чтобы сфотографировать, хотя камера у меня там была, и довольно приличная. Не до того мне было. Я впитывал этот момент в себя.
Тут-то все и произошло!
В фильмах отчего-то любят роковые события и аварии изображать ночной порой, чаще в грозу, в шторм или проливной дождь, и почти обязательно — в каком-нибудь захолустном и таинственном местечке. У меня все было не так: яркий солнечный день, насквозь деловой Нью-Йорк, устье Гудзона, исхоженное миллионами судов и на глазах миллионов людей.
Началось все, как при полном солнечном затмении. Два года назад такое было. Я даже плюнул на свою антипатию к молдаванам и румынам, да слетал в Бухарест, чтобы посмотреть. Вот сейчас было очень похоже! Свет стал меркнуть, стал каким-то немного нереальным… кроме того, постепенно глохли звуки… Несколько ударов сердца — и наступила полная тишина.
С востока с невероятной быстротой наползала какая-то черная туча. Оглядевшись по сторонам, я понял, что затихли не только звуки, замерло все вокруг меня — волны, корабли, люди…
Борсетка тоже зависла в воздухе, причем ручка ее замерла в совершенно неестественном положении — свободная, не натянутая, но почти горизонтально. При попытке стронуть ее осталось впечатление, что тащу цепь, прикрепленную к скале, — ремень, удерживаемый в моей руке, шевелится, а вот борсетка — нет.
Мелькнула шальная мысль, что в Голливуде так изображают остановку времени для главного героя. Странно, но на меня внезапно снизошло спокойствие. А может, меня просто «переключило». Вместо потрясения происходящим осталась сухая и прагматичная готовность бороться за свою жизнь. Я стоял и спокойно ждал развития событий.
